Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат

А вот что действительно было достойно похвалы и приносило конкретную и неоценимую помощь культуре, так это искренняя забота Домициана о библиотеках. Римские библиотеки понесли большие потери в пожарах, да и в предыдущие годы им не уделялось должного внимания. Требовалась срочная помощь. Цезарь данной ему властью стал всеми способами пополнять библиотеки, собирая ценные книги по всем странам мира. И даже направил писцов в знаменитую александрийскую библиотеку, чтобы они переписали там книги, которых уже нигде не найти, а также сравнили бы и поправили произведения некоторых имеющихся авторов. Что же касается современных ему авторов, то Домициан вознамерился сам судить о достоинствах их произведений, милостиво отмечая те, авторы которых сумели в должной мере оценить величие современности, и сурово обходясь с теми, кто слишком мелочно воспринимал понятие «свободы». А если кто-то осмеливался молвить похвальное слово о деятелях оппозиции, пусть тех давно и на свете нет, мог лишиться не только своей книги, но и головы, и благодарить богов, если дело сводилось лишь к изгнанию из страны. Тацит, молодость которого пришлась на годы правления Домициана, позже писал:

Прежние века могли видеть даже самую вершину свободы, мы же находимся на дне неволи, поскольку у нас отняли даже возможность общаться друг с другом. Мы бы могли и память потерять, если бы от нас зависело умение забывать, как зависит умение молчать.

Для того чтобы обеспечить себе благополучную жизнь, достаточно было совсем немного — заметить и описать благотворное воздействие нынешней власти.

Многие поняли это. Так, Квинтилиан, знаменитый профессор произношения, знаток литературы, теоретик культуры и воспитания (а также учитель внуков сестры Домициана), разбирая творчество римских поэтов, умудрился исполнить при этом такой гимн обожания:

Я разбирал творчество только этих авторов, ибо Германика Августа (то есть Домициана) от уже начатых творческих произведений отвлекла необходимость заботиться о благополучии всего мира. Боги не пожелали, чтобы он стал одним из величайших поэтов. И все же разве найдется что-нибудь возвышеннее, утонченнее и во всех отношениях совершеннее того, что он создавал, будучи совсем молодым, уступив на время другим власть над империей? Будущие века больше моего поведают об этом, поскольку в настоящее время славу его литературных способностей затмевают своим блеском другие добродетели властителя.

Но все это ничто в сравнении с той безграничной лестью, которую позволяли себе сами поэты. Пожалуй, среди подхалимов первое место прочно занял Марк Валерий Марциал, родом из Испании, автор тысяч отличных, остроумных и одновременно язвительных, а порой и просто непристойных стихов и эпиграмм.

В сумме они создают грандиозную, хотя и несколько искаженную картину обыденной жизни той эпохи. Одной из главных целей этих куплетов было завоевать благосклонность богатенького адресата и выпросить у него вознаграждение. Среди адресатов фигурировал и сам император. Вот начало эпиграфа к книге VIII поэта, изданной в 93 году:

Цезарю Домициану Августу, укротителю германцев и даков, — Валерий Марциал с пожеланиями здоровья. И хотя все мои книжонки, которые Тебе, о Господин, обязаны славой, то есть самой жизнью, покорнейшее почтение Тебе воспевали и этим, как я думаю, и объясняется их успех, однако вот эта, восьмая, особенно часто пользуется возможностью Дать мне излить свои сердечные чувства.

В таком стиле выдержана вся книга. А вот часть эпиграммы из книги V:

О цезарь великий, дозволь тебе правду сказать,Что века, счастливее нашего, уж никому не видать.И более пышных триумфов слава доселе не знала,И милость богов палатинских над нами незримо сияла.Нет, не был бессмертный наш Рим никогда стольлюбезен народу!И мог ли другой император столь возвеличить свободу?[22]

Другой поэт, Стаций, почти все свое творчество посвятил воспеванию цезаря. В ход шли все, даже самые незначительные события, связанные с именем великого человека. Вот темы некоторых творений подхалима: открытие конного памятника цезарю, описание пира, устроенного им для простого народа в день 1 января, выражение сочувствия цезарю в его горе (дикие бестии загрызли любимого льва Домициана), панегирик по случаю получения цезарем должности консула (в семнадцатый раз), благодарность за приглашение на пир и т. п.

Хотелось бы упомянуть одно действительно интересное произведение Стация. Двенадцать лет он работал над эпопеей, воспевающей мифический подвиг семерых героев, выступивших в поход против города Фивы. Успех эпопеи был потрясающим. Ее сравнивали с «Энеидой» Вергилия, ею восторгались и в древности, и в Средние века, на ней воспитывались целые поколения читателей, черпая сведения о древнегреческой мифологии и восхищаясь совершенством поэтической формы. Впоследствии родилась легенда о том, что Стаций стал христианином, поэтому Вергилий и встречает его в четвертом круге своего «Чистилища». А сегодня вряд ли кто-то из любителей древности слышал о «Фиваиде». Да, меняются читательские вкусы, проходит слава знаменитых некогда творцов. И об этом всегда должны помнить и историки литературы, и литературные критики.

Домициан же не скрывал от поэта, что предпочел бы, чтобы тот занимался не судьбами каких-то мифических героев, а воспел бы деяния великого вождя современности, то есть именно его, Домициана. Какие же это были деяния, какие войны и какие победы?

Во время правления Домициана, то есть в период с 81 по 96 год, римские легионы сражались в основном у трех границ империи: в Британии, между Рейном и Дунаем и на нижнем Дунае. И как правило, эти кампании заканчивались победами римлян.

Войсками в Британии правил Юлий Агрикола, тесть знаменитого историка Тацита, который позже воздвиг ему «памятник нерукотворный» в виде биографии, сохранившейся до наших дней. Ценится она преимущественно из-за подробной информации о населяющих остров народностях и об этапах их покорения Римом. И тут, извините, я не в силах сдержать сожаления, что в свое время ни одному из римских вождей не пришло в голову завоевать наши, польские земли, то есть я хотел сказать — попытаться завоевать. Разумеется, его бы в пух и прах разгромили наши бравые предки, но зато у римлян появилась бы возможность подробно описать наши земли, и мы бы теперь располагали достоверными данными о племенах, заселявших земли между Вислой и Вартой, об их обычаях, городищах, их истории. Англичане, французы, немцы хвастаются полными сведениями о своей древней истории, сохранившимися в книгах Цезаря и Тацита, мы же, если говорить о нашей истории той поры, вынуждены довольствоваться редкими памятниками старины и случайно сохранившимися упоминаниями в некоторых источниках письменности.

Но вернемся к Агриколе. Его жизнь и деятельность Тацит описал отнюдь не как беспристрастный свидетель. В своей книге он подчеркивал огромные заслуги Агриколы перед римским народом и ясно давал понять, что тот мог бы совершить еще больше, если бы не зависть Домициана. Император именно из чувства зависти отозвал вождя как раз в тот момент, когда он начал покорение северной области, называемой Каледонией, то есть современной Шотландии, после чего намеревался переправиться в Ибернию, то есть в Ирландию.

Сегодня историки ломают голову над проблемой: можно ли во всем верить Тациту? Был ли Агрикола и в самом деле талантливым и предусмотрительным военачальником, а Домициан — всего лишь трусливым завистником? Исследователи не пришли к одному мнению. Они не отрицают того, что не одна кампания под водительством Агриколы увенчалась победами в разных частях острова. Сам факт, что римские легионы перешли линию между заливами Ферт-оф-Клайд[23] и Ферт-оф-Форт[24] (для римлян Clota и Bodotria), ставит его в один ряд с самыми выдающимися полководцами истории. Однако некоторые историки считают, что эти боевые операции были слишком дорогостоящими и не очень-то нужными империи, а сам полководец Агрикола руководствовался не благом страны, а жаждой славы. Император же, отвечающий за судьбы всей империи, лучше его понимал, что такие победы слишком дорого обходятся казне, и в них нет насущной необходимости, поскольку регионы не представляют особой угрозы для Рима. И тем не менее Агриколу, которого в Британию отправил еще Веспасиан, нынешний император оставил в должности наместника на очень долгий срок — до 84 года, — хотя обычно деятелей столь высокого ранга сменял гораздо чаще. Видимо, понимал и ценил его заслуги. Еще следует добавить, что к заслугам Агриколы относится и факт окончательного выяснения, что Британия — остров, для чего наместник снарядил в экспедицию специальный флот. А ведь это обстоятельство до тех пор еще так и не выяснили.