Валентин Вишневский - Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика

И все же вечером был устроен импровизированный банкет. Каждый из именинников выставил по бутылке водки и закуску. Не отставали от них и оставшиеся за бортом.

Собирались по классным подразделениям. Наше подразделение, в основном, состояло из выпускников радиофаков Харьковского и Киевского политехнических институтов. Так уж случилось, что все харьковчане стали лейтенантами, а у киевлян были существенные потери. Особенно переживали неудачу Женька Кузнецов и Вовка Кушнир, ребята способные, но не очень дисциплинированные. Кузнецов принес гитару. Филенко не забыл свой аккордеон, и офицерское холостяцкое застолье началось. Неумело, но традиционно — в стаканах с водкой, обмывали звездочки. Как могли, утешали неудачников. Говорили традиционные глупые тосты. И потихоньку пьянели.

Вот уже и старинная студенческая песня об Отелло поспела. Ее знали на всех факультетах всех вузов страны, а потому дружно грянули:

Отелло — мавр венецианскийОдин домишко посещал,Шекспир узнал про это делоИ водевильчик написал.

Девчонку звали Дездемона,Лицом, что круглая луна,На генеральские погоныВдруг загляделася она.

Папаша — дож венецианский,Любил папаша — эх! — пожрать.Любил папаша сыр голландскийМосковской водкой запивать.

Папаша — парень компанейский,Вино бокалами глушил,Был полон мудрости житейской,Но только мавров не любил.

А не любил он их за дело,Ведь мавр на дьявола похож.И предложение ОтеллоЕму, что в сердце — финский нож.

Был у Отелло подчиненныйПо кличке Яшка-лейтенант.Он на несчастье ДездемоныБыл злой и подлый интриган.

И вот в семье случилась драма:У ей платок куда-то сплыл.Отелло вспыльчивый был малый,Жену в два счета задавил.

Ой, девки, девки, заглядайтеПодальше вы носов своих.И никому не доверяйтеСвоих платочков носовых.

Молодость всегда брала свое. 1956 г.

Эта песня, видимо, вызвала какие-то смутные ассоциации у Кузнецова, потому что он, отложив гитару, сказал:

— Не только там, в Венеции, был Яшка-лейтенант, подлый интриган, но таковой есть и у нас в Багерово. Это не менее подлый Левка-интриган. И тоже — лейтенант, тогда как мы так и остались младшими. Это я о тебе, Левка Рожков. Подвел нас под монастырь, а сам остался в стороне.

Кузнецов угрожающе поднялся из-за стола и направился к сидевшему на углу Рожкову. Тот удивленно выпучил глаза, вытер вспотевший лоб и закричал:

— Я то здесь не причем: вы сами в городе затеяли драку, за которую и пострадали. А я в драке не участвовал.

— А из-за кого драка случилась? Из-за тебя да из-за твоей тощей девки, которую мы хотели защитить от местных кавалеров. Ты-то успел до прихода патруля скрыться со своей стервой, а нас, как последних салаг, повязали и отправили в комендатуру.

Воспользовавшись паузой, бывалый Витя Караванский предложил спеть нашу факультетскую песню, сочиненную на лагерных сборах в Воронеже. В ней воспевался незабвенный преподаватель по сопромату Павел Пименович Иванов, человек строгий и радостно-принципиальный. И он запел баском, склонив вперед крепкую голову:

В нашем вузе, в нашем вузе дядя Паша,Красота и гордость наша.И все студенты говорят,Что Иванов чудаковат.

Припев:

Пал Пим, Пал Пим, Пал Пимич,Я расскажу вам без прикрас.Пал Пим, Пал Пим, Пал Пимич,Я по ночам не сплю, все думаю о Вас.

Мой товарищ, мой товарищ, как-то сдуру,Начертил не ту эпюру,Тринадцать раз ее сдавал,А Иванов его все гнал.

Припев.

Если вы, да если вы у Иванова,Пересдать хотите снова,То я скажу вам наперед,Что этот номер не пройдет.

Припев.

Если с нашим Ивановым ты поспоришь,Чепухи ему напоришьТогда услышишь ты слова,Что это — плохо, это — два.

Припев

Если, друг, задачу ты передираешь,Ничего не понимаешь,То понапрасну лоб не морщ,Все — трынды-брынды с маком борщ.

Припев.

Песню, как всегда, спели дружно и с энтузиазмом. Я привожу ее полностью, так как хотелось, чтобы новая поросль студентов ХПИ помнила, что был когда-то такой доцент Иванов, прекрасный специалист, щеголь и весельчак.

Душевная песня, вобравшая в себя лучшие и худшие воспоминания студенческой жизни, снова сплотила наши захмелевшие ряды. Кто-то предложил спеть распространенную когда-то, но сейчас призабытую песню про электричество. Ее когда-то исполняли на всех вечеринках будущие инженеры, которые изучали теоретические основы электротехники и другие электрические дисциплины. Мы, радисты, ее тоже считали своей родной песней, мобилизующей и оптимистической. В ней были и наивные представления о профессии, и мечта о пока еще ненайденной жене.

Нам электричествомрак и тьму рассеет,Нам электричествосделать все сумеет,Не будет институтов,не будет чертежов,Нажал на кнопку: чик-чирик,и инженер готов.

Плавать мы будемтеперь в электрованне,А летать мы будемна электроплане,Грабить нас будеттеперь электровор,И судить нас будет —электропрокурор.

Не будет больше лысых,и все омолодится.Не будет пап и мам, —мы будем так родиться.Не будет акушеров,не будет докторов,Нажал на кнопку: чик-чирик —и человек готов.

Заходишь в ресторанчик —там все на электричестве,Нажал на кнопку: чик —вино в любом количестве,Нажал на кнопку: чик —капуста с колбасой,И не прошло пяти минут,как ты уже косой.

Нажал на кнопку: чик —и ты горишь от счастья,Нажал на кнопку: чик —тебя ведут в участок.Еще на кнопку: чик —и ты летишь домой,Жена тебя встречаетэлектрокочергой.

Не будем мы весноювлюбляться и терзаться,Не будем мы весноюподолгу объясняться.Электрообъяснение —включай и не горюй,А страсти нам заменитэлектропоцелуй.

Нажал на кнопку: чик —готово заявленье,Нажал на кнопку: чик —ты слышишь поздравленья,Еще на кнопку: чик —и ты идешь домойС свидетельством о бракеи молодой женой.

Не будет никогосчастливее на свете,Появятся у васс женой электродети.Их рев не потревожитваш тихий сладкий сон, —Споет им колыбельнуюэлектропатефон.

Мы нервы сохранитьв семейной жизни сможем:Пускай орет жена,хоть вылезет из кожи,Лежи себе с газетоюи ты не виноват, —Ведь за тебя ругаетсяэлектроавтомат.

И будет нам легкос женою разводиться,Не нужно будет намза тысячи судиться:Ручной электросуднайдешь в семье любой,Нажал на кнопку: чик —и ты уж холостой.

Эта песня стоит того, чтобы вернуть ее из забытья на возможную радость нынешним первокурсникам. Когда раздавались последние куплеты песни, к нам «на огонек» зашел теперь уже подполковник Фомин. И хотя он дежурил по части, никаких увещеваний и запретов мы сегодня от него не услышали. Это был один из интеллигентных преподавателей, с прекрасным характером, которых так не хватало армии в то нервозное время. Прошли годы, забылись многие фамилии командиров и остались только их звания. Но Сергей Иванович Фомин остался в памяти, как никто другой.

На следующий день в столовую мы явились уже в лейтенантских погонах. Девушки-официантки сияли и высказывали свои поздравления.

— Если будете идти такими темпами, то скоро генералами станете, — сказал один из знакомых офицеров.

Глаз от скромности мы не опускали и с высоко поднятыми головами влились в безликое море лейтенантов. Мы даже не заметили, что потеряли уникальность своего прежнего положения.