Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР
Мол, что-то не то происходит с вагонами. По документам в ремонт должны отправиться 50 вагонов. А на самом деле уходит 45. Остальные загружаются лесом и куда-то отправляются. Информация была принята к сведению. Уже в ближайшую ночь на складе была устроена засада. Первая же нелегальная отгрузка была обнаружена. Всех, кто оказался на месте, задержали. Начались допросы. В итоге следователям удалось размотать ниточку вплоть до замначальника колонии. Но тот умер в СИЗО. И дальше расследование вверх не пошло.
Зато Сергей оказался одним из основных фигурантов. Ему было предъявлено обвинение в хищении имущества в особо крупных размерах. Всего речь шла о 12 вагонах и доказанном ущербе для государства в 112 000 рублей. Он, конечно, утверждал, что всего лишь оформлял бумажки с колхозами. А бригады, как ему говорили, были настоящие. Что про реальный источник поставок леса он не знал. И про то, что паспорта, с которыми он приезжал в колхозы, были фальшивыми, тоже был не в курсе. Но все это суд во внимание не принял. Приговор – 13 лет колонии. Освободился он досрочно – в 1993 году, по письму из Верховного суда.
Было принято решение пересмотреть его приговор в связи с изменением законодательства. Приехав в Москву, бывший зэк увидел совсем другую жизнь. Другими были и страна, и люди вокруг.
3
Про свои 12 лет, проведенные на зоне, Сергей вспоминает без особого воодушевления. Впрочем, и душераздирающих историй тоже не рассказывает. «Тяжело. Прежде всего морально. Живешь как в свинарнике. В помещении 15 человек. Все курят махорку, хоть топор вешай. К вечеру голова раскалывается. Тут же плюют, блюют прямо на пол», – говорит он. Кто были его соседи? В основном осужденные за мелкие хищения и бытовуху. Кто-то украл у соседки в деревне мешок сухарей. Дали пару лет. Кто-то по-пьяни порезал собутыльника – дали «пятерку». О чем можно говорить с людьми, на полном серьезе пересказывающими историю о мужике, который надрессировал мышку, чтобы она ему золотые монетки приносила? Тупеешь просто», – говорит Сергей.
Авторитеты на зоне были, по его словам, сплошь «черные», с Кавказа. К нему самому особо не придирались – одна из его статей была «по золоту», а это могло оказаться полезным потом, на свободе. С ним пытались завести деловые отношения. Но он на вторую «ходку» зарекся участвовать в «операциях». Хотя, конечно, не обошлось и без конфликтов. Сергею запомнилась стычка с одним полублатным. Тот пытался самоутвердиться за счет посаженного барыги. Дело, впрочем, обошлось легкой потасовкой.
Когда идет колонна зэков, то в передних шеренгах – самые «уважаемые». Они видят, где впереди лужа или грязь, могут их обойти или переступить. Те, кто идет сзади, вынуждены месить грязь. Сергей, по его словам, ходил в первой шеренге.
...Непохожесть и на воле люди не прощают. Но тут ее тем более не терпят. От угнетения люди ненавидят друг друга. От бедности, от духоты. Без правил жизни отношения заключенных между собой переходят в естественный отбор.
Но свои отношения с зоной я отрегулировал. Мне не нужно кривляться и на кого-то походить. Меня приняли таким, какой я есть и зовут просто – «Михаил», без клички и погонялы, как выражаются тут.
Стоит только перешагнуть порог – тюрьма видит, кто ты и что ты. Надо знать жизнь и быть уверенным в ней. Тюрьма уважает сильных.
«Записки советского брокера», Марк Шерман
Навыки жизни на зоне пригодились, когда Сергей освободился. Квартиры уже не было – жена ее продала и выехала в Израиль. С одной лишь справкой, выданной при освобождении, он был в Москве никому не нужен.
Ютиться приходилось на квартире у старого приятеля. Потом все-таки удалось в ЖЭКе выбить комнатку в коммуналке. На $300, взятых в долг, купил подержанную «девятку», начал таксовать. У «Лужников», на прикормленном месте, куда чужих «бомбил» не пускали, ввязался в стычку с местными. Сломал монтировкой руку одному из братков, которые запрещали брать пассажиров. Боялся, что в ментовке прицепятся к двум прошлым судимостям, и история добром не кончится. Но пронесло.
Заработал денег. Начал снимать квартиру. Потом через знакомых устроился на работу в контору, которая торговала аккумуляторами. Там быстро дорос до начальника отдела продаж. Какое-то время посидел там, а потом подался на вольные хлеба. Торгует все теми же аккумуляторами. Завозит, растаможивает, распихивает по региональными дилерам. Сейчас оборот его компании – около $10 млн в год. Человек пятнадцать сотрудников. Офис – в сером здании старого института рядом со МКАД.
Когда я зашел в кабинет, Сергей сидел за компьютером, что-то высчитывал, изучая котировки акций на сайте ММВБ. Дело было, напомню, в феврале 2009 года. Тогда многие, кто купил акции «на дне», сразу после драматического падения рынков в августе-сентябре 2008 года, смогли неплохо заработать.
Особенно те, кто купил бумаги «Сбербанка». Акции «Сбера» показали из «голубых фишек» самую энергичную динамику восстановительного роста. Сергей, когда я к нему зашел, был в хорошем настроении. Разве что не насвистывал на радостях. Заработал на «Сбербанке» с Нового года около $50 000, – доложил он спустя полчаса, когда разговорились. Для него «бизнес» – это по-прежнему, как и в 70-е, казино, риск, ощущение, что можешь выиграть там, где выиграть не можешь по определению.
А вот когда речь заходит об аккумуляторах, Сергей заметно скучнеет. Послушать его, дела шли кисло. Строительные компании еще год назад, до кризиса, – основной покупатель, – теперь «сдулись». У прочих дела тоже шли вяло. Пока мы говорили, Сергею пару раз позвонили из Екатеринбурга. Один раз кто-то из его сотрудников, а другой – похоже, следователь. Я спросил, в чем дело? Выяснилось, что исчез один из дилеров. Теперь ищут либо деньги, либо отданный ему на реализацию товар. Уже поговорили с женой, с матерью. Те вроде как не знают, куда человек делся. Я спросил: а кто говорил-то, братки местные? Сергей криво усмехнулся. Ответил, что с бандитами дела старался ни в 90-е, ни сейчас не иметь. Работает с ментами. Так выходит надежней.
4
Ну вот и вся история. Мог ли Сергей стать действительно богатым и влиятельным человеком в новой России? Трезво глядя на вещи – вряд ли.
Конец 80-х он провел в колонии. Освободился в 93-м. Пока он сидел на зоне, в бурлящем котле советского общества формировался слой «новых» предпринимателей. Тех, кто в 90-е фантастически обогатится. Кто они были? По большей части активные «игроки» системы. Например, бывшие комсомольцы, у которых были связи и доступ к информации. Это они организовывали первые «научно-технические центры» и прочие хозрасчетные «нашлепки» при крупных предприятиях, которые быстро превращались в каналы по обналичиванию и выводу с госпредприятий гигантских по тем временам средств. Эти деньги вкладывались в импорт компьютеров, одежды, продовольствия. На них были сколочены первые постсоветские состояния.
Те же люди через цепочки знакомств сумели внедриться во власть. Получить доступ к информации и механизмам принятия решений. А чуть позже – реальную возможность отхватить в ходе приватизации свой «кусок пирога». Блестящий пример тому – Михаил Ходорковский. Это сегодня он главный политический «сиделец» страны. А в 90-х – циничный «комсомолец», пройдоха, не стесняющийся в средствах делец. Можно ли представить на его месте человека с двумя судимостями за плечами, маргинала, только что вернувшегося из лагеря? Как редкое исключение из правил, наверное, да. Однако конвертация бывших экономических зэков в успешных приватизаторов массовым явлением не стала. Не получилось и у Сергея.
Это с одной стороны. А с другой – советские предприниматели были очень специфическими предпринимателями. Для того чтобы заработать, надо было украсть, ну или «достать». Неважно – торговля, производство товаров, услуги для населения, – легальных путей не существовало. Сырье, комплектующие, помещение, энергия, рабочая сила – ничего этого купить было невозможно. Соответственно предпринимательская активность советских граждан направлялась на то, чтобы это «достать». А затем столь же нелегальным образом продать.
...Конвертация бывших экономических зэков в успешных приватизаторов массовым явлением не стала.
Естественно, даже учитывая всепроникающую коррупцию, такого рода схемы могли существовать лишь в относительно небольших масштабах. Кроме того, они не подлежали тиражированию. «Советский» предприниматель, в отличие от своих западных коллег, действовавших в условиях прозрачных, открытых рынков с понятными правилами игры, не мог отладить бизнес-процесс и потом лишь заниматься их масштабированием. Нет, он должен был действовать «вручную», буквально все делать сам. Ведь вероятность провала росла пропорционально количеству задействованных в сделках людей.
И какой вывод? Да очень простой – эти люди не были готовы к тому, как обернутся дела после развала государства, десятилетиями до этого преследовавшего их. Что надо будет действовать в условиях достаточно жесткой конкуренции. Решать вопросы не за взятку, а все-таки, в большинстве случаев, предлагая рынку более качественный продукт. Они, как ни крути, были частью системы. Пусть и полу-, а то и вовсе нелегальной, но частью системы, существовавшей в СССР. И с крахом советской системы для многих из них исчезла и возможность делать «бизнес». Приведу пример.
