Николай Непомнящий - Неизвестная Великая Отечественная
— Аппараты, товьсь! — даю команду в носовой отсек. Поднимаю перископ, чтобы увидеть пеленг залпом, — нос вражеского корабля настолько близок, что хорошо видны аккуратно зачеканенные заклепки на форштевне!
Не успеваю опустить перископ, как по нему происходит таранный удар. Транспорт проходит над лодкой. Эти три десятка секунд я лежу на палубе боевой рубки без сознания, с пробитой перископом головой. Очнувшись, слышу голос Коновалова из центрального поста:
— Товарищ командир! Что с вами? Почему вы не отвечаете?
Погружение Л-3 после таранного удара транспорта удалось задержать на глубине 42 метра. Принцип Крастелева — плавать с отрицательной плавучестью — себя оправдал. Мы были спасены от неминуемой гибели. Если бы Крастелев не принял дополнительно две тонны воды, то Л-3 не ушла бы так легко на глубину после таранного удара, а боевая рубка вместе с командиром была бы полностью снесена за борт.
На наше счастье, конвой нас не обнаружил. В отсеке мне оказали медицинскую помощь.
Отлежавшись на грунте, приступили к постановке мин. Последние мины мы поставили к северу от Лиепаи, на прибрежном фарватере врага…
…с 13.30 до 13.40 поставили минную банку из 3 мин. После всплытия в надводное положение было обнаружено: тумба ограждения наклонена на правый борт на 30 градусов. Командирский перископ согнут вправо на 90 градусов и развернут в корму на 135 градусов. Зенитный перископ не работает. Антенны левого борта сорваны и держатся отвесом на рубке правого борта — вынесены наружу. В 20.05 по пеленгу 156 градусов в дистанции 5 кабельтовых обнаружили подводную лодку типа «Щ» в надводном положении. Обе подводные лодки погрузились.
14.11 в 18.57 всплыли в надводное положение. Шторм. Ветер 10–11 баллов. Море 9–10 баллов, пасмурно. Ввиду попадания воды через рабочий люк в центральный пост пришлось идти с задраенным люком…
18.11 в 12.20 в сопровождении катеров «МО» вошли в бухту Лавенсари, где ошвартовались к пирсу».
Итак, позади у «Фрунзевца» остался еще один тяжелейший поход. Пока подводники переводили дух и приходили в себя от пережитого, в штабах анализировали результаты их деятельности. Действия Грищенко были признаны грамотными и правильными, даже, казалось бы, его неудачная торпедная атака, закончившаяся сломанным перископом, была признана исключительно полезной, так как ею впервые в подводной войне на Балтике была доказана возможность бесперископной атаки по данным приборов гидроакустики. При этом отмечалось лишь, что командиру для ее успешного завершения следовало бы избрать несколько большую глубину погружения.
Из отчета о боевой деятельности подводных лодок третьего эшелона:
«…В 3-м эшелоне действовало 16 подводных лодок, потеряно 8. По данным разведотдела штаба КБФ и наблюдениям командира, на минах, выставленных Л-3 в районе Утэ, подорвался и затонул транспорт противника водоизмещением 4 тыс. т…»
Ну а как нашла отражение деятельность командира подводного минзага в официальных документах?
Из боевой характеристики капитана 2-го ранга Петра Грищенко за 1942 год:
«…В 1942 г. товарищ Грищенко сделал два боевых похода в Балтийское море, длившихся в общей сложности 54 суток. Четыре раза с большой осторожностью и искусно, не обнаружив себя, форсировал Финский залив, преодолев все средства ПЛО противника. Пять раз подрывался на антенных минах, но повреждений не имел. В последнем походе после тарана без перископов привел Л-3 на базу. Дисциплинирован, смел и решителен в бою, осторожен и расчетлив там, где необходимо. Занимаемой должности вполне соответствует. Достоин выдвижения на должность командира дивизиона подводных лодок среднего тоннажа…»
Однако на эту должность Грищенко так и не назначили. Почему? Это одна из многих тайн, окружающих и по сей день судьбу выдающегося подводника. Зато состоялось другое назначение. Приказом наркома Кузнецова в феврале 1943 года Грищенко был назначен старшим офицером отдела подводного плавания Балтийского флота. Должность весьма почетная и важная, но, увы, самая что ни на есть береговая. Почему надо было убирать опытнейшего командира корабля, остается неясным. Разумеется, что каким-то образом объяснить такое назначение вроде бы можно: кому, как не ему, командиру с академическим образованием и огромным боевым опытом, заниматься планированием подводных операций? Все это так, но ведь в то время не менее острым был и дефицит командиров такого уровня, как Петр Грищенко, который к тому же и сам не хотел покидать подплав. И если им так дорожило командование флота, как специалистом по организации и планированию подводной войны, то как объяснить тот факт, что буквально в сентябре того же года капитан 2-го ранга Грищенко был вообще переведен служить в разведотдел штаба флота, в котором и пробыл до самого конца войны. И это при том, что ни единого нарекания на него со стороны начальства не отмечают ни ветераны, служившие в то время бок о бок с командиром «Фрунзевца», ни скупые строки официальных документов. В том числе и личного дела Грищенко. Наоборот, все отзывы и все служебные характеристики самые прекрасные. Кому же и зачем надо было убирать в самый разгар боевых действий с действующего корабля самого талантливого из командиров-подводников, лишив тем самым наш флот еще не одной победы…
Командира убрали с подводной лодки перед самым присвоением ей звания гвардейской. Бескозырки с георгиевскими лентами матросы «Фрунзевца» наденут в марте 1943 года, буквально спустя две недели после ухода своего командира. На мостике гвардейского минзага Грищенко сменил воспитанный им капитан-лейтенант В. Коновалов. В дальнейшем он трижды выведет «Фрунзевец» в боевые походы, потопит десять и повредит один транспорт. Станет Героем Советского Союза.
Спустя много лет окажется известен окончательный итог уничтоженных неприятельских кораблей и судов в бытность командования Л-3 Грищенко. Он более впечатляет, даже если сравнивать его с безумными тоннажами атлантических побед немецких подводников, ведь условия, в которых сражался и побеждал Грищенко, не идут ни в какое сравнение с самым настоящим избиением беззащитных транспортов в первые годы войны командованием лодок Дёница: 18 уничтоженных неприятельских вымпелов, более 65 тысяч тонн, отправленных на морское дно, — этого рекорда не удалось больше повторить ни одному из отечественных подводных асов Великой Отечественной…
Но награждать Грищенко за этот подвиг почему-то не торопились. Более того, сразу же после войны его начали активно вытеснять с действующего флота. Кто? Да те, кто всю войну просидел на береговых должностях, а с наступлением мирных дней стал делать служебную карьеру, расталкивая локтями боевых, но неспособных к интригам офицеров. Увы, наш флот здесь не исключение. Так было, к сожалению, везде и всегда. К чести Грищенко, он не опустил руки. Отстраненный от действующего флота, он начинает серьезно заниматься наукой, анализируя тактику действий подводных лодок во Второй мировой войне и вырабатывая рекомендации для подводников нового поколения, защищает диссертацию. Затем были годы преподавания в военно-морских училищах. Шло время, и новые руководители отечественного флота старались не особенно часто вспоминать прославленного подводника.
Правда, периодически флотскую общественность будоражили документы некоторых непосредственных начальников Грищенко:
«… 1. Достоин выдвижения на должность начальника военно-морского училища.
2. Достоин присвоения звания контр-адмирала.
3. В целях справедливости… считаю необходимым возбудить ходатайство перед ГК ВМФ о представлении товарища Грищенко к званию Героя Советского Союза… Заместитель начальника ЛВИМУ имени адмирала СО. Макарова, капитан 1-го ранга Недоедаев…»
Но все робкие попытки восстановить справедливость не приводили абсолютно ни к чему. Кому и когда перешел дорогу Грищенко, не ясно до сих пор. Среди ветеранов подводного флота до сегодняшнего дня ходят слухи о том, что якобы на одном из вечеров отдыха только что вернувшийся из боевого похода Грищенко увел первую красавицу Кронштадта из-под самого носа у одного из балтийских адмиралов, и тот, взбешенный, самолично порвал уже подписанное представление к званию Героя Советского Союза на командира Л-3…
Ходят слухи о том, что, может быть, свою роль здесь сыграла строка в автобиографии командира подводной лодки о проживании сестры первой жены Грищенко в Нью-Йорке, куда та уехала еще в далеких 1920-х годах. Говорят, что возможна и самая прозаическая причина — пресловутая разнарядка. Вначале Грищенко просто не повезло попасть в число представленных на награду героев, а затем его уже попросту вычеркивали по инерции. Сам же бывший командир подводного минзага в силу своей скромности никогда о себе вопроса не поднимал и о причинах столь длительной нелюбви начальства к себе распространяться тоже не любил. Дотошные активисты-ветераны подсчитали, что командира Л-3 представляли к званию Героя Советского Союза более десяти раз… Рекорд, достойный Книги Гиннесса!
