Владимир Иким - Большой полёт крылатого коня
Для верующих мусульман ужасна сама мысль о покушениях на духовенство своей религии, к которому они относятся с глубочайшим почтением. Для ваххабитов же наставники классического Ислама становятся первыми в ряду объектов террористической "охоты". Совершенно очевидно, чьих рук дело убийства муфтиев Дагестана и Таджикистана, ряд покушений на жизнь бывшего муфтия Чечни Ахмада-Ходжи Кадырова. Ставший игрушкой в руках ваххабитов чеченский лидер Аслан Масхадов открыто призывал к уничтожению духовного главы своего народа А. - Х. Кадырова: откровеннее уже некуда.
Мусульмане Северного Кавказа первыми на горьком опыте поняли, какую опасность для исламской религии несет с собой ваххабизм. Когда ваххабиты пытались уничтожить одно из главных мест суфийских паломничеств в Чечне, зиярат Хеди, - мусульмане вынуждены были противостать им с оружием в руках. Выяснилось, что и преступный "бизнес" похищения людей и работорговли был санкционирован ваххабитами, - "фетву" (так сказать, "благословение") на преступления этого рода выдал эмир ваххабитов в Чечне Абдурахман, саудовский араб по происхождению.
В 1996 году по инициативе муфтия Чечни А. - Х. Кадырова в Грозном был созван Конгресс мусульман Северного Кавказа, призвавший "объявить ваххабизм вне закона и немедленно расформировать вооруженные группировки проваххабитского характера". Однако за "братьев-ваххабитов" вступились не только их местные ставленники типа Ш. Басаева, М. Удугова, С. Радуева и др., но и юристы из "федерального центра", заявившие, что запретом тоталитарной секты ваххабитов якобы нарушается принцип "свободы совести". Московские "законники" самоуверенно решили, что разбираются в делах мусульман лучше, чем сами мусульмане. Результат этой "федеральной толерантности" известен: ваххабиты сумели создать плацдармы на Дагестанской земле, печально известные укрепрайоны Чабанмахи и Карамахи, - и мирный Дагестан подвергся агрессии ваххабитских банд. Так "терпимость" к религиозному экстремизму, вызванная самодовольным религиозным невежеством, привела к разгулу бандитизма, войне, пролитию крови мирных граждан и российских солдат, превращению чеченского народа в заложника преступного режима, страданиям сотен тысяч людей.
Проникновение ваххабизма на "постсоветское пространство" - это одно из множества плачевных следствий засилья тоталитарно-атеистической идеологии в СССР. Наибольшие разрушения иго безбожной власти принесло Православной Церкви. Но и Исламу, несмотря на его стойкость, атеистический режим нанес большой ущерб. Мусульмане сохранили веру, но многие из них утратили глубину знаний о своей религии, подчас не только о её тонкостях, но и об основах Ислама. В СССР пришла в упадок мусульманская ученость, в новых условиях возникла нужда в повышении образованности мусульманского духовенства, - религиозные же знания можно было поначалу получить только за границей. И в заполнении этого "духовного вакуума" ваххабизм проявил особую активность. Молодых мусульман СНГ радушно приглашали в зарубежные ваххабитские училища, и там их воспитывали не как будущих духовных наставников родных народов, а как подрывные элементы, несущие на Родину яд ваххабизма. Не только на Северном Кавказе или в Таджикистане, но и в Узбекистане и Киргизии такие пропагандисты "чистого Ислама" принесли истинным мусульманам немало зла.
В Туркменистане ваххабизм успеха не имел: туркменские мусульмане к фанатизму не склонны, многое в ваххабитской агитации прямо противоречило их национальным традициям, они имеют собственную голову на плечах, да и правительство вовремя распознало опасность и приняло соответствующие меры. Но все же при встрече с пропагандистом "чистого Ислама" (называет ли он себя ваххабитом или "конспиративно" умалчивает об этом) каждый туркменский мусульманин должен ясно понимать, что на самом деле его призывают отречься от всего, что его предки в течение тысячелетия считали священным, надругаться над гробницами почитаемых шейхов, сделаться бандитом и убийцей.
"Не представляю, как можно бороться с исламским экстремизмом, не заботясь прежде всего о развитии мусульманской культуры, образования, не заботясь о признании важной позитивной роли уникальной и самобытной исламской цивилизации. Самая эффективная борьба с экстремизмом - это внедрение иных, традиционных исламских ценностей", - утверждает виднейший правовед Леонид Сюкияйнен. С этим утверждением невозможно не согласиться.
Лучшее средство борьбы с любыми извращениями Ислама - это широкое мусульманское просвещение. Если мусульманские народы будут иметь глубокие знания о своей вере, - экстремистские секты, выступающие под личиной "борцов за чистый Ислам", повсюду будут получать должный отпор.
Традиции Ислама в Туркменистане необычайно богаты: здесь нет нужды прибегать к небезопасным иностранным заимствованиям. Туркменистан должен иметь собственную школу мусульманского духовенства: многое в этом направлении здесь уже делается, и дальнейшее развитие исламского просвещения - есть задача огромной духовной, культурной и государственной важности. А мусульманским ученым предстоит увлекательнейшее освоение и популяризация духовных сокровищ Туркменистана: суфийской литературы, многих иных религиозно-философских и религиозно-исторических древних трудов, и все это для того, чтобы ещё больше укрепить уже существующее гармоническое сочетание мусульманского права с туркменскими народными традициями.
Кроме ваххабизма, можно наблюдать ещё одно небезопасное и гораздо более сложное явление: так называемый "исламский фундаментализм", на идеях которого кое у кого есть стремление к созданию закрытых для внешних влияний государств или обществ, где должны быть восстановлены наиболее суровые нормы шариата и обычаи (адаты) средневекового мусульманства. Термин "фундаментализм" в приложении к этому явлению крайне неудачен, - ибо ничего действительно фундаментального, то есть утверждающего основы вероучения, в нем нет. По сути, это обрядоверие, подобное русскому старообрядчеству, в котором также не было ничего "старого" и причиной которого был недостаток религиозного просвещения. То же и с исламским фундаментализмом: реанимируются второстепенные частности, иногда даже вопреки основам Ислама. Просвещенный мусульманин понимает, например, что ворам не обязательно отрубать руки, их можно наказывать иначе. Он же знает, что обычай закрывать лицо женщинам или запрет на изображение живых существ появились лишь через несколько веков после Мухаммеда, к тому же - далеко не во всех мусульманских странах (в Туркменистане таких адатов не существовало никогда). Второстепенные частности могут соблюдаться или нет: сущность Ислама не в этом.
Действительно фундаментальным, то есть воплощающим суть мусульманства, был просвещенный Ислам Халифатов - с их открытым и веротерпимым общественным устроением, со стремлением воспринять лучшие достижения науки, искусства, ремесел со всех концов света.
Некоторые журналисты в своих статьях путают фундаментализм с ваххабизмом, но это - следствие их неосведомленности, абсурдная постановка знака равенства между явлениями прямо противоположными. Ваххабиты, при всей их демагогии о "четырех праведных халифах", - это появившаяся в ХIХ веке модернистская секта, исламское "диссидентство". Фундаменталисты же действительно пытаются вернуться к мусульманской старине; беда их лишь в том, что возрождать они пытаются не лучшее и неотъемлемое, а второстепенное и мешающее развитию. А когда экстремисты, фанатики и политиканы, прикрываясь буквой шариата, начинают попирать дух Ислама, - в этом не только нет ничего фундаментального, это не мусульманство вообще. Но необходимо сказать, что подобные извращения совсем не обязательно сопровождают фундаментализм: стремление фундаменталистов к изоляции от западной цивилизации вызвано отнюдь не агрессивностью, а глубокими духовными причинами.
Шведский социолог Л. Йонсон с некоторым недоумением констатирует: "Одним из основных вопросов является взаимодействие исламских традиций с принципами модернизации общества. С одной стороны, многие исламские государства претерпели существенные изменения, подвергаясь влиянию научно-технического прогресса и осуществляя коренные преобразования в общественном устройстве, но, с другой стороны, нет ни одного примера успешной завершенной модернизации исламского государства. Достигнув определенного уровня модернизации, государство сталкивается с мощным организованным сопротивлением со стороны части населения, призывающей к возвращению к истокам, к чистому Исламу, что приводит к конфликтным ситуациям".
В Туркменистане, идущем по пути экономических реформ, доныне никаких конфликтов не возникало. Президент С. Туркменбаши говорит:
"На заре независимости, когда мы вернули народу возможность соблюдать наши обычаи и обряды, произошло подлинное возвращение к религии. Нас в тот момент пугали угрозой фундаментализма. Но тот, кто знает историю нашего народа, понимает, что для прорастания такой проблемы в Туркменистане нет почвы". Видится, что противоядием от фундаментализма для Туркменистана служат не только исторические традиции, но, ещё в большей степени, блистательный современный опыт создания самобытной государственности. Именно это главная защита Туркменистана от фундаментализма - исламской трагедии, представляющей собой болезненную реакцию мусульман на явления, несовместимые с их верой. Если бы Президент Туркменистана не избрал путь государственного созидания на основах народного духа, а поддался бы навязывавшимся ему схемам западных "прав и свобод", - кто знает, устояли бы туркменские мусульмане против опасности фундаментализма.
