Николай Карамзин - История государства Российского. Том 4. От Великого князя Ярослава II до Великого князя Дмитрия Константиновича
К церковным достопамятностям сего времени принадлежит начало Троицкой Лавры, столь знаменитой и по важным государственным делам, коих она была феатром. Один из Бояр Ростовских, Кирилл, с неудовольствием видя уничижение своего Князя и самовольство Московских чиновников в его земле при Калите, не хотел быть свидетелем оного и переехал в городок Радонеж, Удел меньшего брата Симеонова, Андрея. Там охотно селились люди неизбыточные: ибо Наместник Княжеский давал им льготу и выгоды: Кирилл же, некогда богатый, от разных несчастий оскудел. Двое из юных сыновей его, Стефан и Варфоломей (названный в монашестве Сергием) искали убежища от мирских печалей в трудах святости: первый сделался Игуменом Богоявленской обители в Москве, а второй, жив долго пустынником в лесах дремучих, среди безмолвного уединения и диких зверей, близ деревянной церкви Св. Троицы, им созданной, основал нынешнюю Лавру: ибо слава о добродетели его привлекла к нему многих Иноков. Строгая набожность и Христианское смирение возвеличили Св. Сергия между современниками: Митрополит, Князья, Бояре изъявляли к нему отменное уважение, и мы увидим сего благочестивого мужа исполнителем трудных государственных поручений.
Чем реже находим в летописях известия о состоянии художеств в древней России, тем оные любопытнее для Историка. В Княжение Симеоново были расписаны в Москве три церкви: собор Успенский, Архангельский и храм Преображения; первый Греческими живописцами Феогноста Митрополита, второй Российскими придворными, Захариею, Иосифом и Николаем с товарищами, а третий иностранцем Гойтаном. В сие же время отличался в литейном искусстве Россиянин Борис: он лил колокола в Москве и Новегороде для церквей Соборных. Греция все еще имела тесную связь с Россиею, присылая нам не только Митрополитов, но и художников, которые учили Русских. Образованная Германия могла также способствовать успеху гражданских искусств в нашем отечестве. Заметим, что при Симеоне начали употреблять в России бумагу, на коей писан договор его с братьями и Духовное завещание. Вероятно, что она шла к нам из Немецкой земли чрез Новгород.
Глава XI
Великий князь Иоанн II Иоаннович. г. 1353-1359
Характер Великого Князя. Жестокость Олегова. Властолюбие Ольгерда. Междоусобия. Действия духовной власти в Новегороде. Убийство в Москве. Дела церковные. Добродетели Св. Алексия. Слова юного Димитрия. Смерть и завещание Великого Князя. Начало Княжества Молдавского и Волошского.
Все Князья Российские поехали в Орду узнать, кто будет их Главою; а Новогородцы особенно послали туда Боярина своего Судокова просить Хана, чтобы он удостоил сей чести Константина Суздальского, благоразумного и твердого. Вопреки им, Чанибек избрал Иоанна Иоанновича Московского, тихого, миролюбивого и слабого.
Еще новый Государь не возвратился из Орды, когда юный Олег Рязанский, сын Коротопола, овладев всем Княжением своего отца, дерзнул восстать на Московское. Он хотел быть совершенно независимым; хотел также отмстить за убиение в Москве предка его, Константина, и снова присоединить к Рязани берега Лопасни, где уже давно и бесспорно господствовали Калитины наследники. Сей предлог войны мог казаться отчасти справедливым; но юноша Олег, преждевременно зрелый в пороках жестокого сердца, действовал как будущий достойный союзник Мамаев: жег, грабил и, пленив Лопаснинского Наместника Иоаннова, не устыдился мучить его телесно; наконец дал ему свободу, взяв окуп и заслужив ненависть Москвитян, хвалился любовию Рязанцев, которые, приметив в нем смелость и решительность, в самом деле ожидали от него геройских подвигов.
Кроткий Иоанн уклонился от войны с Олегом, довольный освобождением своего Наместника, и терпеливо сносил ослушание Новогородцев, не хотевших быть ему подчиненными, до самого того времени, как Суздальский Князь, Константин Васильевич, ими любимый, скончался: тогда, уже не видя достойного соперника для Великого Князя, они приняли Наместников Иоанновых; а Чанибек утвердил Нижний, Городец и Суздаль за сыном Константиновым, Андреем: ибо самое ближайшее право наследственное для Владетелей Российских не имело силы без Ханского согласия. Так Иоанн Феодорович Стародубский по кончине старшего брата, Димитрия, ждал целый год грамоты Чанибековой, без коей он не мог назваться Князем сего Удела.
(1354—1359 гг.) Время Государей тихих редко бывает спокойно: ибо мягкосердечие их имеет вид слабости, благоприятной для внешних врагов и мятежников внутренних. Ольгерд, выдав дочь свою за Бориса Константиновича Суздальского, брата Андреева, и женив племянника, Димитрия Кориядовича, на дочери Великого Князя, старался, несмотря на то, более и более стеснять Россию. Смоленск и Брянск уже давно зависели некоторым образом от Литовского Княжения, как союзник слабый обыкновенно зависит от сильного: еще не довольный сим правом, Ольгерд хотел совершенно овладеть ими и взял в плен юного Князя Иоанна Васильевича, коего отец получил тогда от Хана грамоту на Удел Брянский. Василий скоро умер, и сей несчастный город, быв долгое время жертвою мятежного безначалия, наконец (в 1356 году) поддался Литве. Чтобы открыть себе путь к Тверскому и Московскому Княжению, Ольгерд занял было своим войском и городок Ржев; но Тверитяне и жители Можайска, встревоженные столь опасным намерением, спешили вооружиться и выгнали оттуда Литовцев. С другой стороны Андрей Ольгердович, Князь Полоцкий, все еще злобствовал на Псковитян, называя их вероломными изменниками: они также мстили ему за разбой разбоями в его области, предводимые мужественным Евстафием Изборским.
Внутри России Муром, Тверь и Новгород страдали от междоусобия. Мы упоминали о Князе Юрии Ярославиче Муромском: родственник его Феодор Глебович, собрав многочисленную толпу людей (в 1355 году), изгнал Юрия, обольстив Бояр и вместе с знатнейшими из них поехал искать милости Ханской. Князь Юрий чрез неделю возвратился в Муром, взял остальных Бояр и также отправился к Чанибеку. В Орде был торжественный суд между ими. Феодор превозмог: Хан отдал ему не только Княжение, но и самого Юрия, скоро умершего в несчастии. Сим первым и последним раздором Князей Муромских заключилась их краткая история; род оных исчез, и столица, как увидим, присоединилась к Великому Княжению.
Вражда между Василием Михайловичем Тверским и племянником его, Всеволодом Александровичем Холмским, не могла быть прекращена ни Великим Князем, ни Митрополитом Алексием, желавшим усовестить их в Владимире, где они для того съезжались (в 1357 году). Василий, особенно покровительствуемый Иоанном, угнетал Всеволода, к огорчению доброго Тверского Епископа Феодора, хотевшего даже оставить свою Епархию, чтобы не быть свидетелем сей несправедливости. Дядя требовал суда в Орде, узнав, что племянник, остановленный на пути Великокняжескими Наместниками, проехал туда через Литву – и Хан (в 1358 году) без всякого исследования выдал бедного Всеволода Послам Василия, который уже обходился с ним как с невольником, отнимал имение у Бояр Холмских и налагал тяжкие дани на чернь.
В Новегороде был великий мятеж по случаю смены Посадника. Мы видели, что и Симеон мало входил в дела тамошнего внутреннего правления: Иоанн еще менее, и народ тем более самовольствовал, не уважая Наместников Княжеских. Граждане конца Славянского, из всех пяти знаменитейшего, вопреки общей воле оставили Посадника Андреяна; пришли в доспехах на Двор Ярославов, разогнали других граждан невооруженных, даже умертвили некоторых Бояр, и выбрали Сильвестра на место Андреяново. Софийская сторона хотела отмстить Славянской: обе готовились к войне. В таких случаях одна духовная власть еще не теряла прав своих и могла смягчать сердца, ожесточенные злобою. Владыко Моисей, Схимник, просьбою народа изведенный из двадцатилетнего уединения, чтобы вторично править церковию, и за болезнию принужденный возвратиться в оное; новый Архиепископ Алексий, по жребию избранный из Ключников Софийских; Архимандрит Юрьевский, Игумены явились среди шумного стана воинского: ибо таковым казался весь город. Старец Моисей, опасностию отечества как бы вызванный уже из гроба, благословлял народ, именуя всех своими любезными детьми духовными, и молил их не проливать крови братьев. Мятеж утих; самые неистовые с умилением внимали гласу святого отшельника, стоявшего на Праге смерти, и не дерзнули быть ослушными. Но справедливость требовала наказать виновников действия насильственного и беззаконного: села честолюбивого Сильвестра и других Вельмож Славянского Конца были взяты на щит, то есть разорены по определению Веча. Пострадали и невинные: ибо осторожная рассмотрительность не свойственна мятежному суду народному. На место Сильвестра избрали нового Посадника, и город успокоился.
В самой тихой Москве, не знакомой с бурями гражданского своевольства, открылось дерзкое злодеяние, и дремлющее Правительство оставило виновников под завесою тайны. Тысячский столицы, именем Алексей Петрович, важнейший из чиновников и подобно Князю окруженный благородною, многочисленною дружиною, был в час заутрени найден мертвый среди городской площади, со всеми признаками убиенного – кем? неизвестно. Говорили явно, что он имел участь Андрея Боголюбского и что ближние Бояре, подобно Кучковичам, умертвили его вследствие заговора. Народ встревожился: угадывали злодеев; именовали их и требовали суда. В самое то время некоторые из Московских Вельмож – опасаясь, как вероятно, торжественного обвинения – уехали с семействами в Рязань к Олегу, врагу их Государя, и слабый Иоанн, дав время умолкнуть общему негодованию, снова перезвал оных к себе в службу.
