А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века
От конца XI в. до нас доходят сведения о княжеских и боярских замках, которые представляют собой центры вотчинных владений и являются настоящими крепостями, напоминающими английские и французские баронские земли. Одним из таких замков, который принадлежал внуку Ярослава Мудрого князю Владимиру Мономаху, тогдашнему черниговскому князю, был знаменитый Любечский замок, исследованный и воссозданный в макете академиком Б.А. Рыбаковым.
Замок стоял на высокой горе близ старинного города Любеча, бывшего одной из ключевых крепостей в верховьях Днепра. Несколько месяцев строил князь свой замок. Он прислал сюда лучших каменщиков, плотников, кузнецов из своих сел и городов. Тяжкой повинностью легло строительство замка на любечан. От них требовались телеги с лошадьми, землекопы и другие работники. Надзор за строительством князь поручил своему любечскому огнищанину.
Все строительство размещалось на площади в тридцать пять на сто сажен с небольшим (одна сажень = 2,1 м ). Стены любечского замка состояли из огромных дубовых бревен, которые укладывались в могучие срубы и забивались глиной. Эту глину притискивали к стенам тяжелыми колодками, которые едва поднимали четверо человек. Между срубами вкапывали в землю сторожевые башни из камня и дубовых бревен.
Въехать или войти на гору можно было лишь по крутому подъему, обращенному в сторону города. Здесь-то и были построены въездные ворота, перед которыми через ров строители перекинули подъемный деревянный мост. За воротами въездной башни шел узкий проезд вверх, огороженный с обеих сторон поднимающейся уступами крепостной стеной. А дальше шли главные ворота крепости и начиналась основная крепостная стена. Если бы враги сумели овладеть первыми воротами и ворваться внутрь прохода, им пришлось бы продвигаться к основным воротам крепости под ударами обороняющихся, которые располагались на уступах стены по обеим сторонам прохода, а дальше они наткнулись бы на могучие бревна основной стены.
Следующие ворота с двумя башнями, стоящими по бокам от них, пройти тоже было непросто. Выход внутрь замка шел через глубокий и длинный крытый проход с тремя заслонами, каждый из которых, опускаясь, мог преградить путь врагам. Проход кончался небольшим двориком, где размещалась замковая стража. Отсюда был ход на стены. На этом дворике располагались каморки с очагами для обогрева стражи в холодное время. В стенах, огораживающих дворик, было прорезано множество отверстий — клетей, в которых хранились различные съестные припасы — вяленая и сушеная рыба, мед, вина, зерно, крупы. В глубине дворика стражи стояла самая высокая, массивная четырехъярусная башня замка — вежа. Если бы враг все-таки прорвался через замковую стражу, ему пришлось бы миновать на пути к княжескому дворцу эту башню. В ее глубоких подвалах располагались ямы — хранилища зерна и воды. Только миновав вежу, можно было попасть к клетям с едой, заделанным в стене, только через нее шел путь внутрь замка. Именно в этой башне жил огнищанин — управляющий замка. За вежей шел парадный двор, ведущий к княжеским хоромам. На этом дворе стоял шатер для дворцовой стражи. Отсюда же был проложен тайный спуск к стене.
Сам дворец князя весьма походил на настоящую крепость. Он был трехъярусный, с тремя высокими теремами. В нижнем ярусе находились печи, жилье для челяди, клети для всяких запасов. Во втором ярусе располагались княжеские хоромы. Здесь были выстроены широкие сени для летних сборов и пиров, рядом находилась гридница, где могли поместиться за столами до ста человек. Около дворца была срублена небольшая церковь с кровлей, крытой свинцовыми листами. С плоских крыш дворца можно было по бревенчатым скатам спуститься прямо на подходящие вплотную замковые стены.
Замок был приспособлен для мощной и долговременной обороны. Вдоль его стен, кроме клетей с припасами, стояли вкопанные в землю медные котлы для горячей смолы, кипятка, которые опрокидывали на врагов, идущих на приступ стен крепости. Из дворца, из церкви, а также от одной из клетей в стене шли подземные ходы, уводившие в стороны от замка. В тяжкий час по этим глубоким, скрытым от неприятеля ходам можно было тайно покинуть замок.
В таком замке его хозяин и 200—250 человек защитников могли продержаться только на своих припасах более года.
А за стенами замка шумел многолюдный город, где жили торговцы и ремесленники, холопы, разная челядь, стояли церкви, кипел торг. Здесь было все, что нужно, для существования княжеской семьи, если бы ей потребовалось укрыться в Любече, в своем родовом гнезде.
Феодальное владение, кроме своей вассальной подчиненности, имело еще одну характерную черту. Оно было неотделимо от труда зависимого населения. На господской земле, будь это земли князя, бояр, дружинников, церковных собственников, трудились жители сел и деревень, на которые распространялась
владельческая власть феодала. За право пользоваться собственными участками пахотной земли, лугами, лесами, реками, которые были отданы великим князем своему вассалу со всеми правами на эти территории, они должны были платить владельцу земли определенные платежи натурой. Дело в том, что торговое и денежное обращение в сельской местности было еще не развито и хозяйство являлось натуральным, т.е. оно потребляло в основном то, что производило. Вот эту «натуру» — зерно, пушнину, мед, воск и другие продукты жители и должны были предоставлять в виде платежей своему господину. Они также обязаны были исполнять подводную повинность — предоставлять по требованию господина телеги летом и сани зимой, запряженные лошадьми, исполнять различные работы, связанные с починкой дорог, мостов и т.д. Все обязанности, которые ранее население выполняло на великого князя, на государство, теперь выполнялись на нового господина — боярина, дружинника, церковь, монастырь.
Но оставались и общегосударственные поборы и повинности.
Постепенно в сельской местности появлялся слой людей, которые по различным причинам (неурожай, засуха, военные разорения) теряли собственное хозяйство и либо за взятые у господина в долг деньги, либо за помощь в поддержании своего пошатнувшегося хозяйства (ссуда семенами, предоставление тяглого или молочного скота) обязывались выполнять сельские работы на своего господина — обрабатывать землю, косить сено, собирать урожай, ухаживать за скотом, выполнять другие работы. Такие люди назывались «рядовичами», так как заключали с хозяином «ряд» — договор, или «закупами», так как брали у хозяина «купу» — долг. Они не могли уйти от господина ранее, чем выполнят условия договора.
На господской земле трудились и пленники, отрабатывавшие свой выкуп, «наймиты», нанимавшиеся за плату; на Церковных землях трудились «прощеники» — те, кому были прощены их долги или преступления, или те, кого церковные организации выкупали у государства, скажем, воров, заплатив за них необходимые штрафы.
Наиболее неполноправными людьми как в городе, так и в сельской местности были холопы, о которых уже шла речь выше; в XI—XII вв. их стали привлекать к сельским работам, «сажать» на землю и заставлять работать на своего господина. Холопами становились все больше и больше людей: свободный человек мог продать себя в холопы от великой нужды; он превращался в холопа, если женился на холопке, заранее не оговорив свою свободу; если поступал на службу к господину без специального договора. Холопами становились также дети холопов; проворовавшиеся и нарушившие договор «рядовичи» и «закупы»; в состав холопов попадали и пленники. Сельские усадьбы и городские дворы светской и духовной знати были полны такими людьми, которые исполняли многие работы по дому и в поле. И все же русские холопы отличались от рабов в античном мире. Они имели кое-какие права. Их убийство каралось законом. Иногда, в случае отсутствия иных свидетелей, холопы могли давать показания в суде. Церковь стремилась смягчить бесправное положение холопов, что ей и удалось сделать к концу XI— началу XII в.
Новые явления в хозяйственной жизни страны, в становлении новых отношений между людьми нашли отражение в развитии городской жизни на Руси.
Города у восточных славян зародились задолго до возникновения единого государства. Но поначалу это были либо центры племенных княжений, либо места, где стояли языческие боги и находились языческие капища, где славяне-язычники внимали своим жрецам — волхвам и приносили жертвы Перуну. Уже в это время зарождались города как центры наиболее оживленного торгового обмена и ремесленного производства, как укрепленные «детинцы» (замки), стоящие в неприступных для врагов местах — на высоких горах, речных кручах, куда население близлежащей округи сбегалось в случае нашествия врагов.
По мере развития хозяйственной жизни на Руси, совершенствования ремесла, торговли, сельского хозяйства, по мере создания единого государства и затухания прежних родоплеменных порядков городская жизнь стала заметно меняться. Зачахли прежние городки, где жила племенная знать. Так случилось с центром древлянских земель городом Искоростенем, который еще во времена Игоря и Ольги политически соперничал с Киевом. С принятием христианства многие священные языческие места оказались в запустении, а люди, селившиеся вокруг них и обслуживавшие потребности жрецов и верующих, разбрелись по другим краям. Зато набирали силу города, которые стояли на оживленных торговых путях, где оседали купцы, куда тянулись ремесленники, стремящиеся выгодно продать свои изделия.
