Джеймс Мортон - Шпионы Первой мировой войны
Но сколько точно шпионов было поймано? Черчилль указал их число как 30, Джеймс Эдмондс как 43. Отчеты военного министерства предполагают, что 28 предстали перед военным трибуналом в Англии, и двое из них были оправданы. Кроме того, сорок предстали перед военным судом за границей и десять перед общим военным трибуналом за границей. Из признанных виновными, девять были казнены, и смертный приговор еще шести был смягчен. У других осужденных наказания колебались от заключения на 28 дней до пожизненных каторжных работ.
Эти мужчины и женщины были верхушкой айсберга. Большинство шпионов так никогда и не были разоблачены. Во время Первой мировой войны «Адмиралштаб» (главный морской штаб германского флота), послал, по крайней мере, 120 агентов в Великобританию, некоторых из них – по несколько раз. Наибольшее число из них, безусловно, были немцами. Было также 19 голландцев и 14 американцев немецкого происхождения. Пять из агентов немецкой военно-морской разведки были женщинами.
Пауль Дэлен успешно провел пять миссий и был позже награжден Железным крестом. Он провел войну, беспрепятственно ведя наблюдение за Ливерпулем, Кардиффом и Глазго так же как за Плимутом и Фалмутом. Пауль Бродтман, управляющий директор шинной фирмы «Континенталь», который значился в еще во многом лживом списке Эдмондса в 1909 года, продержался до конца войны, пробиваясь назад и вперед через всю Европу.
К числу долго продержавшихся шпионов, оставшихся не пойманными, принадлежала и Мария де Стызинска Бретт-Перринг, вдова британского офицера, совершившего самоубийство при сомнительных обстоятельствах в Монте-Карло. Завербованная, вероятно, Деспиной Психа (она же Шторх, она же Давидович), на протяжении всех этих лет она шпионила, по крайней мере, для шести стран. Во время войны она утверждала, что работала медсестрой во Франции и, поскольку она, конечно, была любовницей немецкого офицера в Берне, то попала под сильное подозрение, когда добровольно изъявила желание работать на Великобританию. Ей разрешили поехать в Понтарлье во Франции, при этом французские власти были строго предупреждены, что ей нельзя позволить уехать в Швейцарию.
Возможно, самым важным из тех, кому удалось остаться не разоблаченным, был Жюль Кроуфорд Зильбер, который работал на британцев в Южной Африке, но позднее приехал в Англию в качестве уже немецкого агента, и проработал там в управлении почтовой цензуры в течение всей войны, не вызвав к себе никаких подозрений. Ближе к концу войны Зильбер из-за сочетания ограничений на выезд на континент и своего плохого здоровья – он чувствовал себя слишком слабым, чтобы уплыть на судне, которое могло бы вывезти его из Англии – так и не решился покинуть остров. Зильбер оставался в Англии до 1925 года, поработав некоторое время на одну кинокомпанию. К тому времени британским гражданам разрешили без паспорта выезжать в Остенде на выходные, и на пятидесятнице в этом году он убежал в Голландию, проскочив под колючей проволокой на бельгийско-голландской границе.
Среди руководителей агентурных сетей, разведчиков-«кураторов», все еще могли, впрочем, действовать джентльменские соглашения. Некоторым шпионам разрешали прийти и уйти с «пропуском», если так можно было бы выразиться. Камминг, со своей стороны, все еще полагал, что ведение разведки возможно на цивилизованной основе. Когда ему сообщили, что полковник Роланд Остертаг, бывший военный атташе в немецком посольстве, а теперь руководитель немецкого шпионажа против Англии со штаб-квартирой в Гааге, был замечен в Лондоне на Бонд-Стрит, он ответил:
«Это вполне возможно. Мать полковника – англичанка. Она живет в Кью. Я слышал эту историю и послал ему сообщение, что ему не потребуется делать что-то украдкой, скрываясь от меня. Я сказал ему, что если он хочет просто приехать неофициально, чтобы навестить свою мать, а не шпионить, это вполне можно организовать».
Позже, когда Камминг услышал, что Остертаг умер в Бельгии, он, как говорят, заметил: «Да, но что он при этом имеет в виду?»
Глава 8. КОМНАТА 40 И ТЕЛЕГРАММА ЦИММЕРМАНА
«Я не думаю, что Вильсон вступит в войну, если только Германия буквально пинками не принудит его к этому».
(Посол США в Великобритании Уолтер Х. Пейдж, 12 февраля 1917 года)В первую ночью войны британское судно «Телекония» пришло в Эмден, близко к месту, где голландское побережье граничит с немецким. Используя абордажные крюки, команда разорвала немецкие коммуникационные кабели, которые пролегали на морском дне, проходя под Ла-Маншем и дальше через моря: один в Брест, другой в Виго, третий в Тенерифе, и два в Нью-Йорк. Кабели подняли на поверхность, перерезали и снова бросили в воду. После этого остался кабель принадлежащей британцам Восточной телеграфной компании («Eastern Telegraph») в Средиземном море, который не представлял проблемы, и еще один кабель, к которому у немцев был доступ. Он проходил между Западной Африкой и Бразилией и преимущественно принадлежал Америке. После ряда сложных переговоров, которые исключали Америку, и эти кабели перешли под контроль «Eastern Telegraph», лишив немцев возможности использовать их. Германия теперь могла полагаться только на свою радиостанцию в Науэне близ Берлина.
Значение коммуникаций быстро стало очевидным для всех, когда в первые недели войны произошла одна из величайших ошибок в истории шифровального дела и криптоанализа. В августе 1914 года русская армия развертывалась, намереваясь заманить все немецкие войска в ловушку в двойном охвате под Танненбергом в Восточной Пруссии, и затем наступать дальше в Берлин. К сожалению, приказ, который немцы нашли у убитого 20 августа русского офицера, ясно разъяснял планы русских. Русский генерал Александр Васильевич Самсонов позволил послать некоторые сообщения в незашифрованном виде. Сообщения эти были перехвачены, и в результате 31 августа русская Вторая армия была разбита. До 30 тысяч солдат и офицеров погибли и еще 90 тысяч попали в плен – самое тяжелое поражение русских, со времен Бородина в августе 1812 года. Самсонов впоследствии застрелился.
В течение первого месяца Первой мировой войны вскрытие кодов британской военно-морской разведкой, если оно вообще осуществлялось, было абсолютно дилетантским. После того, как заграничные кабели Германии были перерезаны, ее службы вынуждены были ежедневно использовать либо радиосвязь, либо иностранные кабели, но и в том, и в другом случае, их сообщения могли быть перехвачены. Закодированные сообщения доставляли в Адмиралтейство, однако у директора Управления разведки военно-морского штаба сэра Генри Оливера (известного по прозвищу «Дамми», что могло означать как «Кукла», так и «Тупица») не было в штате никого, кто мог бы вскрыть шифр, не говоря уже о том, чтобы перевести сообщения.
Но по воле случая Оливер принял на службу Альфреда Юинга, начальника Управления военно-морского образования, побеседовав с ним однажды в середине августа во время обеда в Клубе Объединенных служб. Идея, что Юинг – одно время профессор прикладной механики в Кембриджском университете, со знанием радиотелеграфии и с интересом к кодам и шифрам – мог бы оказаться полезным человеком, очевидно, пришла в голову Оливеру, пока он через Сент-Джеймсский парк шел к своему клубу.
Среди старых друзей – бывших однокурсников информация распространилась быстро. Юинг получил известие от своего друга – адвоката и радиолюбителя, что он и другой его приятель могли слушать немецкие радиосигналы из Науэна. В конечном счете, в Великобритании были созданы 14 постов радиоперехвата – первый был в Ханстэнтоне, плюс еще три: на Мальте и в Отранто и Анконе в Италии. Юинг столкнулся с некоторыми проблемами, вызванными скорее тупостью и негибкостью: в начале войны ему дали полностью поддельную шифровальную книгу, чтобы он с ней работал. Принятые им на работу новички тоже не особо помогали. Э. Дж. Элистер, преподаватель немецкого языка в Адмиралтействе, приехал вместе с тремя другими своими коллегами во время летних каникул. Они, возможно, хорошо знали немецкий язык, но ничего не знали о криптоанализе. Но к началу 1915 года Юингу удалось принять на работу людей из Королевского колледжа в Кембридже, включая Альфреда Нокса, по прозвищу «Желтый нарцисс», брата монсеньора Рональда Нокса, которого считали самым блестящим членом их команды. Среди других кембриджцев был преподобный Уильям Монморенси, переводчик старинных немецких богословских трудов. Позже были приняты на работу и люди не из ученой среды, например, издатель Найджел де Грей из издательства «Хейнеман».
Так постепенно, по крайней мере, на какое-то время был скомплектован отдел криптоанализа. Военное министерство создало свой собственный дешифровальный отдел под началом бригадира Ф. Дж. Андерсона, у которого был элементарный опыт разведки средствами связи, полученный им еще во время Англо-бурской войны. Юинг, чтобы установить контакт с этим отделом, откомандировал туда Элистера Деннистона, которому во Второй мировой войне довелось стать руководителем Блечли-Парка. Но никакого прогресса не было до 1 октября, когда французские криптоаналитики взломали главный немецкий военный шифр и великодушно вручили его британцам. Прогресс этот, впрочем, продлился всего две недели, сопровождаясь ужесточением конкуренции между отделом Андерсона и отделом Юинга: им, по-видимому, было легче бороться друг с другом, чем с невидимым врагом. К середине октября всякое сотрудничество прекратилось, вероятно, после того, как Уинстон Черчилль из Адмиралтейства сообщил лорду Китченеру из военного министерства о перехвате военных сообщений немцев еще до того, как фельдмаршал услышал об этом от Андерсона. Сотрудничество не возобновилось до 1917 года, и даже тогда оно было на строго ограниченной основе.
