Валерия Башкирова - Герои 90-х. Люди и деньги
Так что у Горбачева были основания обзывать «спасителей державы» весьма экспрессивно.
Еще больше оснований для этого у него появилось после возвращения в Москву. Президент СССР из рук большевистских революционеров попал в руки революционеров антибольшевистских. Опереться ему было не на кого. Еще 22 августа Горбачев пытался как-то остановить лавину, но уже 23-го на встрече с российскими депутатами, понимая, что против рожна не попрешь, он фактически согласился с идущим на его глазах новым, теперь уже настоящим переворотом, призывая лишь, «чтобы все шло законным путем». Уступки следовали за уступками: вечером 24-го Горбачев распустил союзный кабинет министров, отказался от поста Генсека КПСС, а ЦК КПСС объявил о самороспуске. Здание ЦК на Старой площади было опечатано, партийное имущество национализировано, здание КГБ оскоплено: с Лубянки убрали памятник Железному Феликсу. «Ум, честь и совесть нашей эпохи» решила сыграть ва-банк и проиграла. Перестройка кончилась, началась политика без дураков.
Согласно опросам фонда «Социологическое мнение», в 2001 году 61% опрошенных не смогли назвать ни одного из членов ГКЧП. Лишь 16% могли назвать верно хотя бы одну фамилию; 4% вспомнили руководителя ГКЧП Геннадия Янаева. Некоторое время публику весьма интересовал вопрос, не стоял ли за попыткой путча сам Горбачев. Члены ГКЧП однозначно утверждают, что он не только инициировал путч, но и пытался с гарантией обеспечить себе политическую прибыль при любом развитии событий.
По воспоминаниям Валерия Болдина: «Чувствуя, что теряет точку опоры, Горбачев в начале 1990 года пригласил к себе группу членов Политбюро и Совета Безопасности — всех тех, кто впоследствии вошел в ГКЧП (среди них были Крючков, Язов, Бакланов) — и поставил вопрос о введении чрезвычайного положения… В конце концов Горбачев понял, что сепаратные переговоры Ельцина с руководителями республик приведут к его окончательному отстранению от власти и активизировал деятельность силовых структур по введению чрезвычайного положения».
А вот слова Олега Бакланова, бывшего в августе 1991 года секретарем ЦК КПСС, заместителем председателя Совета обороны СССР: «Если говорить конкретно об августовских событиях, то необходимость создания ГКЧП возникла после того, как 17 или 18 августа одна из газет напечатала материалы новоогаревских посиделок, где, по сути, Горбачевым, Ельциным и иже с ними был подготовлен документ о роспуске Советского Союза. Причем уже 21-го Горбачев был готов его подписать… В конечном счете (на президентской даче в Форосе. — Ред.) был нелицеприятный разговор, в заключение которого Горбачев сказал: “Ну, хорошо. Давайте действуйте сами”. Он как бы дал “добро”»…
Региональные руководители во время путча повели себя ожидаемо по-разному. Часть республик осудила действия путчистов и отказалась подчиняться их приказам уже в первые часы, другие предпочли политику пассивного выжидания. Третьи (поначалу) поддержали ГКЧП. Точнее, для них никакого переворота и не происходило. Как обычно, работали все предприятия, организации и учреждения, а руководители республик ограничились призывами к дисциплине и порядку. Они выполнили все распоряжения ГКЧП, хотя не все официально его признали.
Путч сорвал подписание нового Союзного договора, и республики начали одна за другой заявлять о выходе из Союза: 20 августа — Эстония, 21 — Латвия, 24 — Украина, 27 — Молдавия, потом — Азербайджан, Узбекистан и Киргизия, а осенью — остальные республики. Ни одна из них не выполнила при этом всех процедур, предписываемых законом СССР от 3 апреля 1990 года «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из состава СССР».
А 5 сентября 1991 года фактически самораспустился Съезд народных депутатов СССР, подведя черту под семьюдесятью с лишним годами существования СССР. Навсегда распустив съезд, Горбачев сфотографировался на память с членами Межрегиональной депутатской группы.
Анатолий Собчак на радостях предложил еще и предать земле тело В. И. Ульянова-Ленина, но церемонию отложили — останки В. И. Ульянова-Ленина могут и потерпеть, а с останками бывшего Союза ССР надо было что-то срочно делать. «У нас ситуация нерегламентская», — пояснил происходящее Горбачев. Тактический расчет авторов заявления о роспуске Союза, озвученного президентом Казахстана Назарбаевым, строился на трех пунктах.
Во-первых, сразу привести съезд в состояние шока. На лице Горбачева была изображена мрачная решимость do or die, что и понятно: президент и удельные князья всерьез опасались, что съезд, в основном состоящий из людей, за последние две недели потерявших все, отважится на отчаянные шаги, и команда «10+1» решила нанести удар первой.
Во-вторых, дать понять, что все не так страшно и хорошее поведение вознаграждаемо. Депутатам посулили сохранение их статуса (т. е. синекуры и депутатский иммунитет) до 1994 года.
В-третьих, в решительный момент (утром 5 сентября) Горбачев пригрозил съезду уйти и оставить его наедине со взбаламученной страной. Намек был четко понят, и голосование пошло как по маслу. К 13.00 съезд сдал свои полномочия Госсовету и еще не сформированному новому Верховному Совету. А Горбачев пошел фотографироваться с МДГ, предварительно отклонив претензии собравшихся, желавших позаседать еще: «Вы же у нас в переходный период вступили! То было до новой эры, а теперь у нас новая эра».
А эра ознаменовалась и экспроприацией. В кабинет председателя Госбанка СССР на Неглинной в августе 1991 года пришел комиссар от демократических властей РСФСР и потребовал отдать ключи от хранилищ. Никаких ключей у Виктора Геращенко не было, был только ключ от сейфа с личными вещами, и его Виктор Владимирович комиссару не отдал, но из кабинета ушел и, видимо, меньше всего думал, что через год те же демократические власти попросят его вернуться в тот же самый кабинет на Неглинной: как-то не получалось без Геращенко.
Дальнейшее известно достаточно неплохо. 8 декабря 1991 года главы Белоруссии, России и Украины в Беловежской пуще констатировали, что СССР прекращает свое существование, объявили о невозможности образования ССГ и подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). Позднейшие сожаления Бориса Ельцина и Леонида Кравчука (озвученные в 1996 и 2007 годах соответственно) уже ничего не могли изменить.
И многим показалось, что начинается какая-то новая жизнь. Новые герои газет и телевизора выглядели не просто героями, а буквально новыми формами жизни.
Все, чем мы жили последние 20 лет и чем живем сейчас, закладывалось в 1991 году. И это не только ГКЧП и развал СССР. Интернет и ОС Linux были созданы именно тогда. Первые разборки США с Саддамом Хусейном («Буря в пустыне») начались именно тогда. Билл Клинтон заявил о себе как о претенденте на роль лидера США именно тогда. Региональные конфликты, которые расхлебываем до сих пор, начались или достигли пика как раз в 1991-м — Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье, Чечня. Даже «вертикаль власти» и «тандемократия» — что такое институт вице-президентства, как не попытка создать властный тандем? — родом именно оттуда. Тогда же начался и распад Югославии. А также апартеида в ЮАР.
Тогда же на смену старой коммунистической номенклатуре пришли те, кому предстояло стать номенклатурой новой. Вне зависимости от их желаний.
Демократ-сталинист
Анатолий Собчак, демократ горбачевского призыва, пламенный обличитель тоталитаризма, за год до смерти признался, что, по его мнению, России нужен новый Сталин, который был бы не столь кровожаден, но столь же суров и тверд. Видимо, за последние годы он понял, что демократия имеет свои слабые стороны.
Политическая звезда Собчака взошла в 1989 году, когда он был избран народным депутатом СССР. По слухам, этому немало способствовало его старинное знакомство с Михаилом Горбачевым. Собчак в 1960-е был членом Ставропольской краевой коллегии адвокатов.
Демократы первого призыва шли во власть дерзко и безоглядно, упиваясь своей нечаянной удачей. Собчак всего два года пробыл в депутатах и ушел на практическую работу — поднимать Ленинград. С блеском выиграв выборы мэра (он получил 66,25%), он вернул городу историческое имя Санкт-Петербург. Это стало одним из его самых больших свершений в Северной столице. Собчак поддерживал Горбачева в августе 1991-го и Ельцина в октябре 1993-го. В критические дни российских путчей он сумел удержать власть в городе. А после октябрьского мятежа стал одним из главных авторов новой российской Конституции.
Но после 1993-го отношения Собчака с Кремлем стали постепенно портиться. Питерский мэр не прислушался к совету своего московского коллеги Гавриила Попова, который не только сам добровольно оставил пост столичного градоначальника, но и уговаривал коллегу последовать его примеру.
