Валерий Шамбаров - Войны языческой Руси
Среди ритуалов хватало эротических, в этом славяне ничуть не уступали другим язычникам. Рядом с прочими священными знаками археологи часто находят половые символы, встречаются изображения нагих богинь. Перед севом устраивались церемонии «священной свадьбы», существовали русалии, купальские игрища. Люди прыгали через костры, плясали и отдавались на полную волю буйной природы — куда уж она повлечет, в реку, в лес, или в чьи-то объятия. Но никому и в голову не пришло бы отождествлять свои обычаи с распутством. Это были сугубо религиозные действа, они разыгрывались, чтобы повысить плодородие земли и скота, самим почерпнуть божественную энергию. На таких праздниках сходились жители разных селений, парни оценивали и выбирали невест.
Обязательной частью языческих верований были и жертвоприношения. Восточные славяне давали богам хлеб, мед, рыбу, овец, петухов, овощи [14, 76]. Людей они в жертву не приносили (за исключением убийства женщины на похоронах важного лица, это не считалось жертвоприношением, ее предназначали не для божества, а сопровождать покойного). Но германские и балтские народы были уверены, что небесных покровителей надо время от времени ублажать людской кровью. От них страшную традицию переняли западные славяне, она существовала у поляков, варангов, руян, поморян, пруссов.
Загробных миров, по представлениям славян, было несколько. Верили, что преступников и нечестивцев ждет мрачная Навь, царство богини смерти Марены. А те, кто жил достойно, попадают в светлый Ирий с цветущими садами, богатыми стадами и полями, реками, полными рыбой. Похоронные обряды у разных племен отличались. Словене, кривичи, северяне, русы, вятичи сжигали покойников, а поляне, древляне, волыняне, радимичи хоронили в земле.
Их провожали на тот свет в лучшей одежде, с украшениями, оружием и другими вещами, готовили пищу «на дорогу». Убивали коней и собак усопшего. Иногда при погребении мужчины умерщвляли и женщину, но не жену, а наложницу. Хотя это практиковалось далеко не всегда. Парные захоронения попадаются археологам редко, они принадлежат только богатой знати. Куда чаще встречаются отдельные могилы мужчин и женщин, в том числе пожилых славянок, умерших от естественных причин. О том же пишет Ибн-Фадлан, непосредственно общавшийся с русами. Он рассказывает, что похороны рядовых общинников были довольно простыми. И только когда скончался знатный человек, была устроена пышная церемония [61].
Одна из девиц добровольно вызвалась на смерть, и свою участь она воспринимала совсем не трагически — ведь она переселялась в лучший мир, получала там первенство перед остальными женами и рабынями. Десять дней она веселилась, пировала, плясала. Тем временем готовили костер, на него ставили ладью, в шатре на палубе усаживали мертвеца. Рядом строили ворота. В день похорон девушку красиво наряжали и трижды поднимали над воротами. В первый раз она говорила, что видит мать и отца, во'второй — всех умерших сородичей, в третий — господина, сидящего в райском саду с дружинниками и зовущего ее. Даже погребальные языческие обряды не обходились без сексуальных. Друзья и родные покойного в знак уважения к нему сочетались с обреченной. Она выпивала кубок меда, пела погребальную песню, особая старуха убивала ее кинжалом под ребра, зажигали костер и начиналось общее пиршество.
Таковы были обычаи, и сами славяне не считали их жестокими. Впрочем, все без исключения иностранные авторы отмечали открытость, доброту и радушие славян. Рассказывали, что «нет народа, приветливее их». «Относительно нравов и гостеприимства не найти людей честнее и добродушнее». «В приглашении гостя они все как бы соревнуются друг с другом… что ни приобретет славянин своим трудом, он все израсходует на угощение и считает того лучшим человеком, кто щедрее». Сообщали и о том, что забота о больных, престарелых, сиротах считалась у славян священным долгом.
Но для врагов они умели быть грозными. Воины были прекрасно вооружены, носили остроконечные шлемы, кольчуги. Чаще сражались пешими — боевым строем был клин, так называемая «кабанья голова». У аристократов имелись конные дружины, а большое войско обычно отправлялось в походы на лодках. Ибн-Мискавейх писал: «Хорошо, что русы ездят только на ладьях, а если бы они умели ездить на конях, то завоевали бы весь мир». С ним был согласен Аль-Бекри: «Славяне — народ столь могущественный и страшный, что если бы они не были разделены на множество поколений и родов, никто в мире не мог бы им противостоять».
В этом он был прав. «Славянское единство» — выдумка последующих политиков и ученых. Говорить о нем настолько же нелепо, как о «братстве» германцев: готов, франков, саксов, англов, лангобардов. Точно так же и славяне различных княжеств были не просто «племенами», а разными народами. Порой они вступали в союзы, порой воевали между собой, и не менее жестоко, чем с не-славянами. Лютичи враждовали с ободритами, совершали походы на поморян, мазовшан, добирались до Полоцка. Лужичане нападали на чехов, облагали данью, угоняли в плен и продавали франкам, еврейским купцам [49]. А полянам доставалось от древлян и северян. Но и сами поляне были далеки от миролюбия, они ухитрились перессориться со всеми соседями.
21. БОЛГАРЫ И ХАЗАРЫ
Северными соседями славян были балтские племена. На территории Литвы жили ятвяги, айстии, литовцы, на территории Латвии — куры, ливы, летгола. Балты широкой полосой расселились и на восток до верховий Оки. Еще севернее обитали многочисленные финские народы. В Эстонии — эсты и чудь, в Финляндии — сумь и емь. Возле Финского залива — нарова, ижора, карела. Восточнее их — весь. Земли нынешних Тверской, Московской, Ярославской, Владимирской областей занимало большое племя меря. На Оке лежали владения мещеры и муромы.
У балтов было развито земледелие. Строились сильные городища-крепости. Существовали относительно крупные города — Банцеровщина, Тушемля и др., имелись хорошие ремесленники, особенно кузнецы. Финны жили гораздо беднее. Каждую родовую общину возглавляли свои князьки и старейшины. Мелкие селения были разбросаны по лесам. Строились дома-полуземлянки. Металла было мало, часто использовали костяные и каменные орудия. Обрабатывали небольшие поля и огороды, в речных долинах пасли скот. Но важную роль в хозяйстве играли рыболовство, охота.
Финны и балты носили простую полотняную одежду, обувались в лапти или кожаные поршни. Украшения были незатейливыми, кольца и браслеты гнули из проволоки. Женщины повязывали волосы полоской кожи или ткани с подвесками, на груди нашивали на рубаху медный или серебряный диск, иногда на нем изображали лунный или солнечный календарь. Исповедовали архаичные религии. У племен были свои священные животные — кабан, медведь, лось и др., их считали воплощениями тех или иных богов. Балтские капища напоминали славянские, финские были еще проще. На возвышенном месте ставили грубого идола из бревна, а вокруг нескольких второстепенных. Особое место в верованиях занимали водяные божества. Они считались злыми и коварными, но люди сильно зависели от удачи в рыбной ловле. Чтобы умилостивить этих богов, некоторые племена ежегодно топили девушку, другие — лошадь. Отдельные рыбаки приносили в жертву гусей, кур.
С балтами у славян шли жестокие войны. Когда кривичи пробивались от Полоцка к Псковскому озеру, города балтов в верховьях Западной Двины были стерты с лица земли. Та же участь постигла их городища в районе Смоленска. А от Десны к Оке продвигались вятичи, тоже с боями. Археологические данные показывают, что крепости в Брянской и Тульской областях брались штурмом и были разгромлены, после чего балтскую культуру сменила славянская. Но это не мешало двум народам иметь «общих» богов. Существовали почитаемые святилища, куда ездили и балтские, и славянские паломники. Впрочем, племена балтов так же, как и славяне, не были едиными. Воевать с одним из них вовсе не значило враждовать с другими.
Да и вообще вражда была не обязательна. Словене и русы, пришедшие на Ладогу, завязали с окрестными финнами прочную дружбу. Позже, когда строился Новгород, союз трех народов отобразился в его планировке. Он состоял из трех «концов»: Славенского, Неревского, из финского племени нарова, и Людина, где главная улица называлась Русской. Словене установили добрососедские связи и с более отдаленными финскими народами, ездили к ним покупать пушнину, проложили через их земли торговые пути на Волгу. Племена, контактирующие с ладожанами, перенимали славянскую культуру. У них появились свои города. У веси — Белоозеро, у мерян — Ростов, у муромы — Муром. Налаживалось централизованное племенное управление, выделилась знать.
Восточнее финнов, в Приуралье, жили угорские народы: югра, пермь, вогулы, мадьяры (венгры). В Поволжье возникли смешанные финно-угорские племена: черемисы (марийцы), мордва, буртасы. А степи за Уралом населяли печенеги, гузы, куманы (половцы). Они, как и мадьяры, были скотоводами-кочевниками, вели сходный образ жизни, но отличались по внешности. Мадьяры имели монголоидные черты лица, а печенеги, гузы и половцы были остатками древнего скифо-сарматского населения степи. У всех обитатели степей за время существования Тюркской державы изменились языки, они перешли на смесь тюркского и родных наречий. Мадьяры многое заимствовали и у славян, их правитель носил славянский титул «воевода».
