Юрий Мухин - Неизвестный Берия. За что его оклеветали?
И Олег поставил себе цель и начал подготовку к будущей научной работе. Его упорство поражало всех. Он самостоятельно и не имея официального среднего образования, освоил дифференциальное и интегральное исчисление в математике, по физике проработал общий курс университетской программы – механику, теплоту, молекулярную физику, электричество и магнетизм, атомную физику, а по химии – двухтомник Некрасова и учебник для университетов Глинки!
Особое место в его занятиях занимала, конечно, его мечта – ядерная физика. По ядерной физике Олег впитывал и усваивал все, что появлялось в газетах, журналах, передачах по радио. Его интересовали ускорители: от каскадного генератора напряжения Кокрофта и Уолтона до циклотрона и бетатрона; методы экспериментальной ядерной физики, ядерные реакции заряженных частиц, ядерные реакции на нейтронах, реакции удвоения нейтронов, цепные реакции, ядерные реакторы и ядерная энергетика, проблемы применения ядерной энергии в военных целях.
Идея использования термоядерного синтеза для создания «сухой», то есть, без жидких дейтерия и трития, водородной бомбы, впервые зародилась у Лаврентьева зимой 1948 года. Помог случай: командование части поручило ему подготовить лекцию для личного состава по атомной проблеме и дало ему несколько дней на подготовку. Вот тогда и произошел «переход количества в качество». Сосредотачиваясь на том, о чем ему надо было читать лекцию, Олег заново переосмыслил весь накопленный в голове материал и нашел решение вопросов, над которыми бился много лет подряд. Он нашел вещество – дейтерид лития-6, – способное сдетонировать под действием атомного взрыва, многократно его усилив за счет термоядерной реакции, – это первое. А во-вторых, он придумал схему для использования в промышленных целях термоядерных реакций.
К идее водородной бомбы рядовой Лаврентьев пришел, последовательно перебирая различные варианты новых цепных ядерных реакций, пока не нашел то, что искал.
Цепь с литием-6 и дейтерием замыкалась по нейтронам!!
Нейтрон, попадая в ядро лития-6, вызывает реакцию образования обычного гелия-4 и… трития! Того самого трития, без которого все ядерные физики мира не знали, как провести термоядерную реакцию. Эта реакция сопровождается выделением огромного количества тепла.
А тритий, взаимодействуя с ядром дейтерия по известной уже физикам схеме, образует все тот же гелий и… еще один нейтрон, который снова может ударить по ядру лития-6! Круг замкнулся – суммарной из этих двух реакций была цепная термоядерная реакция!
Дальнейшее уже было делом техники. В двухтомнике Некрасова Олег нашел описание гидридов – химических соединений с водородом (дейтерий – тяжелый водород). Оказалось, что можно химически связать дейтерий и литий-6 в твердое стабильное вещество с температурой плавления 700°.
Итак, суть изобретения Лаврентьева: термоядерный процесс инициируется мощным импульсным потоком нейтронов, который получается при взрыве атомной бомбы. Этот поток дает начало ядерной реакции взаимодействия нейтрона с литием-6, продуктом этой реакции является тритий, который реагирует с дейтерием, и в сумме обе эти реакции приводят к выделению огромной энергии.
В приведенном описании схема бомбы подобна той, над которой работали и американцы, и Тамм с Сахаровым, но только в ней жидкие дейтерий и тритий заменялись на твердый дейтерид лития. В такой конструкции уже не нужен тритий, и это уже не устройство, которое надо было бы подвозить на барже к вражескому берегу и подрывать, а настоящая бомба, при необходимости доставляемая баллистической ракетой.
Справка: В современных термоядерных бомбах применяется только дейтерид лития-6.
Что было делать дальше рядовому Лаврентьеву?
Он-то, конечно, понимал всю важность сделанных открытий, понимал и необходимость донести их до специалистов, занимающихся атомными проблемами. Но в Академию наук он уже обращался: в 1946 году посылал туда предложение по ядерному реактору на быстрых нейтронах. Никакого ответа не получил. В Министерство вооруженных сил направил изобретение по управляемым зенитным ракетам. Ответ пришел только через восемь месяцев и содержал отписку в одну фразу, где даже название изобретения было искажено. Что поделаешь – в Москве люди заняты: театры, футбол, пиво… Кроме этого, в Москве все умные и точно знают, что все великие достижения придумывают только академики и только в Москве. На периферии умных нет, тем более рядовых Советской Армии.
Писать еще одно послание в «инстанции» было бессмысленно. К тому же Олег считал свои предложения преждевременными: ведь пока не решена главная задача – создание атомного оружия в нашей стране, – никто не будет заниматься термоядерным «журавлем в небе», который невозможен без атомной бомбы.
Его заметили
И Олег наметил себе такой план: окончить среднюю школу, поступить в Московский государственный университет и уже там, смотря по обстоятельствам, довести свои идеи до специалистов.
В сентябре 1948 года в городе Первомайске, где дислоцировался 221-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, открылась школа рабочей молодежи. Тогда существовал приказ, запрещающий военнослужащим посещать вечернюю школу. Но замполит Щербаков сумел убедить командира части, и троим военнослужащим, в первую очередь – рядовому Лаврентьеву, было разрешено учиться. В мае 1949 года, закончив три класса за год, Лаврентьев получает аттестат зрелости. В июле ожидалась демобилизация, Олег уже готовил документы в приемную комиссию МГУ, но страна испытывала страшную послевоенную нехватку мужчин для службы в армии, и, совершенно неожиданно для Лаврентьева, ему присвоили звание младшего сержанта и задержали на службе еще на один год.
В августе было сообщено об успешном испытании в СССР атомной бомбы, а младший сержант Лаврентьев знал, как сделать водородную бомбу! И он написал письмо Сталину. Это была коротенькая записка, буквально несколько фраз о том, что ему известен секрет водородной бомбы. Ответа на свое письмо не получил.
Прождав безрезультатно несколько месяцев, Олег написал письмо такого же содержания в ЦК ВКП(б).
Был конец мая, но было уже жарко. Подполковник инженерной службы Юрганов трясся по ухабам дороги на Первомайск в еще ленд-лизовском «виллисе», проклиная и своего начальника управления, пославшего подполковника для выполнения спецзадания в Сахалинский обком, и сам обком за это дурацкое задание, которое нужно было бы выполнять не ему, а какому-нибудь психиатру. В 221-м отдельном дивизионе он представился командиру дивизиона и, стараясь сказать как можно меньше, объяснил, зачем он приехал. Командир вызвал командира батареи, приказал комбату исполнять распоряжения подполковника, и тот сопроводил Курганова в свое подразделение.
В маленькой комнатке канцелярии батареи было три табуретки и два стола: за одним из столов сидел ефрейтор, второй был стол капитана. Вошедший капитан скомандовал «Смирно!» и пропустил первым подполковника.
– Сюда, товарищ подполковник, садитесь за мой стол, – старался быть спокойным капитан, совершенно не представляя, кто этот подполковник и что ему на батарее надо, но, заметив его взгляд, брошенный на ефрейтора, дал ефрейтору еще одну команду, – постойте в коридоре!
Подполковник сел, достал блокнот, изучающее взглянул на севшего перед ним на табурет капитана и спросил:
– Что вы можете сказать о младшем сержанте Лаврентьеве Олеге Александровиче?
– А что он натворил? – тут же встревожился капитан.
– Что он за солдат? Каких-то ненормальностей за ним не наблюдается? – уточнил вопрос подполковник.
– Вы имеете в виду, не контуженый ли он?
– Примерно это…
– Нет! – даже возмутился капитан. – Мы его еще в прошлом году должны были демобилизовать – участник войны и шестой год служит! Но задержали – специалистов нет. Радист прекрасный. Голова – во! В том году в вечерней школе сразу три класса за один год окончил, получил аттестат зрелости и послал документы в Московский университет – на физика хочет учиться. Всему гарнизону лекции про атомную бомбу читает – меня даже командир за него похвалил. Книг и журналов у него – чемодан, и такие книги, что сроду не прочитаешь…
В коридоре перед дверью ефрейтор направил ухо на филенку и пытался услышать, о чем начальство толкует, поэтому и не заметил подошедшего старшину. Впрочем, старшина не стал обращать внимание на эту мелочь, а сразу взял быка за рога.
– Васильев, что у него на погонах?
– Подполковник инженерной службы.
– Так. Лопатки будет проверять, – немедленно оценил обстановку опытный старшина, – а у нас шесть штук не хватает. Так, Васильев, мчись в четвертую батарею к старшине…
Его прервала открывшаяся дверь, в которую выглянул капитан.
– Васильев, младшего сержанта Лаврентьева ко мне! Бегом! – дал он команду ефрейтору, опередив в этом старшину.
