Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
Это отражается и в различных фракциях внутри интеллигенции, которая всё более претендует на право определять стратегическую линию в развитии культуры. Так что за год до прихода к власти Горбачева система управления культурой существенно меняется. Теперь не культурно-политический аппарат беспрепятственно определяет культурную практику, а она сама оказывает всё большее влияние на культурную политику. Последнее не значило, что власти отказались от попыток управлять, но такие попытки становились всё менее действенными. Сохранились те же три центральные группы интересов, которые наметились ранее: неосталинистский, коммунистический лагерь, неославянофильско-консервативный и либеральный, сторонников реформ. Но соотношение сил между ними меняется.
После февраля 84 г. главное направление литературной политики в какой-то степени становится антиандроповским. Это приводит к оживлению неославянофильского лагеря, который осуждал Андропова, поддерживал Черненко и связывал с ним (июньский пленум 83 г) свои надежды, считая, что литературная политика, направленная против них, будет прекращена. В какой-то степени так и происходит, но общие контуры борьбы власти за литературу «утверждения советской действительности», изображения её «в революционном развитии» остаются прежними.
В апреле 84 г. проходит конференция коллективов журналов о проблеме положительного молодого героя. 5 июня 84 г. Секретариат Президиума Союза писателей СССР обсуждает работу редакции «Нового мира». По сообщению «Литературной газеты» журнал был подвергнут критике за незначительное число глубоких, крупных произведений, «впечатляющих положительных героев современности». По мнению руководителей Союза писателей, большинство произведений в «Новом мире» основаны на «чистом описательстве», «незначительных, ограниченных бытовых ситуациях» или «негативных общественных явлениях». Как пример приводится роман Ильи Штемлера «Универмаг». Во времена Андропова Штемлера хвалили, приводили его произведения, как образец «деловой прозы» («Таксопарк», «Утреннее шоссе»). Теперь же на заседании Секретариата на него накинулись: преувеличенное изображение «злого начала», подробное описание «повседневных ссор и неудач», «снижение высоких идеологических критериев». Говорили о том, что автору «недостает гражданского пафоса», а редакция «Нового мира» отнеслась к Штемлеру с недостаточной требовательностью, да и вообще в журнале не хватает произведений с большими современными героями, «людей с активной гражданской позицией» (203). Чаковский заявил даже, что своими «низкими идеологическими требованиями» редакция «Нового мира» ослабляет обороноспособность страны (204). В заключительной резолюции отмечалось, что основной задачей «Нового мира» должно стать изображение главных направлений социально-экономического и культурного развития современного советского общества, что творческое внимание писателей следует направить «на создание во всех жанрах положительного героя и изображение правдивого, многостороннего образа современности». Снова громкие пустые слова в духе обоснования принципов социалистического реализма. Они употреблялись и при Андропове, но в несколько меньшем количестве, чем при Брежневе. Теперь же, при Черненко, всё повернуло снова на прежнюю колею.
Попытки любой ценой остановить разрушение старых догм. Ужесточение репрессий против молодежной музыкальной культуры, которая целиком, без разбора связывалась с образом врага, с «идеологически разлагающейся» западной «массовой культурой». С начала 84 г. все материалы в печати о рок музыке подвергались особенно строгой цензуре. В июле 84 г. ЦК партии принимает подробное постановление об улучшении идеологического воспитания комсомолом молодежи. В нем, в частности, указывалось, что ЦК комсомола должен уделять максимальное внимание тому, как заполнено свободное время молодежи: она не должна предаваться «в часы досуга пустому развлечению»; необходимо организовывать досуг таким образом, чтобы он служил «идейному обогащению и физическому развитию», «поощрению высоких культурных интересов и развитию эстетического вкуса», а также знакомству с «лучшими культурными достижениями страны» (185). Пока еще глупо, но не очень страшно. Затем решительнее: «Нельзя допускать», чтобы под видом самодеятельных объединений в окружение молодых людей проникали «политическое безразличие, аморальность и слепое подражание западным модам»; комсорги должны принимать «личное участие в коллективных формах отдыха молодежи»; Министерство культуры, культурные организации, творческие союзы «должны с особым вниманием следить» за художественными и телевизионными фильмами, музыкальными и литературными произведениями для детей и юношества; необходимо «перекрыть все каналы» проникновения в литературу и искусство «идеологической беспринципности и пошлости»; особенно надо поставить «надежный барьер» для защиты от влияния «буржуазной массовой культуры». Надо, следует, должно, нельзя, запретить, не допускать!!!. Всеведущее и всеобъемлющее административное вмешательство. Везде повелительное наклонение (185, 302 прим 616. Курсив мой-ПР).
12 июля 84 г указ Министерства культуры СССР о деятельности вокально-инструментальных ансамблей, улучшении идейно-художествен- ного уровня их репертуара (185). 1 октября 84 г. во все дискотеки и студии звукозаписи разослан список, составленный Министерством, где перечислены 68 западных и 38 советских рок групп исполнителей, чьи записи запрещены. В том же духе проводятся и другие мероприятия. При активной поддержке добровольцев (186- 89). Вновь выпады Куняева, но и Астафьева, других писателей против неофициальной культуры. Нападки на «Машину времени», песни Высоцкого. И везде требование нравственности. Призывы со всем этим «бороться», «запрещать», повысить ответственность комсомола («Куда смотрели комсомол и школа,…, и школа, И хоть купальник есть на ней, Но под купальником, ей-ей, Всё голо,…, всё голо»).
Еще одна сфера, где неосталинский лагерь надеялся при Черненко восстановить свое влияние — театр. В № 2 журнала «Молодая гвардия» за 84 г. напечатана статья В. Петрова «Право на великое искусство» — своего рода театрально-политический манифест с антиинтеллигентским пафосом. Автор выступает против постановок зарубежных драматургов, пьес «сомнительных» советских авторов, писателей «ископаемых» (например, Хармса, других его современников) Он осуждает «искажение классики», ссылаясь на письма зрителей, требующих ее охраны. Особенно резко критикуется А. Эфрос. (190-91).
На подобные нападки оперативно реагируют официальные сферы. 7 июля 84 г. выходит предписание Министерства культуры СССР о проверке выполнения указа от 28 сентяб 83 г. «О письмах трудящихся по некоторым вопросам развития театрального искусства в свете решений июньского пленума ЦК 83 г.» Снова ссылки на письма трудящихся, требования «усилить», «принять меры». (190-91). На протяжении всего 84 г. театр остается в центре внимания культурно-политических передовиц и рецензий, с упором на вредоносность иностранной драматургии и избыток «отрицательных героев» в советских пьесах (192). Колеса театральной администации по инерции вертятся.
Третья сфера, которая пользовалась особенным вниманием консервативных функционеров — кино. Стремление возродить сталинские эстетические нормы, облагородив их, приспособив к современным политическим нуждам. В начале мая 84 г. выходит постановление ЦК — единственный культурно-политический указ высшего партийного руководства, выпущенный при Черненко, «О мерах по дальнейшему повышению материально-технической базы кинематографа»: о необходимости создания военно-политических фильмов в свете ухудшения отношений с Западом; в постановлении идет речь и о финансировании, материальных льготах при производстве одобренных фильмов.
18 мая 84 г. член Политбюро Г. Алиев конкретизировал Постановление в речи перед функционерами кино и режиссерами. Он настаивал на бескомпромиссной пропаганде функций советского кино, выдвигал в качестве канона фильмы 30-40-х гг., но часть присутствовавших встречало ироническими улыбками упоминания о «Чапаеве», других подобных фильмах — свидетельство степени падения авторитета партийных директив, невозможности возрождения былой идеологизации.
И все же речь Алиева оказала какое-то воздействие на руководство кино. По крайней мере на уровне постановки задач. Стоящий во главе Мосфильма Сизов заявлял в «Правде», что студия выполнит требования партии, будет изображать положительных героев, воспитывать массы. Он рассказывал о содержании планируемых фильмов, перечислял ряд проектов, посвященных 40-летию дня Победы, писал об «острой борьбе между фашиствующими сторонниками ракетного вооружения и теми, кто понимает всю опасность ядерного ажиотажа и оголтелого антисоветизма». Попутно ругнул «Чучело» Рол. Быкова, «Детский сад» Евтушенко, т. е. те фильмы, которые осуждены другим членом Политбюро Гришиным за недостаточную идеологическую выдержанность (193).
