Евгений Бажанов - Страна незаходящего солнца. Национальная политика Российской империи и самоназвание русского народа
«Мы не желаем отделяться от всего еврейства вообще, но хотим оставаться русскими гражданами, а потому и уходим из общины, где поют молебны за погибель России и за торжество наших врагов».
Шанхайские евреи, в большинстве люди очень богатые, пригрозили прорусским евреям закрыть доступ в школы их детям. Сторонники России обратились в ее консульство с жалобой. Но консул Гроссе патриотический порыв не поддержал. Этот довольно типичный случай обнажил сразу несколько граней одной проблемы.
Во-первых, видим, что гладко в придуманной теории о бедных угнетенных евреях, поддержавших революционные группировки и партии, но… Как раз крупный еврейский капитал поддерживал и финансировал экстремистские группировки. Среди бедных евреев, наоборот, были такие, которые стояли на патриотических позициях, на русской стороне.
Во-вторых, отметая рассуждения о национальности монархических династий, скажем, что чиновничья бюрократия в России имела немецкую физиономию, в том числе и в лице господина консула Гроссе.
В-третьих, именно немецкая высокопоставленная бюрократия и богатая еврейская буржуазия в союзе с международным масонством и спецслужбами враждебных государств педалировали революционное движение во время Первой мировой войны. Пока русские мужики гибли на полях сражений, широко и безнаказанно развернули саботаж в тылу России.
Отмечались наблюдателями слабость и неоперативность монархической да и всей патриотической пропаганды:
«Еврейский и польский национализм пропагандируется с трибуны и с газетных столбцов, а русский национальный вопрос кладется под сукно, в редакционную корзину…»
Справедливости ради добавим, в царской России выходило немало изданий, посвященных истории и культуре русского народа, славян. Идеологическая база Российской империи замыкалась на православии с его воспитанием христианских добродетелей. Национальные интересы освещались Православной церковью крайне мало (это при сравнении с нынешними иерархами они, старые священники, выглядят ура-патриотами, но относительно священников времен Сергия Радонежского, когда монастыри назывались «сторожи» и представляли собой крепости русского сопротивления, представляются аморфными). Еще меньше влияло православие на представителей других конфессий. Школа тоже не являлась проводником национальной политики. Число школ быстро росло, но где-то их не было, где-то они давали образование на уровне двух-трех классов, и все воспитание ограничивалось изучением азбуки и арифметики. Это в советское время появились пионеры, комиссары, парторги. Словом, объединительной имперской идее не хватало пропагандистского размаха. Более того, пропаганде анархистов ничто не противостояло. Сотня сотрудников охранки на несколько миллионов человек губернии – это ничто.
Смело вступили поздние славянофилы в противоборство и с международными синдикатами. Большие деньги сами по себе большая сила; большие деньги, ориентированные враждебными организованными структурами, опасны для государства не менее, чем вражеские армии. За международными синдикатами стояли обширные связи, немалые человеческие ресурсы. Мы уже касались деятельности финансовых группировок во время войны. Во время Первой мировой войны и антиимперская, и антирусская деятельность олигархического капритала приняла ярко выраженные формы.
Но была и национально ориентированная русская интеллектуальная элита, ударившая в колокола. Накануне войны и особенно с началом ее действия международных синдикатов, промышленников и спекулянтов поставили Россию на грань выживания. Главная цель – извлечение прибыли; безопасность России бизнесменов с иностранными паспортами и их российских партнеров интересовала мало. Во многих случаях можно говорить и об откровенном саботаже. За отдельными бизнесменами охранное отделение установило наблюдение; в Самаре, например, были случаи высылки олигархов из города и заключение под домашний арест в своем имении. Интересно и то, что материалы охранного отделения некоторыми современными структурами утаивались, и независимые исследователи доступа к ним так и не получили. Чего бы скрывать материалы более чем девяностолетней давности?
Приведем отдельные цитаты, характеризующие положение в стране: «Синдикаты «Продмет», «Кровля», «Медь», «Проволока» подняли теперь до совершенно невозможных пределов цены на все металлы и изделия из них, заставляя до войны многие заводы или совершенно не работать, или работать в половину… своего нормального производства».
А вы спрашиваете, почему солдатам Российской империи недоставало снарядов и патронов. Тогдашнее правительство принимало меры: в Самаре в рекордные сроки построили крупный оборонный Трубочный завод (разрушенный ельцинистами в девяностые годы теперь уже прошедшего двадцатого века), в Иващенково (Чапаевск) возведен огромный пороховой завод (также разрушенный ельцинистами). Но работа этих и других предприятий тормозилась международным капиталом.
Во время войны аппетиты синдикатов не уменьшились: «Продуголь», «Нефть», «Дровяной синдикат» оставили столицы, крупные города и многие заводы без топлива».
Некоторые историки считали, что революция совершилась – де не по решению революционеров, а из-за стихийных демонстраций домохозяек с пустыми кастрюлями. Но демонстрации – это всего лишь следствие заговора синдикатов.
Официально синдикаты оправдывались ссылками на «общую конъюнктуру». В ответ им славянофилы указывали: «Но эта «конъюнктура» не помешала, например, Нобелю получить за 1914 год 30 % чистой прибыли, Скороходу – 50 % так же, как и другим членам всех синдикатов – 15, 20 и 25 %».
«Не пора ли ограничить дальнейшие поползновения синдикатов обезсиливать страну и вынимать из нея жизнь и силу?»
Без обиняков мы можем сказать, что нобелевские капиталы пропитаны не только русским потом, но и русской кровью. Создание фонда Нобелевской премии не самое плохое решение, но может быть, было бы благороднее передать средства на обустройство могил и памятников сотен тысяч жертв Первой мировой войны, которых погребли, как бомжей.
Критика спекулянтов и мошенников (достаточно вспомнить аресты и скандалы, связанные с именами банкира Рубинштейна, торговцев-поставщиков Левенсона и Лесмана) – дело нужное, но куда важнее поддержка созидателей. А созидатели были.
«В Москве по распоряжению администрации закрыли Центральный кооперативный комитет, образованный 11–13 июля 1915 года, «во время съезда по борьбе с дороговизной». Комитет старался объединить 25 тысяч русских кооперативов, объединяющих 9 миллионов человек».
«Благодаря комитету кооперативы получили представительство в различных центральных и областных учреждениях, возникших в связи с войной, как, например, особое совещание по заготовкам для армии, центральный военный комитет…»
«Комитет расширил дело снабжения армии бельем, теплыми вещами, обувью, боевым снаряжением, поставкой хлеба и мяса». Добавим, что реально боролись с дороговизной и еще помогали обустроиться беженцам, тем самым формируя общественное мнение…
Дела комитета конфисковали (без предварительного предупреждения), а члены комитета привлекаются к судебной ответственности как организаторы возникшего без надлежащего разрешения общества, «не преследующего преступных целей».
Правительство рубило сук, на котором могло сидеть. В факте борьбы со своими союзниками находило отражение противоречий внутри правительства, внутри правящей элиты, где схлестнулись интересы влиятельной немецкой диаспоры, уязвленной потерей своего привилегированного положения, еврейского олигархического капитала, опиравшегося на особу Распутина, капитала, сотрудничавшего и с немецкой разведкой, и с международным еврейским капиталом, и с революционными партиями, со всеми, кто мог оказать услуги в приобретении монопольного влияния на финансовом рынке, ну и, конечно, росло влияние славянофильски, даже великоросски настроенных кругов. Эгоизм элит мешал сплоченной работе на победу в войне.
Поздние славянофилы не смогли отстоять деятельность упомянутого комитета. Но если бы не было организационных усилий по преодолению спекулятивного саботажа международных синдикатов, то и не из чего было бы извлекать уроки. Зато даже при отрицательном результате можно говорить: смотрите, люди добрые, что делается. Уже одно это несет в себе определенный смысл и перспективу.
Когда власти бросают огромные деньги на создание оперетки, позорящей и русский народ, и царя Ивана Грозного, победившего местничество бояр и создавшего централизованное русское государство и если русский народ молчит, это одно (это уже идеологически обработанное быдло), а если идут публикации о возвращении исторических имен и стоит хотя бы небольшой протестующий пикет у театра, то всегда можно сказать: смотрите, смотрите… И даже через сто лет наши потомки об этом скажут. Более того, чем дольше власти будут плевать на законные чаяния русского народа, тем хуже для них, а чем быстрее поймут и примут правильное решение, тем лучше и для них тоже.
