Исаак Тейлор - Славяне и арийский мир
Отношение между кельтами и германцами имеют особенный характер. Лингвистическая разница весьма велика, что показывает, что разделение имело место в весьма отдаленный период; но существует большое количество слов менее первобытного характера, которые показывают, что в период позднейший первоначального разделения они соприкасались географически, причем кельты, как раса более цивилизованная, имели политическое преобладание над некоторыми тевтонскими племенами. Линией соприкосновения служила, по всей вероятности, цепь лесистых гор, отделяющих бассейны Эльбы и Одера от бассейна Дуная.
Языки кельтические и италийские имеют сходство в структуре. Это сходство гораздо более глубоко, чем между кельтами и тевтонами, и восходит к эпохе более отдаленной. Кельты и латины должны были жить вместе как единый народ, в долине Дуная, и только в эпоху, менее отдаленную (после того как умбры и латины перешли Альпы), кельты и тевтоны пришли в соприкосновение друг с другом.
Мы уже видели, что тевтоны обязаны кельтам знакомством с железом; в шестой главе будет показано, что Воден — великое божество тевтонов — может быть отожествлен с Гвидионом — божеством кельтов. Названия закона и царя одни и те же в языках кельтских и тевтонских. Преобладание кельтов над более грубыми племенами, жившими к северу от их территории, подтверждается еще тем замечательным фактом, что кельтское ambactus, обозначающее некоторую должность, встречается как слово иностранного происхождения в готском andbahts и славянском — ябедник. Таким именно образом должно объяснить большое количество слов, общих языкам латинскому и тевтонскому и принадлежавших сначала языку итало-кельтскому, а от кельтов перешедших к тевтонам. Это разъясняет тот любопытный факт, что для терминов закона и политики латинский язык ближе к немецкому, чем к греческому. Так латинское civis соответствует тевтонскому слову hiva и не имеет никакого отношения к греческому πολίτης. Латинское слово hostis есть тевтонское слово huest, тогда как греки означали иностранца словом ξένος. Греки употребляли для обозначения закона слова νόμος и θεσμός, латины — lex, а германцы — laga. Греки обозначали царя словом βασιλεύς, тогда как латины говорили rex, а германцы — reika{193}.
Латинские слова этого порядка, сходные с греческими, как то: crimen, poena, talio, относятся, очевидно, к более первобытному и более древнему состоянию общества{194}.
Из других выражений, относящихся к цивилизации, которую языки кельто-италийские разделяли с тевтонским, приведем готское thiuds (народ), соответствующее умбрийскому tutu и кельтскому tuath; латинское ador (полба), равняющееся ирландскому слову ith и готскому слову atisk (семя). Латинское слово far есть ирландское слово bairgen и готское baris (ячмень). Латинское granum обозначает хлебное зерно (англ. corn), а латинское sero есть ирландское слово sil и готское saian{195}.
Давно уже Нибур и О. Мюллер обратили внимание на тот знаменательный факт, что многие слова, относящиеся к земледелию и мирным искусствам, названия, обозначающие дом, поле, лес, плуг, желудь, яблоко, фигу, вино, растительное масло, соль, мед, молоко, собаку, вола, быка, теленка, барана и борова, — тождественны в латинском и греческом.
Однако одни лишь самые элементарные термины земледелия сходны в латинском и греческом языках. Наименования различных пород зерна, частей плуга, веялки, ручной мельницы и хлеба совершенно различны. То же самое относится к словам, касающимся самых элементарных юридических и политических понятий, точно так же, как и относящимся к металлам, морскому промыслу, рыбной ловле, войне и названиям оружия, каковы суть: tela, arma, hasta, pilum, ensis, gladius, arcus, sagitta, jaculum, clupeus, cassis, balteus, ocrea; ни одного из этих слов не находится в греческом языке.
Последний в этом отношении имеет более сходства с санскритским, чем с латинским, так как индусские и эллинские слова, обозначающие наконечник пики, камень пращи, стрелу — одни и те же. Наименование топора πέλεκυς свойственно греческому и санскритскому. Греческий совпадает также с индоиранским в словах, обозначающих лемех сохи, вспаханное июле, «вилы» для вскапывания земли, веретено, город, мщение, наказание и в трех именах божеств{196}.
Итак, мы должны заключить, что италийская и эллинская семьи разделились в самом начале земледельческого периода, раньше, чем образовались самые элементарные политические идеи; раньше, чем создалось какое бы то ни было представление о законе, гражданском праве или верховной власти, раньше, чем были изобретены лук, копье, меч или щит; тогда как греки оставались в соприкосновении с индоиранцами до тех пор, пока распространились первоначальные формы этого оружия.
Индоиранский язык имеет много точек соприкосновения со славяно-литовскими языками. Таковы слова, обозначающие понятия: хозяин дома, брак, святой, полдень, петух, пшеница и два имени божества: Бог и Percunas. Хотя сходства между языками греческим и славянским и незначительны, сходство каждого из этих языков с индоиранским слишком заметно, чтобы быть случайным. Кажется поэтому вероятным, что индо-иранцы оставались в соприкосновении, с одной стороны, с греками, а с другой — со славянами в течение некоторого времени после окончательного разделения греков и славян.
Однако языки Индии и Балтики имеют мало общих слов, относящихся к цивилизации. Староскандинавское as, «бог, дух», есть санскритское слово asu, «жизнь», и в нем, очевидно, находится первоначальное значение слова. Старинное верхнегерманское ewa, «закон», есть санскритское eva, «обычай»; а готское hairus, «меч», литовское kirwis, «топор», и сабинское curus, «копье», происходят от санскритского garu, «удар молнии».
Кельтам общи со славянами наименования, обозначающие зиму, серебро, плуг, пшеницу, пиво, закваску, воск, яблоко, тысячу и некоторые выражения, относящиеся к возделыванию почвы.
Армянскому языку общи с греческим слова, обозначающие мед, соль, вино, поле; с литовским название рыбы, а с латинским название луны.
Кельты, албанцы, славяне и тевтоны все заимствовали из латинского слова murus, что достоверно указывает, что искусство каменщика было занесено к северным народам из Италии. Латинское mina и греческое μνα суть слова, заимствованные из семитического, чем указывается, что меры и веса были принесены в Европу финикиянами.
Тевтонские слова pfunt и pfeil заимствованы из латинского pondus и pilum, а славянское хлебѣ происходит от тевтонского hlaifs хлеб (англ. loaf).
Точно так же, как финны заимствовали у тевтонов и славян бесчисленное количество слов, относящихся к цивилизации, греки заимствовали не менее сотни таких слов у финикиян.
Общее правило то, что термины, относящиеся к пастушеской жизни, тождественны у европейских и азиатских арийцев, тогда как слова, относящиеся к жизни земледельческой и оседлой, более или менее различны, что указывает на то, что разделение индоиранской семьи от европейских арийцев имело место в течение кочевого и пастушеского периода цивилизации.
Во всяком случае, мы приходим к заключению, что первобытные арийцы должны были быть многочисленным народом, занимавшим обширную территорию, в эпоху, когда существовала лишь самая грубая цивилизация, и что разделение их началось в те времена, когда они, подобно современным татарам, бродили по обширной области со своими повозками и стадами.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АРИЙСКАЯ РАСА
Постоянство расы
Задача, предпринимаемая нами теперь, состоит в отыскании того, какая из неолитических рас имеет наиболее прав быть отожествленной с первобытными арийцами. Ясно, что распространение арийской крови далеко не параллельно с распространением арийского языка. Без сомнения, арийские языки распространились в обширных странах, занятых в настоящее время потомками неарийских рас.
Это возможно в силу того факта, что изменение языка совершается легче и чаще, чем изменение физического типа.
Брока настаивал на том факте, одно время почти забытом, что язык, как признак расы, чаще всего бывает совершенно обманчивым. Он основательно утверждал, что наиболее важное этнологическое значение имеют признаки физические, а не лингвистические.
