Александр Усовский - Что произошло 22 июня 1941 года?(с иллюстрациями)

19 ноября 1942 года войска Донского и Сталинградского фронтов переходят в наступление и через несколько дней смыкают кольцо окружения 6-й немецкой армии у Калача. Это — перелом в воине, перелом в психологии солдат и офицеров, перелом в мироощущении каждого русского человека, не важно, на фронте или в тылу.

19 ноября 1942 года — это дата, с которой начался отсчет истории Советского Союза как истории великой державы.

19 ноября 1942 года — это день начала национально-освободительной войны советского народа против Германии, закончившейся 2 мая 1945 года капитуляцией берлинского гарнизона.

Победа под Сталинградом, кроме всего прочего, произошла благодаря прочно к этому времени обозначившемуся превосходству РККА над вермахтом в живой силе и технике. В ноябре 1942 года в Красной Армии числилось 390 стрелковых и кавалерийских дивизий, 254 стрелковых, механизированных и танковых бригад (в пересчете на дивизии — еще 127 оных), 17 танковых и механизированных корпусов, 30 укрепленных районов (УР по орудиям и минометам равнялся дивизии, крепко уступая последней в числе солдат и офицеров). Всего на вооружении этих войск было 77 851 орудие и миномет, 7 350 танков и самоходных установок.

Вермахт имел на Восточном фронте 266 дивизий, в которых было 51 680 орудий и минометов и 5 080 танков и штурмовых орудий.

Надо учитывать тот факт, что к ноябрю 1942 года положение немецко-итальянских войск в Африке близилось к катастрофическому финалу, к тому же англичане уже начали пробовать на прочность «Атлантический вал». То, что их рейд на Дьепп окончился большим «пшиком» (из 28 танков «Черчилль» 22 утонуло в полосе прибоя, остальных в упор расстреляла немецкая артиллерия, оставшихся в живых канадских десантников немцы загнали в лагеря), означало лишь то, что они повторят его — но уже совсем в другом составе. Оставалось лишь узнать, когда.

Впрочем, союзники не спешили с «крестовым походом в Европу». Осень сорок второго года — время боев в Северной Африке, начало эпопеи Гуадалканала, время частных (я бы сказал — «учебных») наступлений англо-саксов. Причем желательно против итальянцев и прочих разных войск Виши — с немцами они пока еще весьма и весьма осторожны. Право измотать вермахт, истребить побольше немецких солдат они «благородно» уступили Красной Армии. Что она старательно и делала в течение последующих двадцати шести месяцев.

Я не стану в этой главе подробно описывать ход боевых действий на Восточном фронте начиная с 3 февраля 1943 года и заканчивая 16 апреля 1945 — все и так хорошо осведомлены о нашем победоносном наступлении, иногда — удачном и почти без потерь, чаще — со многими нашими жертвами в людях и кошмарными потерями в технике (операция «Багратион»: немцы — 409 400 солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными, также вермахтом в Белоруссии потеряно 1 800 танков, 730 самолетов, около 3 000 орудий и минометов. РККА — 765 815 человек убитыми и ранеными, 2 967 танков и САУ подбитыми, 822 самолета сбитыми, 2 447 орудий и минометов потерянными). Тем не менее — мы продвигались на Запад, к апрелю 1944 года выйдя на государственную границу с Румынией, к июлю — с бывшей Польшей.

А почему бы нам не продвигаться на Запад? Слава Богу, в 1944 году советская военная промышленность выпустила 2 450 000 винтовок и карабинов, 1 970 000 пистолетов-пулеметов, 439 тысяч пулеметов и 122 тысячи орудий, почти 29 тысяч танков и самоходок, а самое главное — 219 миллионов снарядов и мин.

Да и поставки по ленд-лизу в это время достигли максимума — союзники теперь не жалели грузовиков, самолетов, тушенки и ботинок в оплату за русскую кровь.

И не имело на самом деле уже никакого значения, сражался вермахт доблестно и геройски или бежал в панике (бывало уже по всякому), защищал каждую позицию до последнего солдата или отступал при первых же слухах о русских танках. Просто потому, что с 1943 года мы могли отвечать на каждый немецкий винтовочный выстрел — длинной пулеметной очередью, на каждую немецкую гаубичную гранату — залпом дивизиона, и, теряя в бою два своих танка против одного немецкого, могли считать себя в этом бою победителями.

Просто потому, что смогли выстоять в сорок первом.

Потому, что ОЩУТИЛИ СЕБЯ ЕДИНЫМ НАРОДОМ — в сорок втором.

И потому, что не жалели себя — всю войну.

Глава седьмая

На первый взгляд кажется странным что Германия, фактически уже потерпевшая к осени сорок четвертого тотальное и сокрушительное поражение, не стремится всеми силами заключить мир с победоносными союзниками — ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Макс Баденский в ситуации значительно менее катастрофической посчитал нужным прекратить сопротивление, и в ноябре 1918 года представители Германии заключили с Антантой перемирие в Компьенском лесу, переросшее затем в Версальский мир. 11 ноября запели горны по всей линии фронта — и война завершилась. Поражением Германии — при том, что германские войска в момент прекращения вооруженной борьбы находились на территории ФРАНЦИИ(!) и уходили из нее непобежденными (как, во всяком случае, они сами считали).

А в ноябре сорок четвертого силы союзников, наступавших на Германию, были просто неисчислимы — а о мире немцы, казалось, и не помышляли!

Враги Рейха обладали к концу сорок четвертого года поистине титанической военной мощью. Только советская военная промышленность произвела за 1941–1945 года почти сто сорок три тысячи самолетов, сто десять тысяч танков и более восьмисот тысяч орудий и минометов, тогда как промышленность Рейха дала вермахту лишь семьдесят девять тысяч самолетов (почти вдвое меньше, чем у Советов), пятьдесят четыре тысячи танков (меньше ровно вдвое) и вчетверо меньше, чем советские заводы, орудий и минометов (чуть более ста семидесяти тысяч).

А ведь советская военная промышленность не была САМОЙ МОЩНОЙ среди союзных держав! Было среди стран антигитлеровской коалиции государство с более могучей, чем у Советского Союза, экономикой и гораздо более серьезным промышленным потенциалом.

Американцы только тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков, например, построили более тридцати трех тысяч штук (12 716 В-17 «Флайнг Фортресс», 18 431 В-24 «Либерейтор», 2 458 В-29 «Суперфортресс») — и это была еще НЕ ВСЯ стратегическая авиация, задействованная в воздушном наступлении на Германию! Ведь тяжелые бомбардировщики строили еще и англичане (2 374 «Стерлинга», 7 378 «Ланкастеров» и 5056 «Галифаксов», всего 14 808 четырехмоторных машин). И у Советов было какое-то количество самолетов, «выполнявших функции» стратегического воздушного наступления.

А у Германии? А у Германии — всего 259 построенных за всю войну четырехмоторных разведчиков и дальних бомбардировщиков «Кондор» FW-200!

Люфтваффе создавались как исключительно тактические военно-воздушные силы? Так и в тактических самолетах превосходство союзников было многократным!

У Германии тоже были союзники? А как же! Еще и какие! Только плохо вооруженные, слабые и малочисленные…

Все совокупное производство стрелкового оружия странами Оси за все время войны — это 1 732 800 пулеметов, из которых почти миллион сделали немцы (против 5 068 000 у антигитлеровской коалиции), 17 097 300 винтовок и карабинов (26 926 300 у врага) и 1 264 800 пистолетов-пулеметов, из которых опять же миллион немецких (против 12 087 100 произведенных противником).

Немецкие танки строились большими сериями. Так думали немцы — а как же, Pz-III было создано 5.700 штук, Pz-IV — почти 9.500, Pz-V — около 6.000. Этвас колоссаль!

Так вот, немецкие танки строились (по американским меркам) какими-то микроскопическими, практически экспериментальными сериями — потому что только «Шерманов» М4 американцы построили 49.234 штуки! А кроме них многотысячными сериями янки гнали с конвейеров самоходки (например, одних только М10 «Вулверин», «росомаха» по-русски, — девять тысяч единиц), бронетранспортеры, легкие и разведывательные танки (опять же, только МЗ «Генерал Стюарт» — 22.743 штуки), ничуть не считая эти невиданные доселе бронированные орды каким-то потрясающим достижением своей промышленности.

К концу осени 1944 года никто в мире уже не сомневался в том, что военно-техническое превосходство антигитлеровской коалиции стало неоспоримым. Итог войны для любого здравомыслящего человека казался бесспорным. Победители и проигравшие в этом пятилетнем кровавом кошмаре определились, на первый взгляд, абсолютно четко. Логично и разумно со стороны Германии было бы просить заключения мира.