Марк Солонин - 23 июня. "День М"
– Докладная записка начальника штаба Киевского ОВО по решению Военного Совета Юго-Западного фронта по плану развёртывания на 1940 г., б/н, не позднее декабря 1940 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951. д. 239, л. 245 – 277);
– Выдержки из доклада Генштаба Красной Армии «О стратегическом развёртывании Вооружённых Сил СССР на Западе и на Востоке», б/н, от 11 марта 1940 г. (ЦАМО, ф.16, оп. 2951, д..241, л. 1 – 16);
– Директива наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии командующему войсками Западного ОВО на разработку плана оперативного развёртывания войск округа, б/н, апрель 1941 г. (ЦАМО, ф. 16. оп. 2951, д. 237, л. 48 – 64);
– «Соображения по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками», б/н, не ранее !5 мая 1941 г. (ЦАМО, ф. 16. оп. 2951, д. 237, л. 1 – 15).
К документам, описывающим оперативные планы советского командования; следует отнести и материалы январских (1941 г.) оперативно-стратегических игр, проведённых высшим командным составом РККА. К такому выводу нас подводит не только простая житейская логика, но и опубликованная лишь в 1992 г. статья маршала А. М. Василевского (в качестве заместителя начальника Оперативного управления Генштаба он участвовал в разработке всех вышеуказанных оперативных планов), который прямо указывает на то, что «в январе 1941 г., когда близость войны уже чувствовалась вполне отчётливо, основные моменты оперативного плана были проверены на стратегической военной игре с участием высшего командного состава вооружённых сил». (43)
Строго говоря, информации для размышления предостаточно. В распоряжении историков имеется пять вариантов общего плана стратегического развёртывания Красной Армии и материалы по оперативным планам двух важнейших фронтов: Юго-Западного и Западного. Содержание оперативно-стратегических планов советского командования было уже подробно проанализировано в работах П. Бобылёва, В. Данилова, В. Киселёва, М. Мельтюхова, Б. Петрова и других российских историков. Для целей нашего исследования достаточно отметить л ишь несколько ключевых моментов.
Во-первых, оперативный план большой войны на Западе существовал («Оперативный план войны против Германии существовал, и он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза» – А. М. Василевский). Странно, что это надо особо подчёркивать, но иные коммунистические пропагандисты в своём «усердии не по разуму» доходили и до утверждения о том, что «наивный и доверчивый» Сталин заменил разработку планов боевых действий любовным разглядыванием подписи Риббентропа на пресловутом Пакте о ненападении. Разумеется, план войны с Германией существовал, и многомесячная работа над ним шла безо всяких оглядок на пакт. Примечательно, что все известные нам оперативные планы представляют собой фактически один и тот же документ, лишь незначительно изменяющийся от одного варианта к другому. Имеет место не только смысловое, но и явное текстуальное сходство всех планов. Круг лиц, допущенных к знакомству с этими документами, крайне ограничен и почти неизменен: Сталин, Молотов, Тимошенко, Василевский, Ватутин и три последовательно сменивших друг друга начальника Генштаба РККА (Шапошников, Мерецков, Жуков).
Во-вторых, все без исключения планы представляют собой план наступательной операции, проводимой за пределами государственных границ СССР, при этом главным противником неизменно называется Германия. Боевые действия на собственной территории не рассматриваются даже как один из возможных вариантов развития событий войны, вся топонимика театра предполагаемых военных действий представляет собой наименования польских и прусских городов и рек. Глубина наступления в рамках решения «первой» или «ближайшей» стратегической задачи составляет 250 – 300 км, продолжительность операции – 20 – 30 дней.
В-третьих, каждый из вариантов плана стратегического развёртывания содержит в себе констатацию того прискорбного факта, что «документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб КА не располагает». Эта фраза по достоинству должна была бы занять место эпиграфа к разнообразным сочинениям как советских, так и новейших российских сочинителей на излюбленную ими тему «Секреты Гитлера на столе у Сталина».
В-четвёртых, все варианты плана достаточно авантюристичны и, вероятно, отражают ту скрытую борьбу мнений между Сталиным и высшим военным руководством, о которой говорилось выше. Оценка численности войск противника, с которой начинается каждый из рассматриваемых документов, значительно завышена. В результате получается, что Красная Армия должна перейти в решительное наступление, имея крайне незначительное численное превосходство. Более того, по сентябрьскому (1940 г.) варианту плана стратегического развёртывания Красная Армия даже уступала предполагаемой группировке немецких войск (не считая войск союзников Германии!) по числу стрелковых (пехотных) дивизий, но при этом всё равно планировалось «мощным ударом в направлениях Люблин и Краков и далее на Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран и лишить её важнейших экономических баз». Странная самонадеянность – особенно учитывая, что составленный в тот же самый день, 18 сентября 1940г., план войны с Финляндией (4, стр. 254 – 260) предполагал создание трёхкратного превосходства над финской армией по количеству дивизий и десятикратного превосходства в авиации. Создаётся впечатление, что военные (Тимошенко, Шапошников, Мерников), целенаправленно завышая военный потенциал Германии, пытались склонить «Хозяина» к большей сдержанности, к переносу начала вторжения в Европу на более поздний срок, на то время, когда удастся создать значительное превосходство сил, но товарищ Сталин упрямо требовал смелых наступательных действий.
Пятое и, наверное, самое важное: только августовский (1940 г.) вариант плана ставит выбор направления главного удара Красной Армии в зависимость от вероятных планов противника («считая, что основной удар немцев будет направлен к северу от устья р. Сан, необходимо и главные силы Красной Армии иметь развёрнутыми к северу от Полесья»). С очень и очень большой натяжкой эту логику можно ещё назвать «планированием ответного контрудара». Все последующие варианты устанавливают направление главного удара исходя из соображений военно-оперативных и политических «удобств» для наступающей Красной Армии, а вовсе не из оценки планов противника. Конкретнее: начиная с сентября 1940 г. все варианты оперативного плана предусматривают нанесение главного удара в южной Польше, с территории так называемого «львовского выступа» в общем направлении на Краков – Катовице. Выбор именно такого направления составители документов обосновывают отсутствием у противника (в отличие от «северного варианта» наступления в Восточной Пруссии) долговременных оборонительных укреплений, характером местности, позволяющей в большей степени реализовать ударную мощь танковых (механизированных) соединений, возможностью уже на первом этапе войны отрезать Германию от её основных союзников (Румынии, Венгрии и Болгарии), от сырьевых (нефть) и продовольственных ресурсов юго-восточной Европы. Оценка вероятных планов германского командования (нанесение немцами главного удара к северу или к югу от болот Полесья) при этом несколько раз меняется, но это уже никак не влияет на выбор направления главного удара Красной Армии.
В своей неопубликованной в 1965 г. статье маршал Василевский, фактический разработчик (именно его рукой они и были написаны) предвоенных планов стратегического развёртывания Красной Армии, писал: «Говоря об ошибках, надо прежде всего сказать об отсутствии прямого ответа на основной вопрос – о вероятности нападения на нас фашистской Германии, не говоря уже об определении хотя бы примерных сроков этого нападения». (43) Эту же мысль можно выразить яснее и проще: Сталин вёл свою активную «игру» и отдавать противнику инициативу в выборе времени и места нанесения первого удара не собирался. Сегодня можно уже твёрдо утверждать, что включённое в Полевой устав положение о том, что «войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории», было отнюдь не пропагандистским лозунгом, а вполне адекватным отражением стратегических планов высшего военно-политического руководства СССР.
Стоит отметить ещё одну, весьма примечательную деталь. Документы, составленные в округах (или адресованные командованию округов) содержательно, а во многом и текстуально, целыми абзацами совпадают с общим планом стратегического развёртывания Красной Армии и общим планом первых наступательных операций.
