Василий Веретенников - История Тайной канцелярии Петровского времени
В общем, дело затягивалось. Сенат — умышленно или неумышленно — устроил волокиту. Толстой совершенно верно указывает, что именной указ записан неясно, что о Тайной канцелярии в этой записи нет ничего, кроме упоминания ее в заглавии. Позволю себе привести целиком эту запись, как мы ее находим в подлинных сенатских книгах именных указов. Озаглавлен указ так: «О конторе при Сенате, Тайной Канцелярии и майорских»; самый же указ записан так: «Чтоб при Сенате учинить контору розыскных дел, также особую палату, где для случающихся дел чрезвычайных — и первое, когда какой розыск будет в Сенате, — то дела оные там будут; а другое место — для таких дел, как Шафирово случилось; по сему месту быть без служителей, но когда случай позовет, тогда на время брать». Указ этот помечен 13 января 1724 года. Нельзя прежде всего не обратить внимания на то, что даты не сходятся: указ, данный Ушакову о ликвидации дел Тайной канцелярии, датируется 15 января, а запись сенатского указа датируется 13 января; создается впечатление, что был не один, а два разновременных указа. С другой стороны, очевидна неловкость сенатской записи; Толстой в своем письме говорит именно о ней. Так что есть основание полагать, что указ был все-таки один, но записанный разными лицами — Ушаковым и Ягужинским в разные дни — 13 и 15 января; причем Ягужинским явно неточно, а Ушаковым — неполно; все это вместе и возбуждает то недоумение, которое заставляет предполагать существование двух указов. Попытаемся же на основании всех вышеизложенных данных и соображений реконструировать, что, собственно, Петр имел в виду сделать в указе 13–15 января 1724 года.
Несомненно, одну часть указа составляло именно то, что было записано Ушаковым, то есть было велено Тайной канцелярии бывшие уже у нее в производстве важные дела оканчивать, новых дел более не принимать, а все остающиеся вместе с подьячими отправить в Сенат; секретаря же отправить обратно к рекрутским делам. Таким образом, речь шла о ликвидации Канцелярии с передачей дел в Сенат; а в Сенате (и эту часть указа записывает Ягужинский) велено было основать для таких дел «контору розыскных дел» с «особой палатой»; к сожалению, трудно уяснить, что эта контора должна была собой представлять. Кроме того, еще должно было быть устроено «другое место» «для таких дел, как Шафирово»; что это за «другое место», тоже остается совершенно неясным. Но очевидно, что был сформулирован и начал приводиться в исполнение по воле Петра план реорганизации — в части, по крайней мере, преследования государственных преступлений, которое передавалось в руки Сената; о Преображенском приказе при этом, кажется, забыли.
Насколько все это представлялось смутным и неопределенным с самого начала современникам и исполнителям, мы только что видели; очевидно, только одно было ясно и желательно для Толстого — что избавление от Тайной канцелярии близко. А у Сената, видимо, не было никакой охоты разбираться в этом тумане и задавать себе новую работу с организацией «конторы розыскных дел»; поэтому дело вперед не двигалось, несмотря на все радения Толстого, — ему «обещали» и этим до поры до времени ограничивались.
В начале 1724 года кн. Голицын присылает из Москвы в Тайную канцелярию дело и колодников по «слову и делу». Тайная канцелярия решает дело не принимать и отослать его в Сенат, согласно указу от 15 января 1724 года. Определение это подписывает Ушаков, во второй половине марта дело попадает в Сенат. По смыслу указа от 15 января 1724 года оно должно было поступить в «контору розыскных дел». Однако выходит совсем не так. 27 апреля Сенат шлет в Тайную канцелярию длинный указ, в котором, изложив вкратце самое дело, далее сопоставляет три указа: от 1722 года об отсылке всех дел из провинции по «слову и делу» в Тайную канцелярию или в Преображенский приказ; от «апреля 29 дня», чтобы быть в Преображенском между прочим и «государственным делам»; от 15 января 1724 года, в котором велено Тайной канцелярии никаких колодников не принимать. Из этого сопоставления выводится, что данное дело следует «отослать для исследования и учинения указа в Преображенский Приказ».
Получается, что три месяца назад изданный именной указ Петра уже забыт или нарочно обойден, несмотря на прямое напоминание о нем в «определении» Тайной канцелярии. Эта забывчивость в соединении с упорством Сената в непринятии дел от Тайной канцелярии свидетельствует, что Сенат просто не желал брать на себя лишнюю обузу в форме конторы розыскных дел и всячески делал вид, что забыл о существовании царского указа. Это объясняет, почему ликвидация дел Тайной канцелярии безнадежно затягивалась.
Между тем предписание Сената, видимо, принимается Тайной канцелярией к исполнению: когда в том же 1724 году полковник фон Ден присылает в Тайную канцелярию подпрапорщика по «важному Его Императорского Величества делу», то она «определяет» в приеме дела отказать и предлагает отправить его, согласно решению Сената, в Преображенский приказ. Это было совершенно в духе Толстого, который, как мы видели, уже давно стремился передавать в Преображенский приказ все дела. Как бы то ни было, но принимать новые дела далее Тайная канцелярия отказывается, каждый раз составляя особое «определение» об отказе со ссылкой на указ от 15 января 1724 года.
Так продолжается весь год, хотя не обходилось без исключений. В сентябре 1724 года Ушаков получает письмо от Румянцева: «Государь мой Андрей Иванович! Его Императорского Величества указом, будучи в Москве, отдан мне арестант города Серпухова житель… Шапошников, который и ныне содержится в полковой нашей канцелярии под арестом, и я о нем Его Величеству докладывал, и Его Величество изволил указать оного Шапошникова отдать к вам; того ради извольте, государь мой, приказать его Шапошникова принять в свое ведомство и при случае об нем Его Величеству доложить». Дело это несколько курьезно по своему содержанию: этот Шапошников поднес Петру в день его рождения в церкви два калача; Петр принял подарок и позвал его к себе во дворец, где Шапошников стал порицать нюханье табаку: Петр, рассердившись на это и заподозрив в Шапошникове раскольника, отправил его под арест и передал дело через Румянцева вышеприведенным письмом Тайной канцелярии. Конечно, от такого дела Тайная канцелярия отказаться не могла, точнее, не смела и провела следование по нему обычным порядком.
Таким образом, в последний год царствования Петра положение Тайной канцелярии выглядело чрезвычайно странным, неустойчивым, каким-то промежуточным. С одной стороны, указом императора был вполне ясно поставлен вопрос о ее ликвидации; с другой стороны, этот процесс настойчиво тормозил Сенат, да и Петр сам считал допустимым поручать канцелярии некоторые дела.
Неизвестно, сколь долго продолжалась бы эта неопределенность, но тут в январе 1725 года неожиданно умирает Петр и на престол вступает Екатерина.
II
Впрочем, с началом царствования Екатерины положение Тайной канцелярии остается прежним; это заметно прежде всего потому, что дела в ней то принимаются, то опять не принимаются с ссылкой на указ 1724 года; подметить в этом какой-либо принцип трудно.
В 1725 году новгородский воевода пишет о неправильностях, которые были допущены при присяге купеческими людьми Новгорода. Тайная канцелярия начинает дело, пишет запрос в главный магистрат, который ей подробно отвечает, доказывая, что никаких нарушений не произошло. Рассмотрев объяснение магистрата, Тайная канцелярия решает, что присяга была принесена правильно, и делает замечание воеводе, что он поступил неосмотрительно и только доставил Тайной канцелярии напрасное «утруждение». Немного спустя Синод присылает доношение из Астрахани об одном попе, который будто радовался смерти Петра Великого. Тайная канцелярия протокольным постановлением решает отправить указ астраханскому губернатору, чтобы тот все это дело исследовал и прислал ей результаты следствия. Мы знаем, как подобный порядок производства дел был несвойствен Тайной канцелярии при жизни Петра. Астраханский губернатор поступает, как ему велят: осуществляет следствие и присылает весь следственный материал со своей предположительной резолюцией о наказании попа, Тайная канцелярия в протокольной форме утверждает эту резолюцию и шлет указ в Астрахань об исполнении наказания.
Таким образом, несомненно, Тайная канцелярия иногда принимает обычные дела так, как это было до указа 1724 года; однако, с другой стороны, иногда такого же рода дела ею отвергаются. Когда в ноябре 1725 года были присланы из Старорусской ратуши колодники «по тайным делам», то Тайная канцелярия отказалась их принять с мотивировкой: «…понеже в прошлом 1722 году апреля в 28 числе по именному указа блаж. веч. — дост. пам. Его Императорского Величества хотя и поведено злодеев и прочих по делам их колодников из городов присылать, не расспрашивая, в Тайную Канцелярию или в Преображенский приказ за крепким караулом, но потом в 1724 году января 15 дня Его же Императорское Величество именным указом в Тайную Канцелярию колодников и дел присылаемых из губерний принимать не велено, а отсылать бы их в Преображенскую Канцелярию». Когда в 1726 году Артемий Волынский присылает из Пензы солдата-изветчика, Тайная канцелярия тоже отказывает в приеме этого дела, ссылаясь на царский указ от 25 января 1724 года и на указ Сената от 27 апреля того же года.
