Людмила Морозова - История России. Смутное время
При этом самозванец быстро понял, что все свои обязательства перед поляками выполнять не стоит. Он окончательно похоронил проект передачи Сигизмунду III Смоленска с прилегающими землями и лишь разрешил полякам свободно приезжать в этот город для торговли.
Одновременно и русским людям было позволено посещать европейские страны.
Когда в августе 1605 г. в Москву прибыл польский посол Александр Гонсевский с поздравлениями по случаю восшествия «Дмитрия Ивановича» на престол, ему было заявлено, что царь не собирается быть послушной игрушкой в руках короля. Лжедмитрий отказался выслать из своей страны шведского принца Густава, не захотел он и портить отношения со шведским королем Карлом IX, личным врагом Сигизмунда III (Карл отнял у него шведскую корону).
В итоге отправленный в Польшу Ян Бучинский был вынужден написать в Москву «Дмитрию» о том, что некоторые представители польской знати изменили к нему отношение. Они решили, что самозванец – слишком чванливый и заносчивый человек, быстро забывший своих благодетелей. Поэтому следует рассказать всему свету, что он обманщик и авантюрист. Русским же людям следует самим обо всем догадаться. Бучинский даже узнал, что при королевском дворе ходят слухи о том, что московские бояре планируют свергнуть «Дмитрия» и посадить на трон польского королевича Владислава. Сигизмунд против этого не возражает, хотя его сыну только десять лет.
Но легкомысленный самозванец не поверил секретарю. Он упивался своим очень высоким положением и почти всемогуществом.
Современники отмечали, что Лжедмитрий очень любил принимать участие в заседаниях Совета светских лиц, обсуждавших сложные вопросы. Послушав бесконечные споры бояр, он со смехом им говорил: «Сколько часов вы рассуждаете, а все без толку! Так я вам скажу, в чем дело и как его решить». При этом он журил бояр за невежество и приводил различные аналогичные примеры из всемирной истории или личной жизни. Все это свидетельствовало об остроте его ума и образованности.
Желая продемонстрировать простым людям свою милостивость и справедливость, по средам и субботам лжецарь лично принимал у всех челобитные и старался тут же дать на них ответ. Этим он завоевал большую популярность у простых москвичей.
Правда, вскоре выяснилось, что «царь Дмитрий» имеет и много отрицательных черт.
Для восполнения потерь в казне он стал брать деньги у крупных монастырей, полагая, что настоящие монахи должны жить своим трудом достаточно скромно.
Большие суммы денег Лжедмитрию пришлось сразу же отправить Юрию Мнишеку для уплаты его долгов, но это было только начало. Вскоре затраты на невесту и ее родственников возросли в несколько раз.
Не желая жить в покоях царя Бориса, самозванец приказал снести его дворец до основания. Для себя «он повелел выстроить над большой кремлевскою стеною великолепнее палаты, откуда он мог видеть всю Москву, ибо они были воздвигнуты на высокой горе, под которой протекала река Москва, и повелел выстроить два здания, одно подле другого, под углом, одно для будущей царицы, а другое для него самого…
Внутри этих вышеописанных палат он повелел поставить весьма дорогие балдахины, выложенные золотом, а стены увесить дорогою парчою и рытым бархатом; все гвозди, крюки, цепи и дверные петли велел покрыть толстым слоем позолоты; и повелел внутри искусно выложить печи различными великолепными украшениями, все окна обить отличным кармазиновым сукном; и повелел также построить великолепные бани и прекрасные башни; сверх того он повелел построить еще и конюшню, рядом со своими палатами, хотя уже была одна большая конюшня во дворце; он повелел в описанном выше дворце также устроить множество потаенных дверей и ходов». (Масса И. Краткое известие о Московии. С. 98–99.)
В качестве строительного материала для нового дворца использовали то, что было заготовлено Б. Годуновым для храма «Святая Святых». Возможно, представители духовенства расценили это как кощунство. Но перечить новому государю никто не смел.
Несмотря на всю внешнюю браваду самозванец, видимо, чувствовал себя недостаточно защищенным среди русских людей. Поэтому он удвоил стражу в своем дворце, включив в ее состав преимущественно иностранцев. Из немцев и ливонцев он отобрал триста самых рослых и храбрых воинов и вооружил их алебардами и протазанами. Им следовало одеваться в немецкое платье, сшитое из бархата и золотой парчи. При этом у каждой сотни воинов цвет одежды отличался. У одних он был из фиолетового сукна с отделкой из черного бархата, у других – отделка была из красного бархата, у третьих – из желтого. Возглавляли сотни капитаны-иностранцы, которые получали не только жалованье, но и поместья. Одним из них был Жак Маржерет.
Стражники должны были не только по ночам охранять царский дворец, но и выезжать с Лжедмитрием на прогулку. Москвичей это очень удивляло, поскольку раньше цари ездили только в окружении стрельцов, одетых на московский лад.
Наибольшую проблему для Лжедмитрия представлял вопрос о престолонаследии, поскольку, по сложившейся традиции, правящий государь должен был назвать имя своего официального наследника на случай своей внезапной смерти. Можно предположить, что первоначально он планировал сделать своим наследником до рождения будущих детей Симеона Бекбулатовича, который по воле Ивана Грозного управлял страной целый год. Симеон приходился племянником царице Марии Темрюковне, поэтому формально считался царским родственником. К тому же он сам был царского рода – приходился сыном ногайскому хану.
Борис Годунов боялся Симеона и отправил его в ссылку в свое имение. Лжедмитрий же, напротив, сразу после воцарения приказал привести его в Москву. В разрядных книгах отмечено, что «царю Симеону Бекбулатовичу» были устроены две почетных встречи. В первой приняли участие окольничий М.Б. Шеин и князь А.Ф. Жировой-Засекин, во второй – боярин A.A. Нагой и окольничий князь Д.В. Туренин. (Разрядная книга 1475–1605. T. IV. Ч. 2. С. 101–102.)По версии «Нового летописца», слепой Симеон стал обличать самозванца, и этим вызвал его гнев. В итоге он был отправлен в монастырь и пострижен в монахи. Но, думается, дело было в том, что слепой человек не мог стать наследником молодого царя. Поэтому Симеона по его просьбе отправили в элитный Кирилло-Белозерский монастырь, где он принял постриг.
Новым наследником Лжедмитрия, видимо, был объявлен боярин и князь Ф.И. Мстиславский, также состоявший в родстве с правившей династией московских князей. Он получил в подарок большой дом Б.Ф. Годунова в Кремле и женился на одной из представительниц рода Нагих (двоюродной сестре Марфы-Марии Федоровны), поскольку в это время был вдовцом.
Невеста была подыскана и для вернувшегося из ссылки князя В.И. Шуйского. Он должен был жениться после венчания Лжедмитрия с Мариной Мнишек.
Желая всячески прославиться, самозванец приказал называть себя «непобедимым цесарем», т. е. императором. В официальных документах для внутреннего пользования его титул писался так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь цесарь». В дипломатических документах он был еще более пышным: «Мы, непобедимейший монарх, Божиею милостию император и великий князь всея Руси, многих земель государь, и царь самодержец, и прочая, и прочая, и прочая».
Польского короля Сигизмунда III глубоко возмутило это нововведение, поскольку он не признавал даже царский титул русских государей, называл их только великими князьями и ставил себя на одну ступеньку выше. Поэтому в ответном письме в Россию король назвал «Дмитрия» только великим князем Московским.
Возмущенный самозванец пообещал объявить Польше войну за это оскорбление. Пока же по указанию Римского Папы он начал готовиться к походу на Азов против неверных турок. Победа могла прославить его по всей Европе и вывести в число лидеров среди остальных правителей. При этом его не интересовало, что Русское государство не было готово к этой дорогостоящей и требующей больших людских ресурсов войне.
По указанию Лжедмитрия в Москве начали отливать пушки и отвозить в Елец. Туда же было приказано свозить продовольствие для войска во время похода. Он намечался на лето 1606 г. Пока же самозванец лично занялся обучением стрельцов. По его приказу в окрестностях столицы строились потешные крепостицы, которые необходимо было штурмовать. В этих штурмах он и сам принимал участие, как рядовой воин. Потом он повелел возвести на льду Москва-реки странное сооружение, прозванное москвичами «Адом». Оно было деревянное и раскрашено в виде жуткого чудища. В глаза, рот и нос его были вставлены маленькие пушки, из которых вырывалось пламя. Кроме того, сзади находились люди в костюмах чертей, которые неожиданно выскакивали и поливали зевак смолой. Лжедмитрий приказал поставить «Ад» под окнами дворца и со смехом наблюдал за тем, что происходило вокруг него. Для добропорядочных горожан его развлечение казалось кощунственным.
