Джеймс Брандедж - Крестовые походы. Священные войны Средневековья
Однако король Франции не желал отказываться от своих планов. Он приказал глашатаям объявить армии о предстоящей атаке. В понедельник после дня памяти св. Иоанна Крестителя [251] осадные машины короля Франции были готовы, и он приказал людям вооружаться. Там можно было видеть непостижимое множество народа с оружием. Было столько блестящих кольчуг и сверкающих шлемов, так много благородных коней, избранных рыцарей и смелых оруженосцев, так много самых разных знамен, что столько никогда никто и не видывал. Пока люди строили баррикады и организовывали свою защиту против нападения турецкой армии, вооруженные рыцари приблизились к городским стенам и начали стремительную атаку, забрасывая защитников города камнями и другими метательными снарядами. Когда турки поняли, что окружены, они подняли такой шум – люди кричали, ревели трубы, – что их вопли, должно быть, достигли звезд. Воздух был наполнен грохотом, таким, какой следует после вспышки молнии. Одних офицеры назначили бить в котлы и горшки, других – бить в барабаны и производить шум любыми другими способами и разжигать дымные костры. Так они уведомили Саладина, что его армия, как и было условлено, должна прийти на помощь.
Увидев и услышав все это, передовая армия начала атаковать наших людей группами. Турки собирали любой подручный материал, которым могли накрыть баррикады, чтобы через них было легче перебраться и напасть на христиан. Только это у них не получилось. Жоффруа де Лузиньян, очень достойный рыцарь, дал им отпор и быстро отбросил их с баррикад, которые они заняли. Размахивая обоюдоострым мечом, он сбил больше десяти врагов, и никто из тех, кого он ударил мечом, не остался в живых. Многих он взял в плен. Он был ловким и решительным, и все говорили, что никто со времен рыцарей Оливера и Роланда [252] не был столь достоин высших похвал. Он отвоевал одну из баррикад, хотя и с большим трудом, поскольку там было очень много турок, которые ему упрямо сопротивлялись. Они сражались долго. Потом к обеим сторонам присоединились другие участники, и схватка стала всеобщей. Звенело оружие, лилась кровь. Те, кто сражался против города, после баррикад яростно атаковали городские стены, но были вынуждены отступить и вскоре отказались от атаки. Они не могли одновременно атаковать город и удерживать оборону перед лицом турецкой атаки за городскими стенами. Многие франки были убиты мечами, камнями, метательными снарядами баллист и греческим огнем. Была великая скорбь среди людей со слезами и причитаниями. <…> После того как франки опустили оружие, турки стали отвратительно насмехаться над нашими людьми, говоря, что франки не способны довести до конца дело, которое начали. Они продолжали метать греческий огонь, и мало-помалу уничтожили осадные машины, так же как и другие военные сооружения, которые французский король изготовил с такой тщательностью.
Из-за этого французский король исполнился такой ярости и возмущения, что впал в меланхолию и, в смятении и безысходном отчаянии, даже не садился на коня. <…>
А король Ричард еще не оправился от болезни. Он очень хотел участвовать в событиях и смог помочь захвату города. Он позаботился, чтобы его люди атаковали город так, чтобы по возможности, милостью Божьей, дело было сделано в соответствии с его клятвой. Под его руководством соорудили решетчатый навес (обычно называемый «серклея»). Он был прочным, со множеством соединений, и, когда его со всем старанием собрали, Ричард велел отнести его ко рву за городом. Когда его самые искусные баллистарии заняли позиции, он велел вынести себя на шелковых носилках для того, чтобы сарацины трепетали от его присутствия. Его баллиста, с которой он обращался с большим искусством, начала действовать, и многие были убиты копьями и метательными снарядами, которые он выпустил. Его люди также сделали подкопы к башне, по которой вели огонь осадные машины. Они отыскали фундамент башни и разбили часть его. Потом они заполнили образовавшуюся полость лесом и подожгли его. После этого бесконечные удары камней, летящих из осадных машин, разрушили башню.
Король поразмыслил о больших трудностях осады и агрессивности противников. Он решил, что, поскольку в деловом мире любая работа спорится, если велико мастерство людей, ее выполняющих, ему лучше воздействовать на людей наградами, чем приказами командиров. Действительно, кого не привлекает запах денег?
Король велел глашатаям объявить армии, что любой, кто вынет камень из стены рядом с упомянутой выше башней, получит две золотые монеты. Потом он обещал три монеты, а затем и четыре. Так что, сколько бы камней тот или иной солдат ни вынул из стены, он получал по четыре золотые монеты за каждый. И можно было видеть, как молодые солдаты бегут к стене, а за ними храбро следуют другие. Они хотели заслужить и похвалу, и награду. Даже под градом вражеских стрел они продолжали разбирать стену. Однако многие были ранены и выведены из строя. Другие, опасаясь смерти, держались подальше от опасности. Но были и такие, кто храбро теснил турок со стены, и некоторые из этих людей не были защищены ни щитами, ни кольчугами. Стена была очень высокой и широкой. Однако смелые люди преодолевали страх и разбирали массивную стену…
Саладин решил, что дальнейшая задержка может стать опасной. Поэтому он согласился на требование осажденных [позволить им сдаться]. К этому его склонили эмиры, сатрапы и могущественные друзья, среди которых были родители, родственники и друзья осажденных. <…> Он также подумал о женах осажденных и горе их семей, которых они не видели три года, пока длилась осада. Он сказал, что скорее потеряет город, чем преданных людей.
Князья Саладина убедили его в этом, и, чтобы его последнее государство не было хуже первого [253] , он согласился на заключение мира на лучших условиях, каких только можно будет добиться. Поэтому было объявлено, что они согласятся на заключение мира на лучших условиях. Когда посланники [из гарнизона города] объявили решение Саладина и его советников, осажденные возликовали. Их представители вышли из города к нашему королю. Через переводчика они предложили сдать город Акру, свободно и добровольно, отказаться от Святого креста и двухсот христиан, которых они взяли в плен, и еще отдать пятьдесят человек.
Когда наши люди нашли эти условия неприемлемыми, мусульмане предложили две тысячи благородных христиан и пять сотен менее значительных пленных, которых Саладин разыщет в своих владениях. Турки должны покинуть город, не взяв с собой ничего, кроме своей одежды. Они должны оставить оружие, продовольствие и все остальное. Более того, в качестве выкупа за своих пленных они должны отдать две сотни тысяч сарацинских талантов королю. Чтобы обеспечить выполнение этих требований, они отдадут в заложники самых благородных и важных турок, каких только найдут в городе.
Наши короли посовещались со своими советниками и друг с другом относительно того, следует ли принять условия. Общее решение было таково, что условия должны быть приняты. Были даны клятвы, и соглашение изложено в письменной форме. Затем, когда заложники были переданы, турки покинули город с пустыми руками.
В пятницу после праздника св. Бенедикта [254] заложники, в число которых входили самые богатые и важные эмиры, были доставлены и приняты. Было условлено, что Святой крест будет доставлен в конце месяца, так же как и пленные, которых пока собирали. Когда слухи об этих договоренностях, касающихся сдачи города, стали известны, невежественная толпа пришла в ярость. Но умные люди исполнились радости, поскольку быстро и без опасностей достигли цели, которой перед этим не могли достичь так долго.
Тогда глашатаи объявили, что всем запрещается словом или делом оскорблять турок или наносить вред побежденным людям. Также нельзя было метать снаряды в разрушенные стены или в турок, которые могут быть замечены на фортификационных сооружениях. В тот решающий день честность турок была безукоризненной, так же как велика была их храбрость, поскольку они бы ли очень искусны в военном деле. Теперь же, когда они покидали город, их провожали любопытные взгляды христиан, которые восхищались их военной доблестью. Их походка, когда они появились на выходе из города практически с пустыми руками, была полна достоинства. Они были побеждены, но не покорены своими противниками. Хотя крайняя нужда довела их почти до нищенства, они не были сломлены терзающим их беспокойством, не были угнетены и утратой своего имущества. Их сила духа не исчезла, даже наоборот, они выглядели победителями. Однако их лживый суеверный культ развратил этих людей. Их непростительная ошибка превратила их в идолопоклонников.
Когда все турки покинули город, христиане по приказу двух королей открыли ворота и свободно вошли. Они ликовали, пели и танцевали. Они славили Всевышнего и возносили ему благодарственные молитвы, поскольку возвеличил Господь милость свою [255] на спасение своим людям. На стенах и башнях были подняты королевские флаги. Город был поровну разделен между двумя королями. Пропорционально распределялось оружие и продовольствие. Пленные высокого ранга были разделены по жребию. <…> Король Франции в числе прочего приобрел величественный дворец тамплиеров со всем, что в нем было. Король Ричард получил королевский дворец, куда отправил королев с детьми и слугами. Таким образом, каждый из королей мирно обеспечил свое положение. Армия разместилась по всему городу. После длительной осады наши люди наконец смогли отдохнуть и насладиться миром. В ночь после того, как мы вошли в город, Саладин, опасаясь наших людей, снялся с места, где раньше был его лагерь, и расположился на горе, находящейся в отдалении.
