Александр Аксенов - Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуази)
По времени вступления в московское купечество, кроме Уварова и Хрящева, еще троих можно отнести к московским старожилам. По сказкам 1747 г. переведены после 1-й ревизии в Кадашевскую слободу Степан и Григорий Михайловичи Насоновы 165* , а в Кошельную слободу – Тимофей Иванов 166* , получивший в 3-ю ревизию прозвание Котельников 167* . В 1744 г. был переведен в Панкратьевскую слободу Лука Иванович Долгов с братом Афанасием 168* .
Все остальные приписались к московскому купечеству значительно позже: Гаврила Яковлевич Жигарев с братом Василием – в 1763 г. 169* , Михаил Павлович Губин и Андрей Аврамович Кирьяков с братом Григорием – в 1770 г. 170* , Иван Алексеевич Шапкин – в 1780 г. 171* , Иван Алексеевич Макаров – в 1789 г. 172* и Иван Дмитриевич Орлов – не позже 1788 г. 173*
Разные сроки прибытия в Москву отразились прежде всего на состоянии семейных связей. Естественно, что те из купцов, кто записался в московское купеческое общество раньше, имели больше возможностей для установления родственных отношений между собой. Не случайно поэтому в тесном свойстве через Плотниковых находились Котельниковы, Хрящевы и Уваровы (см. схему 9). Близкие взаимоотношения сложились также у Котельниковых со своими земляками Жигаревыми, прибывшими несколько позже. Степень родства здесь установить не удается. Глухое указание на свойство 174* может свидетельствовать лишь о том, что оно уходит корнями в Кадом. Не потому ли Котельниковы приняли столь заинтересованное участие в судьбе вновь прибывших Василия и Гаврилы Жигаревых? Последние сразу после переезда в Москву жили в доме Тимофея Котельникова «в сидельцах» 175* , а позднее имели от него торг в суровском ряду 176* .
Конечно, не для всех, ставших уже старожилами в Москве, это было правилом. Например, среди свойственников Насоновых мы уже не встречаем ни одного будущего именитого гражданина. Это объясняется, видимо, тем, что Степан и Григорий прибыли в Москву с уже сложившимися семьями, тогда как для названных выше купцов их приезд совпал со временем заключения брачных союзов.
Эти соображения по характеру формирования матримониальных связей можно отнести и к именитым гражданам, вступившим в московское купечество в 70-80-х годах. Не у всех из них сложились родственные отношения друг с другом. И дело здесь не только в том, что они не успели этого сделать по времени. Макаровы, Орловы, Шапкины прибыли в Москву с уже устоявшимися семейными отношениями. Напротив, Михаил Губин и Григорий Кирьянов, которые создавали свои семьи уже после переезда в Москву, состояли в близком свойстве (см. схему 10).
Схема 9
Схема 10
Важно отметить при этом, что связи эти не создают впечатления случайных. Выбор родственников здесь выглядит настолько безошибочным, что не оставляет места подобному представлению. Это подтверждается и деловым характером родственных отношений. Мы уже приводили пример с Жигаревым и Котельниковым. Совместную торговлю с заграницей вели также Григорий Кирьянов и Михаил Губин. В 1772 г. они имели в привозе в Петербургском порту иностранных товаров на довольно большую сумму, в 27 367 руб.177*
То обстоятельство, что большинство приписавшихся к московскому купечеству лиц, будущих именитых граждан, прибыли в Москву не ранее середины XVIII в., определило не только условия формирования семейно-родственных связей, но и особенности становления и развития этих фамилий.
Мы уже видели, что в старых московских родах восхождение к высшей ступеньке купеческого сословия шло через деятельность предшествующих поколений. В не московских по происхождению семьях, с того момента, когда представляется возможность их исследовать, т. е. после причисления, наблюдается иная картина. В большинстве случаев сами же прибывшие и становились именитыми гражданами. Совершенно естественно поэтому возникают вопросы: на каком основании или каким путем шло продвижение этих лиц к вершине купеческой карьеры? вытекало ли это продвижение из торгово-промышленных занятий «новомосковских» купцов или их родителей в тех провинциальных городах, откуда они переселились, или оно было исключительно результатом операций, которые эти люди развернули в Москве?
По опыту прежних исследователей известно, что переход крестьян в посад был делом обычным в XVIII в. Они переходили в разные социальные слои, от мещан до первостатейных купцов, при этом мотивы для причисления крестьян в данное общество были самыми различными 178* . В этом отношении рассматриваемые здесь купцы были лишь частичкой в огромной массе перемещающихся людей. Но именно эта частичка в конце XVIII в. заняла господствующее положение среди московского купечества. Поэтому так важно выяснить, что послужило причиной их успеха.
Обратимся вначале к выходцам из крестьян. А. Я. Уваров через год после причисления к московским купцам по окладу 1757 г. платил 2 руб. 40 коп.- обычная сумма для купцов 2-й гильдии. Только в 1766 г. он был «положен» по 1-й гильдии с окладом в 12 руб. Примечательно, что к этому времени он уже имел торг в питейных погребах 179* .
И. Г. Хрящев был причислен из крестьян «по торговому промыслу» во 2-ю ревизию и вплоть до 3-й ревизии состоял еще в 7-гривенном окладе на «прежнем жилище». Мы не имеем данных о его окладе и положении в это время, но, вероятно, к 1764 г., когда он подал сказку к 3-й ревизии, оно было уже достаточно прочным, так как семья Хрящевых жила в собственном доме 180* . А с 1782 г. И. Г. Хрящев выступает уже как купец 1-й гильдии 181* .
Из купцов лишь только трое сразу после прибытия были зачислены в 1-ю гильдию. Лука и Афанасий Долговы перебрались в Москву после смерти своего отца, известного калужского купца, видимо получив от него солидное наследство. По окладной книге 1748 г. они платили налог 15 руб. и имели торг на Гостином дворе 182* . Их возвышение связано с заграничной торговлей. Уже в 1748-1749 гг. они вели торговые дела с иностранными купцами 183* . В 70-х годах Долговы вывозят «за море» пеньку 184* . Одновременно в России они торгуют иностранными товарами. В течение 1772- 1775 гг. в Петербургском порту Лукою Долговым было закуплено привозных товаров на 285 652 руб. и Афанасием – на 282 474 руб.185* Их оборот среди московских купцов был одним из самых высоких, а в отдельные годы его не превосходил никто.
Демид Демидович Мещанинов прибыл в Москву уже первогильдейским купцом и сразу же был избран градским головой на срок с 1782 по 1786 г.186* Племянник известного коломенского купца и фабриканта Ивана Мещанинова, он принимал самое активное участие в делах дяди, являясь его главным помощником. Своим богатством они обязаны винокурению. В 40 – начале 50-х годов Иван Мещанинов вместе с Козьмой Матвеевым содержал партикулярный винокуренный завод в Коломенском уезде, на котором производилось весьма значительное количество вина. Только в 1748 г. они поставили по подряду 2000 ведер на Московский питейный двор, 1000 ведер – в село Бронницкое, 1500 ведер – в село Новоспасское 187* .
После указа 1754 г. об уничтожении купеческих винокуренных заводов 188* Иван Мещанинов принял участие в компании по содержанию питейных сборов в Петербурге. В 1757 г. он послал для этого дела вместо себя своего племянника, которого «уполномочил доверенностью» 189* . Это вызвало безуспешное противодействие компанейщика М. Гусятникова, который попытался передать мещаниновскую часть сборов Ивану Чиркину 190*. Уже значительно позже, когда Демид Мещанинов был московским купцом, его сын Маркел содержал часть московского питейного откупа в 1787- 1791 гг.191*
В 1777 г. Демид Мещанинов выступает как содержатель суконных фабрик своего покойного дяди, заведенных еще в 1754 г. в Коломне, в Коломенском и Зарайском уездах 192* . «При отправлении мастерств» на них находилось 490 человек купленных и приписных крестьян. Изготовленные ими сукна почти целиком поставлялись для нужд армии в Кригс-комиссариат.
Владение этими фабриками было, вероятно, некоторое время условным, поскольку по наследству они принадлежали дочери Ивана Тимофеевича Мещанинова, коллежской советнице Татьяне Тетюшевой, у которой они были окончательно куплены Демидом в 1787 г. за крупную сумму в 60 973 руб. Кроме того, в 1780 г. с аукционного торга он купил за 2904 руб. суконную фабрику московского купца Алексея Еремеева, располагавшуюся в Кадашевской слободе.
