Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Иначе складывалась общественно-политическая жизнь в восстановленном Польском государстве, так называемой Второй Речи Посполитой. В отличие от Эстонии, Литвы, Латвии и Финляндии Польша не стала этнически монолитным государством. Как уже говорилось, более трети ее населения составили национальные меньшинства – украинцы, евреи, белорусы, немцы и литовцы, чувствовавшие себя людьми второго сорта. Это вызвало первое острое напряжение в независимой Польше.
Второе напряжение проистекало из крайне демократической по букве Конституции 17 марта 1921 г., которая предполагала прямые выборы в сейм и сенат, причем выборы в сейм проводились по партийным спискам на пропорциональной основе практически без ограничений для мельчайших партий, набиравших немного голосов. Президент Польши избирался парламентом (сеймом и сенатом). Конституция предоставила избирательное право всем совершеннолетним гражданам Польши обоего пола. Множество партий в парламенте приводило к быстрой смене партийных коалиций и, соответственно, к столь же быстрой смене правительств. Курс государственного строительства менялся порой несколько раз в год от левого к правому, и обратно и это лихорадило страну.
Третьим напряжением оставался нерешенный земельный вопрос. Радикальный земельный закон 1920 г. так и не стал проводиться в жизнь. Против него выступали имущие слои населения. Польское общество оставалось расколотым на националистов и социалистов. Армия и зажиточные слои предпочитали националистов, национальные меньшинства, безземельное крестьянство и рабочие предпочитали социалистов. Вождь нации, в прошлом радикальный социалист маршал Пилсудский, формально оставаясь вне политики, поддерживал левых более, чем правых, и ревностно боролся за влияние над армией и страной с главным своим соперником – генералом Владиславом Сикорским.
Наконец, нестабильным оставалось и международное положение Польши. Получив большие земли от Германии на Западе и от России на Востоке, Польша теперь боялась их потерять. Договор между Германией и большевицкой Россией 1922 г. в Польше был принят очень настороженно. Успехи Германии в международных отношениях, ее вхождение в Лигу Наций и включение в Совет Лиги (1925 г.), в котором для Польши не нашлось постоянного места, больно били по национальному самолюбию поляков и ставили под вопрос будущую целостность Второй Речи Посполитой. Германия отказалась признать de jure свою новую границу с Польшей и отторжение земель в Силезии и Померании и начала с 1925 г. с Польшей таможенную внешнеторговую войну. Польская разведка знала, что новейшие вооружения германской армии производятся и испытываются в Советской России, и поляки не имели сомнений, против кого предполагают их использовать оба государства.
Экономическая слабость, инфляция, коррумпированность политиков дополняли неблагоприятную картину общественно-политической ситуации в Польше в 1920-е гг. 16 ноября 1922 г. правым фанатиком был застрелен только что избранный президент Польши, левый «людовец» Габриэль Нарутович. В октябре 1923 г. в Кракове, Тарнове и Бориславе произошли столкновения социалистов с полицией и войсками, повлекшие многочисленные жертвы. В мае 1926 г., когда было сформировано правое правительство Винцентия Витоса, Пилсудский двинул верные ему войска на Варшаву. В результате уличных боев и сведения счетов погибло около 400 человек. Фактически встав во главе страны (президентом стал его сторонник профессор химии Игнатий Мостицкий), маршал Пилсудский изменил конституцию, дополнив ее правом президента распускать сейм и сенат. На выборах стали практиковаться подкуп и насилия. В 1928 г. при подготовке к выборам сторонники Пилсудского образовали «Беспартийный блок», вся платформа которого сводилась к личной лояльности маршалу. Однако на выборах блок не добился успеха. Победили левые, и маршалом сейма был избран социалист Игнаций Дашинский.
Противоборство левых и правительства, назначенного Пилсудским, привело к новым беспорядкам и новым репрессиям. 9 сентября 1930 г. правительство арестовало 19 депутатов, в том числе и Витоса. Их привезли в Брестскую крепость, избивая и угрожая расправой. В последующие дни было арестовано до пяти тысяч партийных активистов от национал-демократов до левых и немало деятелей национальных меньшинств. Политические потрясения усугубил экономический кризис 1929–1930 гг. Популярность Пилсудского уменьшилась, но польское общество во многом разочаровалось и в бескрайней демократии предшествовавшего десятилетия.
К концу 1920-х гг. резко возросла популярность коммунистов, особенно среди национальных меньшинств, социалисты склонялись к возможности «диктатуры пролетариата», аграрии-«людовцы» требовали проведения конфискации крупной земельной собственности. Правые и религиозные партии также отошли от поддержки демократии, но они ратовали теперь за создание корпоративного государства, как в фашистской Италии, или за создание новой формы – «государство-народ», стоявшей уже на полпути от фашизма к нацизму. Национал-радикалы требовали лишить национальные меньшинства, и в первую очередь евреев, политических прав и экспроприировать их имущество. В Варшаве был взорван величественный кафедральный православный собор, как символ «царистской несвободы».
От демократической и либеральной Второй Речи Посполитой к началу 1930-х гг. мало что осталось. Польша быстро превращалась в авторитарное националистическое государство, в котором уютно было жить только полякам, да и то только тем из них, которые политике предпочитали частную жизнь и интеллектуальное творчество.
3.1.20. Урок большевизма миру. Большевизм, фашизм и национал-социализм
Захват большевиками власти в России и их победа над многочисленными противниками в Гражданской войне приковали к нашей стране внимание всего мира. Для одних политиков революционный опыт России был тем, что они никогда не желали иметь у себя на родине, но ясно видели, что «материал», которым воспользовались большевики для мобилизации масс на захват власти, имеется и в их странах. Другие политики желали повторить удачный «эксперимент» российских большевиков – эти шли в III Интернационал. Третьи понимали, что впрямую повторить большевицкую революцию не удастся – не те условия. Да и на вторых ролях под Зиновьевым и Троцким они быть не желали. Честолюбцы всегда ищут первых мест. Эти третьи выбрали большевицкие методы захвата власти, но лозунги, идеи выдвинули свои, более подходящие для искомой ими цели.
Первыми были страны-победительницы – Великобритания, Франция, США, Бельгия и нейтральные западноевропейские страны – Нидерланды, монархии Скандинавского полуострова. Страшный пример гибели российского государства в бунте масс и в последовавшей за ним разрушительной многолетней Гражданской войне убедил все старые элиты Европы, что надо существенно перераспределить доли национального дохода в пользу трудящегося большинства населения, чтобы сохранить положение и имущество правящего слоя хотя бы частично, и сохранить свои страны от национальной катастрофы. Нищие и бесприютные русские генералы, министры и аристократы на улицах Лондона, Парижа или Берлина, те самые генералы и аристократы, с которыми еще несколько лет назад их западноевропейские друзья беззаботно проводили время на фешенебельных курортах Лазурного Берега и Биаррица, были лучшим аргументом в пользу срочных и глубоких социально-политических преобразований «сверху». В Великобритании, Франции, Германии, Австрии, Швеции к власти пришли социалистические или близкие к ним партии, были расширены гражданские права, отменены цензовые ограничения для участия в выборах, принято выгодное для рабочих трудовое законодательство и введено прогрессивное прямое налогообложение с одновременным снижением косвенных налогов. Правительства начали осуществлять широкие программы субсидирования образования, медицинского обслуживания, строительства дешевого жилья, страхования жизни и старости.
Но успешными на этом пути могли быть только богатые страны, получившие репарации и компенсации с побежденных, общества которых были сплочены единой для всех высокой культурой и воодушевлены недавней победой в тягостной Мировой войне. Англия, Франция, Бельгия подходили под эти требования. Германия, Австрия и Италия – не подходили.
Левые или просто социалистические правительства Германии, Австрии, Венгрии и Италии пытались проводить ту же политику перераспределения доходов в пользу трудящегося большинства, но перераспределять было существенно меньше, да и народы были ожесточены и озлоблены. В Германии, Венгрии и Австрии это была горечь поражения, сознание бессмысленно загубленных миллионов жизней своих близких, своих соотечественников, в Италии – озлобление против бывших союзников по Антанте, которые, как думали многие итальянцы, «обошли» Италию при разделе пирога победы. Более того, за время войны Италия влезла во многомиллиардные долги союзникам, и скудные средства национального бюджета приходилось тратить не на помощь ветеранам и разорившейся деревне, а на выплаты по займам.
