Заволоцкая чудь - Пётр Саввич Ефименко
Что касается до чудских ям, то одни из них признаются народом за признаки жилищ Чуди, другие, — в особенности с остатками бревен, — за те углубления, над которыми Чудь делала деревянные навесы и сжигала себя. Кроме тех сведений о древних ямах-жилищах, которые приведены нами в начале статьи, мы сообщим здесь еще данные о подобного же рода памятниках, находящихся в Большеземельской тундре; именно там, где по народным преданиям жила Югра. Остатки жилищ этого племени видны в тундре и поныне. Так, у реки Песчанки, находящейся за Барандеем, сохранились два жилища в земле, — это две квадратные ямы, каждая в 21/2 печатных сажени, разделенные между собою коридором, выходящим на протяжении 4 сажень из земляной насыпи. Высота как самых этих избищ, так и коридора, выше обыкновенного человеческого роста. Изредка в этих избищах попадаются разные глиняные и медные вещи, такие, каких самоеды, кочующие там, не употребляют в домашнем быту. Другое, почти совершенно подобное этому, жилище находится за Югорским шаром, на Карском носу. Очевидно, эти остатки жилищ ни в каком случае не могли принадлежать самоедам, которые довольствуются своим чумом, а в земле никогда не роют себе помещений.
Древнейшие жилища Чуди, пещеры, открыты до сих пор, главным образом в Мезенском уез. Но многочисленность их там сильно преувеличена, кажется первым виновником преувеличенных сведений о тамошних пещерах было «Путешествие Лепехина». В нем мы читаем: «вся самоедская земля в нынешней Мезенской округе наполнена запустевшими жилищами некоего древнего народа. Находят оные на многих местах, при озерах на тундре и в лесах при речках, сделанный в горах и холмах наподобие пещер с отверстиями, подобными дверям. В сих пещерах обретают печи, находят железные, медные и глиняные обломки домашних вещей и, сверх того, человеческие кости». Этими известиями воспользовались другие ученые и на них стали основывать свои научные суждения. Так, напр., Лерберг, приводя почти буквально сведения из книги Лепехина, пишет, что река Печора, страна и народ на сей реке названы русскими именно от пещер. Между тем, на р. Печоре архимандритом Вениамином найдена только одна пещера, а другие восемь указаны им далеко на север от Печоры, именно на р. Коротайке. Да и в самой книге Лепехина указана, собственно, одна пещера на р. Вижасе; а далее написано, со слов самих самоедов, что ни канинские, ни тиманские, ни пустозерские, ни ижемские самоеды пещер никаких и нигде не видали. Следовательно, никак нельзя предполагать, чтобы русские дали имя реке Печоре и народу, обитавшему на ней от пещер; скорее, они должны были бы этим именем назвать Коротайку и народ югру, который жил гораздо севернее.
Позднейшим исследователям надлежит разыскать, имела ли Чудь и другие финские народы свои жилища на болотах и озерах, подобно тому, как это открыто у озерных жителей западной Европы. На возможность существования таких жилищ наводят самые названия фпнско-венгерских племен; югра или угра, и суоми или сумь, т. е. озерные и болотные жители. А следы человека, открытые Паренсовым под тундрой в долине р. Онеги, еще более укрепляют в этом предположении.
В книге, Лепехина, как, сказано, выше, говорится, что в пещерах самоедской тундры попадаются, между прочим, человеческие кости. Но, архимандрит Вениамин и другие лица, сообщавшие более поздние сведения о пещерах Запечорского края ничего уже не говорят о нахождении в них человеческих костей. До настоящего времени, сколько нам известно, в Архангельской губернии добыто человеческих черепных костей очень немного: несколько черепов извлечено из кладбища в Кемском уез. г. Комповским и два черепа г. Тышинским в с. Пингишах Холмогорского уез.; кроме того, есть один череп, приписываемый чуди, в Арх. Стат. Комитете, найденный вблизи г. Архангельска. Черепа, вырытые г. Комповским доставлены в общество Любителей естествознания, состоящее при Московском Университете, а г. Тышинским в Московское Археологическое Общество.[21] Но результаты антропологических исследований этих черепов нам неизвестны. Вообще надобно сказать, что по предмету антропологических изысканий органических остатков югорского населения и вообще чудского элемента в здешних обитателях не сделано ничего, хотя такие изыскания могли бы быть весьма интересны. Даже типические особенности или особенности облика древних обитателей не прослежены в его потомках, т. е. в нынешнем русском населении края. Так напр. вопрос о цвете лица и о цвете волос югорской Чуди не разрешен окончательно. По народным преданиям, записанным г. Тышинским в Холмогорском и Шенкурском уез., чудь имела темный цвет кожи и черные волосы и глаза; тогда как собственно финны отличаются светлым цветом волос и глаз. Таким образом, эпитет «белоглазая» никоим образом не может быть отнесен к здешней югорской чуди, а только к Обонежской и собственно финской чуди. Если же в приведенных нами народных преданиях чудь несколько раз названа белоглазой, то это мы считаем не подлинным народным выражением, а эпитетом, приданным ей лицами, передававшими рассказы, как то гг. Максимовым и Паренсовым, наслышавшимися о белоглазой Чуди в других местностях. Если судить по остякам, и вогулам, то югра была народом темноволосым. Правда, академик Паллас изображает остяков так: «Остяки большею частью роста среднего и малого, слабосильны и особенно тонки и сухощавы в ногах, лица почти без исключения неприятны, бледны; ровные, ниспадающие как попало красноватые и белые волосы, еще более их обезображивают». Но Кастрен против этого возражает, что большей частью остяки имеют темный цвет лица и черные, как смоль, волосы, подобно самоедам. Бледнолицых и белокурых между ними он
