Януш Майснер - Красные кресты
Буря, которую предвидел капитан Серрано, никак не могла решиться на генеральное наступление. Всю ночь тучи клубились, затягивая небо то с востока, то с севера, и вновь отступали. Ветер то бушевал, то стихал. Было душно, и звезды глядели на вспененное море сквозь туманную мглу, словно испуганные тем, что затевалось на горизонте.
Утро занялось бледное, туманное, пасмурное. Ветер снова стих, а потом задул с востока. Какой-то заплутавший шквал пролетел, гоня растрепанное темное облако, брызнул короткий холодный дождь и так же внезапно перестал. И сразу среди туч на мгновение выглянуло солнце.
Бласко де Рамирес счел это добрым знаком.
- Все это минует нас с севера, - сказал он помощнику, или просто рассеется.
Можно было полагать, что угадал он верно: до полудня погода держалась, и даже немного прояснилось. Но с востока набегала все более высокая зыбь, а когда на корме в офицерском салоне подали обед, "Санта Крус" качало уже так сильно, что де Рамирес велел развернуть его кормой к ветру.
В разгар обеда командору доложили, что матросы с марсов заметили паруса нескольких судов, плывущих встречным курсом.
- Это они! - обрадовался он и выскочил на палубу, чтобы убедиться самому. Но расстояние было ещё слишком велико: с палубы ничего не было видно, а он не испытывал желания карабкаться на мачту. Потому командор решил закончить обед, но его стали беспокоить состояние моря и вид неба. Волны ударяли в высокую, бочкообразную корму, словно подгоняя, а небо нависало все ниже, черное и тяжелое, словно своды огромной пещеры, грозившие рухнуть.
У Бласко вдруг пропал аппетит. Он понимал, что вскоре им придется развернуться и плыть в самый центр затаившегося урагана. С ним было девять больших каравелл и шесть поменьше, что вместе с четырнадцатью галеонами, входившими в состав Золотого флота, составляло двадцать девять кораблей; "Санта Крус" был тридцатым. Пока море оставалось спокойным и погода позволяла, управление такой флотилией и руководство её передвижением не встречало особых трудностей, но во время бури...
Буря шла вслед за ними, наступала мощным фронтом, гася перед собой дневной свет и бросая густую тень на море. Каравеллы тяжело колыхались на мертвой зыби, глубоко проваливаясь между валами и лениво взбираясь на вершины темной, лишенной блеска воды. Их мачты и реи низко склонялись, раскачивались и болезненно скрипели. Раз за разом пролетали короткие дожди, подгоняемые резкими порывами ветра, и тогда море покрывалось пеной, а желтые флаги с красными крестами святого Иакова, которые Бласко велел поднять на верхушки мачт, тревожно трепетали, как испуганные птицы, попавшие в предательские сети.
Уже невооруженным глазом видны были галеоны Золотого флота, выстроенные в две колонны по семь судов. Плыли они прямо на север, правым галсом, и явно готовились встретить бурю, ибо верхние паруса поспешно исчезали с мачт.
Де Рамирес приветствовал их тремя орудийными выстрелами, на что последовал ответ с корабля, который поднял комодорский вымпел.
"Санта Крус" продолжал плыть по ветру во главе эскорта, пока не оказался позади конвоя. Только тогда на его мачтах появились сигналы команд. Десять тяжелых двухпалубных каравелл выполнили поворот на север, шесть более легких двинулись дальше, прикрывая конвой с запада.
Сразу после этого маневра небо, посиневшее от гнева, первый раз разразилось долгим, раскатистым громом, который прозвучал как предостережение перед надвигавшейся бурей. Ветер затаил дыхание и воцарилась мертвая тишина.
Потом темные громады туч разорвались, в них метнулся ослепительный зигзаг, раздался протяжный грохот и с сухим треском ударила молния.
В ту же самую минуту перепуганный ветер в панике пустился наутек. Он свалился на море, задел волны, растрепал их гривы, отлетел, ударил вновь, ворвался между кораблями, наклонил их мачты, очистил палубы, истерически завыл в такелаже и умчался неведомо куда.
Но тут же за ним налетел другой. Этот не бежал, он напирал как тяжеловооруженный воин, который шел напролом, не обращая внимания на препятствия. Волна вздымалась под его натиском, рычала и вторила, плевалась белой пеной, штурмовала надстройки. Несколько парусов гулко лопнули и улетели невесть куда. Но походный порядок пока держался.
Только когда началась атака главных сил бури, когда все небо до самого горизонта потемнело, как свинец, а тьма рухнула на поседевшее море, когда ошалевший ветер пригнал с востока огромные гривастые волны и бросил их на измученные корабли - их колонны вначале выгнулись и разорвались, потом лопнули посередине, и наконец рассеялись.
Внезапный шторм, который так долго собирался, отбушевал однако относительно быстро. Еще до захода солнца он пролился ливневым дождем, а в полночь небо уже сияло звездами. Море успокоилось, а ветер, ласковый и свежий, дул так спокойно, словно с ним никогда не случалось приступов бешенства. Но для транспортов страхи не кончились. Один из груженых серебром галеонов сразу пошел на дно; у другого открылась серьезная течь ниже ватерлинии, и только благодаря неустанной работе на помпах можно было удержать его на поверхности; наконец, три из шестнадцати каравелл эскорта получили столь серьезные повреждения рангоута и такелажа, что не могли поспеть за остальными и остались далеко позади.
Командор Бласко де Рамирес не хотел их ждать, спасая то, что можно было спасти. С неимоверными усилиями слитки серебра перегрузили с тонущего галеона на "Санта Крус", после чего поредевший конвой снова выстроился в походный порядок и направился к Азорам, а под вечер следующего дня бросил якоря в порту Терсейры.
Рамирес колебался, не дождаться ли там второй части Золотого флота. Он должен был доставить его в целости, но во-первых хотел как можно скорее оказаться в Испании, чтобы позаботиться о своих делах на месте и принять участие в ирландской экспедиции, во-вторых полагал, что флотилии под командованием Паскуаля Серрано вместе с военными каравеллами флота провинций вполне достаточно для эскортирования тридцати шести вооруженных транспортов. У него самого было теперь тринадцать каравелл (считая "Санта Крус") для охраны двенадцати галеонов, груз которых оценивался в несколько миллионов пистолей в золоте. Были основания считать, что чем скорее доставит он это сокровище, тем больше угодит королю.
В конце концов он решил выйти в море сразу после пополнения запасов продовольствия и воды и завершения самого неотложного ремонта на потрепанных судах.
Семнадцатого июня конвой вышел из Терсейры и после девяти дней плавания добрался до Кадиса, где в заливе стояла на якорях Вторая Армада, ещё не готовая к выходу в море.
В тот же день, двадцать шестого июня, пришло известие, что Серрано разыскал остатки Золотого флота, соединился с ними в Атлантике и сопровождает к Мадейре.
Бласко де Рамирес мог быть доволен собой. Его решение встретило одобрение герцога Медина - Сидония, которому позарез нужны были деньги, чтобы наконец довооружить Армаду, а в соответствии с королевским обещанием он рассчитывал получить нужные средства сразу по прибытии транспортов из Вест - Индии.
Только оба они - и адмирал, и командор - недолго тешились удачным поворотом судьбы.
ГЛАВА XY
Генрих Шульц весьма преуспевал в Плимуте, заключая выгодные сделки как главный поставщик армии и флота. Продавал он накопленные запасы с огромной выгодой, и одновременно заключал такие контракты, с помощью которых обезопасил себя от всякого риска. Знал он больше, чем многие правящие особы, предвидел успешнее, чем командующие войсками, рассчитывал трезво, не поддаваясь политическим симпатиям и руководствуясь только материальной выгодой. Он уже не верил в сокрушительную победу Испании, как восемь лет назад, когда вид Непобедимой Армады и краткое пребывание в Эскориале произвели на него столь ошеломляющее впечатление. Тогда он потерпел неудачу и лишь благодаря известной доле предусмотрительности и везения не понес никаких убытков. Сегодня он стал гораздо дальновиднее и куда меньше поддавался заблуждениям.
Несмотря на это Шульц решил все же продать лондонский филиал, сохраняя с его покупателями самые дружеские торговые отношения и обеспечив себе особые привилегии в их предприятии. Этот метод он намеревался использовать и с прочими своими заграничными филиалами. Таки образом он освобождался от внутренней торговли и концентрировал внимание на крупных международных сделках, обретал надежных контрагентов, немало экономя на персонале, и заодно мог предпринимать другие операции, овладевая новыми рынками. Перед началом первой такой реорганизации в Лондоне, пользуясь небывалой коньюктурой, он опорожнял свои склады и в свою очередь размещал капитал в Бордо, где намеревался развернуть широкую деятельность под опекой короля и мсье де Бетюна, который только что получил титул герцога Сюлли.
