Лив Нансен-Хейер - Книга об отце (Нансен и мир)
«Неужели вам для этой работы обязательно нужен профессор?»— с несчастным видом спросил отец, когда ранней весной 1920 года Совет Лиги наций предложил ему взять на себя трудное поручение — отправку военнопленных на родину.— Неужели для этого нельзя найти более подходящих людей?».
С другой стороны, ему казался весьма многообещающим тот факт, что новая международная организация занялась этим вопросом одним из первых. Со времени заключения перемирия прошло уже полтора года, а массы военнопленных все еще томились в ожидании отправки на родину. Жили они в ужасных условиях и тысячами умирали в лагерях.
Правда, еще на Гаагской конференции 1899 и 1907 годов были предприняты попытки установить такой международный закон, по которому военнопленные не считались бы врагами, имели право на кров, еду и одежду и не должны были подвергаться дурному обращению. Но мировая война перевернула все правовые и моральные нормы. Во многих европейских государствах царил полный хаос и во время войны, и после, и ни Международная организация Красного креста, ни правительства союзников, несмотря на все их усилия, не могли оказать военнопленным никакой помощи.
В Германии условия были довольно сносные, но в конце концов и ее настиг экономический кризис. Тогда дело сильно осложнилось, особенно для русских военнопленных, которые после 1917 года потеряли связь с родиной.
В европейской части Советской России в каждом лагере содержалось от 2 тысяч до 10 тысяч человек, а в Сибири число их достигало 35 тысяч на каждый лагерь. Тысячи людей погибали от голода. Русские морозы, сыпной тиф, малярия, холера, чума и туберкулез уносили огромное количество жизней. Русские врачи и медики из числа военнопленных пытались бороться с эпидемиями, но им не хватало для этого дезинфекционных средств, медикаментов, топлива, воды и соломы для подстилки.[191]
Годы плена, отсутствие каких-либо занятий, холод и голод при полной безнадежности деморализовали пленных. Немногочисленные священники, жившие в лагерях, мало чем могли помочь своим товарищам по плену. «При ближайшем рассмотрении они быстро обнаруживали, как мало сами получают от своей религии»,— рассказывал один из членов комиссии по оказанию помощи. Но были и примеры самопожертвования и геройства. Один врач-немец, которому после долгих лет пребывания в плену представилась возможность выйти на волю, предпочел остаться в лагере, чтобы продолжать помогать другим.
Кроме военнопленных, было еще около 330 тысяч интернированных лиц из числа проживавших в России подданных европейских государств. В годы войны Международная организация Красного креста и другие организации помощи получали доступ в лагеря интернированных в Центральной Европе и в России. Была налажена раздача еды, одежды и медикаментов, создавались больницы, был организован обмен инвалидами. Особенно деятельны были общества Красного креста Дании и Швеции. Медсестры шведского Красного креста спасли тысячи жизней.
После Октябрьской революции всех пленных, находившихся в России, объявили «вольными» гражданами. Вековому царскому самодержавию был нанесен смертельный удар, и надо было создавать новое общество. В ответ на революцию началась контрреволюция, которую поддержали прежние союзники России. Несчастные военнопленные снова были интернированы и теперь уже лишены какой бы то ни было помощи извне. Американские и скандинавские общества помощи не могли до них добраться, бессильной оказалась и Международная организация Красного креста. Некоторые общества Красного креста обратились к своим правительствам с просьбой вмешаться во имя цивилизации и гуманности. Но отдельные правительства здесь ничего не могли сделать.
Лига наций видела единственный исход в том, чтобы поручить выполнение этой задачи какому-то одному лицу. Но нужен был человек, которому доверяли бы все и которому оказалось бы по плечу такое грандиозное мероприятие. Одному из секретарей Совета Лиги наций Филипу Ноэль-Бэйкеру[192] было поручено поехать в Христианию и уговорить Нансена взять на себя роль организатора этой работы в качестве верховного полномочного комиссара Совета Лиги наций.
Немедленно по прибытии в Христианию Филип Ноэль-Бэйкер дал знать в Люсакер, что он находится в британском посольстве и просит Нансена не отказать в любезности сообщить ему, когда тот сможет принять посланца Лиги наций. Не прошло и получаса, как Бэйкер увидел у подъезда посольства «форд», за рулем которого сидел Нансен. «Он был на тридцать лет старше меня и притом один из самых знаменитых людей своего времени, но он и не подумал послать за мной, а сам пришел приветствовать молодого посланца Лиги наций».
Нансен сразу же заговорил о деле. Не тратя лишних слов, он тут же попросил Бэйкера ввести его в курс дела и рассказать, как именно представляет себе Совет Лиги наций решение предстоящей задачи. Бэйкер не мог дать ему ответа. У Лиги наций имелись на этот счет очень смутные соображения. Семь часов без перерыва Нансен расспрашивал молодого человека. Они переворошили все имевшиеся в посольстве карты, справочники, малейшая деталь обсуждалась всесторонне. Англичанину не удалось даже сделать перерыв для традиционного файв о'клока. Под конец Нансен сказал, что ему понадобится несколько дней на размышление, и распрощался.
«Помню, что нам пришлось подталкивать его «форд» вниз под горку, чтобы завелся мотор,— рассказывал Бэйкер,— и я думал при этом, увижусь ли я когда-нибудь снова с этим удивительным человеком?» Бэйкер не очень на это надеялся, поскольку не смог дать удовлетворительный ответ ни на один из вопросов Нансена, не знал ни того, где находятся лагеря военнопленных, ни того, сколько их вообще, не знал, готово ли Советское правительство оказывать содействие, не знал, можно ли раздобыть судно или поезд для перевозок, не знал, кто будет организовывать пересыльные лагеря и дезинфекционные пункты, не знал даже и того, где и как Нансену придется добывать необходимые денежные средства. Бэйкер решил, что едва ли во всем мире найдется человек, который захочет рисковать своим добрым именем ради такого безнадежного предприятия.
Три дня спустя Ноэль-Бэйкер получил приглашение к ужину в Пульхёгде. Весь вечер толковали о всяких разностях: об охоте, о рыбной ловле, о зимнем спорте, об Англии и Норвегии, о политической обстановке. О пленных — ни слова, и Бэйкер с сожалением подумал: «Вот и конец всему!» Но, провожая гостя к дверям, Нансен сказал, пожимая ему руку: «Можете сообщить Лиге наций, что я берусь выполнить это поручение. Приезжайте ко мне завтра, и мы набросаем кое-какие планы».
Что заставило Нансена так поступить?
По мнению Бэйкера, у Нансена были для этого две причины: во-первых, и это главное,— полмиллиона военнопленных, влачивших жалкое существование в дальних лагерях. Во-вторых, огромный политический резонанс выполнения такой важной задачи. Если удастся спасти пленных и вернуть их семьям, это увеличит престиж Лиги наций в самом начале ее деятельности, укрепит ее авторитет, и новая международная организация поплывет на всех парусах.
Ф. Ноэль-Бэйкер стал помощником Нансена по выполнению поручения Лиги наций, а капитан Д. Финне — его секретарем. Работу начали немедленно.
Первым встал финансовый вопрос. Откуда брать деньги? Лига наций еще не располагала собственными денежными средствами, а в опустошенных войной странах и во вновь образованных государствах вообще не на что было рассчитывать. Лига наций могла только предоставить гарантии да суммы, которые были выделены отдельными государствами на восстановление Центральной Европы, но пока еще не пущены в дело. Ведавший этими фондами комитет, в состав которого входили и представители нейтральных стран, находился в Париже. Нансен составил смету предстоящих расходов и поехал туда. Он разъяснил членам комитета, что возвращение военнопленных к производительному труду будет значительно способствовать экономическому возрождению Европы.
Джон X. Горвин, будущий главный представитель Нансена по борьбе с голодом в Стране Советов, был тогда генеральным секретарем этого комитета, именовавшегося Международным комитетом по кредитованию помощи. Теперь, в 1955 году, он написал мне: «Серьезность и настойчивость, с какими Нансен апеллировал к комитету, произвели глубокое впечатление на его членов и были главной причиной благоприятного результата».
Комитет согласился с доводами Нансена, и после длительных переговоров ему удалось убедить многие правительства выделить необходимые кредиты. Первыми откликнулись малые страны — Дания, Норвегия, Швеция, Голландия и Швейцария. Позднее присоединились Англия и Франция. Теперь надо было организовать самоё «акцию». В качестве помощника был назначен в числе многих других молодой Томас Лодж, проживавший тогда в Париже. В своей статье, опубликованной в 1943 году в журнале «The Norseman» («Норвежец»), он рассказал кое-что о себе и о моем отце:
