Константин Пензев - Русь Татарская. Иго, которого не было
Исходя из каких принципов китайское правительство решало некоторые территориальные вопросы? Вопрос, к примеру, с Синьцзяном решался при Цинах следующим образом. Как утверждает Д.В. Дубровская, в том случае, когда Синьцзян находился под контролем китайского правительства, ему требовалось меньшее количество солдат для поддержания «естественной» границы по Памиру, немногочисленные горные проходы которого, в случае необходимости, несомненно, было более просто оборонять, чем защищать непосредственно внутренний Китай[173].
Логика приверженцев идеи обладания Синьцзяном была проста: «Если из-за невыгодной географической позиции обороны надо было увеличивать общее количество солдат, то пропорционально увеличивалась сама цена национальной обороны. Это объясняет тот факт, что Цяньлун смог демобилизовать часть своей армии после того, как были завоеваны Джунгария и Восточный Туркестан, и появилась возможность экономить деньги на содержании войск. Это было особенно выгодно, т. к. богатый южный Синьцзян мог взять на себя значительную часть расходов по обеспечению армии и гарнизонов»[174].
Вэй Юань (1803–1861 гг.), один из наиболее известных историков цинского периода, считал, что будет несравненно выгоднее охранять границу к западу от Синьцзяна, вместо того чтобы, отказавшись от этих земель, приблизить ее к Пекину. «Вэй Юань ощущал нестабильность положения Китая в Синьцзяне, он отдавал себе отчет в русско-английском противостоянии в Центральной Азии и предполагал, что британские политики опасались российского проникновения в Афганистан и северо-западную Индию. Позиция русских представлялась ему идеальной, чтобы потеснить «Владычицу морей» в этой части света»[175].
Начиная с 50-х годов ХХ века китайское правительство предпринимает достаточно много усилий по переселению в Синьцзян этнических китайцев (хань). Данные усилия связаны, прежде всего, не со стремлением решить какие-то демографические проблемы «стержневого народа», а со стремлением увеличить политическую устойчивость в этом важнейшем геостратегическом регионе. Руководство КПК придерживается подобной этнической политики и в отношении Тибета, Маньчжурии и Внутренней Монголии.
Так вот, рассуждая о геополитическом строении Китая, следует отметить, что ханьские территории являются центром китайской цивилизации вовсе не в силу выдающихся национальных качеств ханьцев (собственно китайцев), несмотря на то, что и они имеют немаловажное значение, а в силу выдающихся природных условий данного ареала. Почему наши друзья китайцы так впечатляюще многочисленны? Потому что зоны тропического, субтропического и умеренно-теплого приморского климата позволяют снимать два-три урожая зерновых в год.
Регион в среднем и нижнем течении Хуанхэ, известный как Центральная равнина, занимает 30 % пахотных земель страны. Регион в среднем и нижнем течении Янцзы также относится к регионам с высокой концентрацией пахотных земель – 21 %. Вот эти два региона (по совокупности 51 % пахотных земель), очевидно, и составляют продовольственную основу Срединного государства. Даже в северо-восточных регионах Китая средняя урожайность риса, по сообщению агентства Синьхуа от 24.07.06, достигала в последние пять лет 65 центнеров с га[176], в юго-восточных она еще выше.
Население Китая распределено по его территории крайне неравномерно: основная масса ханьцев концентрируется в долинах рек Хуанхэ, Янцзы, Чжуцзян и на востоке Сунляосской равнины (северо-восток страны), а национальные меньшинства, при всей своей относительной малочисленности (55 официально признанных нацменьшинств, составляющих около 90 млн. человек, согласно переписи 2000 г.), занимают до 60 % территории страны и проживают во Внутренней Монголии, Тибете, Синьцзяне, на территории исторической Маньчжурии и во многих периферийных провинциях и в приграничных районах.
Численность населения только двух ханьских провинций: Хубэй (60,2 млн. человек, по данным 2004 г.; 9-е место в списке провинций по населенности, территория 0,186 млн. кв. км) и Хунань (97,2 млн. человек, по данным 2004 г.; 1-е место в списке провинций по населенности, территория 0,212 млн. кв. км) больше численности всего населения Российской Федерации[177] со всеми ее 17 075 млн. кв. км.
Итак. Если граница между российской и европейской цивилизациями определяется, большей частью, условиями хозяйственной деятельности на территории России и Европы, то следует задаться вопросом – какие факторы разграничивают зоны влияния России и Китая? Здесь необходимо отметить следующее.
Наибольшего территориального расширения Поднебесная достигала в промежутке 1644–1912 гг. при господстве инородческой династии Цин. В этот период Китай занимал современные границы и в дополнение к этому контролировал Внешнюю Монголию, ныне МНР. Лишь один раз, за всю колоссальную по древности историю, Китай выходил на запад за Тянь-Шань на киргизском направлении на незначительное расстояние. Эта экспансия состоялась, опять же, при Цинах и продолжалась недолго. Маньчжуры тогда уступили России. Как следует понимать, они не могли не уступить, поскольку снабжение оккупационного корпуса и переброска подкреплений через Тянь-Шань вряд ли показались цинской администрации простым мероприятием.
Таким образом, естественным рубежом между двумя регион-цивилизациями, Россией и Китаем, представляется сегодняшняя линия границы, которая, и это очевидно, обусловлена соображениями безопасности именно для Китая, а не для России. С точки зрения географии, для Китая наиболее приемлемой северной границей следует считать условную линию, проходящую по Тянь-Шаню, пустыне Гоби, горному хребту Большой Хинган и реке Амур. На взгляд автора, данные естественные рубежи если и не защищают, то хотя бы создают серьезные дополнительные препятствия для возможного вторжения с севера. Это то, что касается географического подхода.
Сейчас попробуем подойти к делу с культурно-исторической точки зрения. Граница между Китаем и Россией может проходить по линии компактного расселения народов тяготеющих или к российской цивилизации, или к китайской. Но как определить в какую сторону тяготеет тот или иной народ, если он вообще-то стремится к независимости? Не так уж и сложно, и здесь следует привести казахскую поговорку – «Кара кытай каптасы, сары орыс экендей болар» (Черный китаец навалится, рыжий русский отцом покажется). Т. е. речь должна идти о выборе для того или иного народа «меньшего зла» и наибольшей культурной комплиментарности. Те же казахи, несмотря на свой сегодняшний национализм, более всего тяготеют именно к русской цивилизации, а не к китайской.
Россия не подчиняла себе казахов силой, и если автор не ошибается, это вожди казахских племен добивались российского протектората. Возможно, тогда на них произвел впечатление пример Джунгарского ханства, население которого было практически полностью вырезано цинскими войсками. Возможно также, что именно притеснения от джунгар послужили решающим толчком в обращении казахов к России. Стоит заметить, что в беседе с послом России А.И. Тевкелевым батыр Букенбай говорил: «Когда киргиз-кайсацкая (казахская. – К.П.) орда в подданство Российской империи была не принята, не ото всех ли сторон они по своим поступкам всегда беспокойства принимали, почти ото всех всюду бегая, яко зайцы от борзых собак, разорялись и свой скот, бегаючи, сами бросали».
Нет сомнения, что со стороны Китая присутствует определенное движение в Казахстан и китайские устремления к Каспию, к нефте– и газоносным районам, также присутствуют. Однако говорить о том, что КНР пойдет на какое-то военное вторжение в эти районы, на взгляд автора, нет оснований. Почему? Несомненно, что тот или иной регион можно завоевать, но далее придется думать об его освоении, и желательно – о мирном его освоении. Какое-то военное движение вперед возможно, но в этом случае желательно иметь крепкий тыл, тогда как никакого крепкого тыла у Китая в этом направлении не будет. Дело в том, что в тылу этой возможной экспансии остаются уйгуры с их явным сепаратизмом и сильным стремлением к независимости. И здесь следует отметить, что «уйгурский вопрос» так до сих пор и не решен хоть сколько-нибудь удовлетворительно. Обычно Россия жертвовала уйгурами в пользу хороших отношений с Китаем, но кто может поручиться за очередную жертву, если этим хорошим отношениям придет конец?
Еще одним подходом к определению «линии баланса» между российской и китайской цивилизациями может стать подход климатический. Известно, что расовые отличия служат человеку для лучшей адаптации к условиям окружающей среды. Сидя в Москве, легко рассуждать на тему о китайской экспансии, к примеру, в Хабаровский край, ни дня здесь не отработав. Между тем, при товарище И.В. Сталине никто не горел желанием осваивать Сибирь, и советской власти приходилось загонять сюда людей под дулом карабина или заманивать тройными окладами, а ведь речь шла о представителях северного раздела европеоидной расы.
