Юрий Звягин - Загадки поля Куликова
— Турсынбай: Мы каракалпаки. У нас киятов очень много и все каракалпаки. Первый президент (председатель Правительства) Каракалпакстана Коптилеу Нурмухаммедов был кият. Наши академики М. Нурмухаммедов, Ж. Базарбаев тоже кияты и многие профессоры.
— Санжар: Вы, кияты, — чистые монголы.
— Азат, дархан-кият: Вы ошибаетесь, Санжар. Кияты-тюрки были до монгольское завоевания.
— Тәмендер: Я тоже кият-конырат, из рода зергер.
— Жантемир: Привет, родственники (соплеменники)! Я сам каракалпак, кият-балгалы. Мы чимкентские каракалпаки.
— Бекмурат: Моя мама жалтыр кият, а сам шыбынтай-кият. Мы ташкентцы.
— Мустахим: Я из рода Кият-жалтыршы, по нации каракалпак. У нас в Караклпакстане очень много киятов. Там, где я родился — все кияты»{119}.
Вот вам живые «потомки Мамая». Род кият до сих пор является одной из составляющих каракалпаков. Племя каракалпаков подразделяется на две части: он-торт-уру и коныграт. Те, в свою очередь, делятся на роды. Кият — один из родов коныграт-каракалпаков. Надо отметить, что это племя вообще сохранило в своем составе массу исторических названий отдельных народов. К примеру, среди он-торт-уру есть кыпчаки{120}.
А кто такие каракалпаки? Это тюркский народ, относящийся к так называемой кыпчакской подгруппе и родственный казахам и ногайцам. В русских летописях упомянуты «черные клобуки» (калька слова «каракалпаки» — «черные шапки»), некий тюркский народ, перешедший на службу к русским князьям и помогавший им в борьбе с половцами. Впервые летописцы их упомянули в 1146 г., последний раз — в 1193 г. Жили они (по крайней мере, после перехода на русскую службу) в Поросье. Считается, что сложились «черные клобуки» в середине XII в. из других тюркских народов, типа печенегов и берендеев, потесненных половцами{121}. Упоминавшийся Рашид ад-Дин при описании похода монголов на Южную Русь отметил, что это была страна русских и «Народа черных шапок» («Каум икуляк-и сиях»). Позже они вошли в Улус Джучи, а после его развала — в Ногайскую Орду. Арабский историк Эн-Нувейри (XIV в.) пишет, что одно из одиннадцати кипчакских племен называлось племенем черных шапок — «Кара-боркли».
Правда, насколько нынешние каракалпаки связаны со старыми — не вполне ясно. Поскольку после развала Ногайской Орды в конце XVI в. оказались они на ее восточных, а не западных рубежах. В одной из грамот бухарского правителя Абдуллы-хана (1583–1598 гг.) есть перечисление оседлых, полуоседлых, кочевых народностей, проживающих в окрестностях города Сыгнака, на нижнем течении Сырдарьи, среди которых упоминаются и каракалпаки. Впрочем, по собственным легендам каракалпаков, как сообщается в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона: «У них имеется предание, что они жили некогда в Средней Азии, а в настоящее место жительства пришли с С.З., именно из бывшего Казанского царства, откуда, по преданию, они были выгнаны ногаями, бродили после того долго по степи, боролись с хазаками (киргиз-кайсаками) и наконец распались на три части, поселившиеся: одна на нижней Сырдарье и Ени-дарье, другая — в Зарявшанской долине, третья — в дельте Амударьи»{122}.
А теперь посмотрим, где распространены названия «Кият». Мне удалось найти г. Кият (Кят) на Аму-Дарье, пос. Кият (Буинский район Татарстана) и Кият или Тарханское озеро (самое крупное из соленых озер перекопской группы). Там же указан и населенный пункт Кият. Названий со словом «Кият» много и в долинах реки Баба-Салгир в Крыму (самая длинная река в Крыму, текущая от Чатыр-Дага до Сиваша). Вообще, в Крыму отмечено более трехсот топографических названий, имеющих соответствия в названии различных племен и родов. При этом кият встречаются 26 раз. Больше упоминаются только кыпчак — 27 раз. Остальные — значительно реже{123}.
И что получается? Это же северо-восточная, юго-западная и юго-восточная границы Улуса Джучи. Но и границы расселения западных тюрок, по сути дела. А также места исторического и легендарного расселения каракалпаков! За исключением Крыма, про него мы не знаем, чтобы там жили «черные клобуки». Но, может быть, просто сведения не дошли? Зато про Крым мы знаем другое: к Перекопу откочевал младший сын Мансур-кията Скидыр.
Огузский великан Кият
Заманчиво, конечно, объявить Мамая каракалпаком. И, вполне возможно, так оно и есть.
Но справедливости ряди нужно признать: род кият и имя Кият встречаются не только у каракалпаков, но и у казахов и туркменов.
Ну, казахи — ближайшие родичи каракалпаков. Так что тот факт, что часть киятов, в том числе проживающих в современной Монголии (сам не беседовал, но читал об этом), считает себя казахами, удивление не вызывает. Хотя нужно, конечно, заметить: казахи в своей основе имеют кыпчаков, которые вроде бы те самые половцы, против которых вместе с русскими боролись черные клобуки. И в нынешнем каракалпакском народе роды кыпшак и кыят относятся к разным группам.
С другой стороны, в русских летописях я нашел единственный возможный след киятов (точнее, Кията), и как раз у половцев. «Повесть временных лет» под 6603 г. рассказывает: «В то же лето пришодша Половци, Итларь и Кытанъ, к Володимеру на миръ». Знаменитая история. Любимый летописцами русский князь Владимир Мономах замыслил убить половцев, заключивших только что с ним мир. С какого бодуна — непонятно. Летописцы утверждают: дружина подбила. Князь-де сопротивлялся: «Како се могу сотворяти роте с ними», но те пояснили, что «нету в томъ греха», и он согласился. Послал своих людей выкрасть сына Святослава, бывшего в заложниках у «Кытана», а потом «убиша Кытана и дружину его избиша», из-за чего возник конфликт и с половцами, и с Олегом Черниговским, не пожелавшим участвовать в этом преступлении. Цитирую по книге Бугославского, в которой собраны все варианты разночтений ПВЛ по различным летописям{124}.
Так вот, текст-то многие знают, но на имя половецкого хана внимания не обращают. Я, конечно, не лингвист, но, по-моему, в «Кытана» («Китаина» по Радзивиловской и Академической летописям) вполне мог в русской передаче обратиться Кият-хан (Кият-хан — Киятан — Китан — Кытан). Я не утверждаю, что это стопроцентно так, но похоже на правду. И тогда этот Кият — кыпчак.
Но вот относительно туркменов… Они же в основании своем имеют тех же огузов. А именно огузы раньше половцев-кыпчаков пришли в причерноморские степи. И, по мнению многих ученых, именно они составили основу «черных клобуков» после того, как кыпчаки потеснили их из степи. А уж потом, в Орде, к старым родам добавились новые, кыпчакские.
Так вот, у огузов существуют два народных эпоса. Один — «Коркыт Ата». Записан он был в XIV–XVI вв. в виде прозаического произведения «Книга деда Коркута» азербайджанскими и турецкими писателями. Но составлен, по мнению исследователей, в VII–X вв. в бассейне Сырдарьи. Его легендарный создатель, от имени которого ведется повествование, Коркут — бек племени Кият. Эту личность казахи (тоже воспринявшие этот эпос, хотя повествует он о героических похождениях огузских богатырей и героев) считают исторической, основоположником музыкальных произведений для кобыза, эпического жанра и искусства врачевания.
Второй эпос — «Огыз-нама» — впервые был записан в XIII в. Рашид ад-Дином, а затем в XVIII в. упоминался хивинским ханом Абулгазы, считавшим себя прямым потомком Чингиза. Основное действующее лицо — Огыз-каган. Поэма посвящена его детству, подвигам и победе над одноглазым великаном Киятом.
Тут, впрочем, Кият выступает как сторонняя, не огузская сила. Но вот в XIX в. Кият был… старейшиной туркмен на Мангышлаке. И в 1820 г. русским все время приходилось иметь с ним дело. Поскольку этот Кият-бек (или Кият-ага) со своими людьми был первым, кто попросился под российское подданство. О чем и повествует масса документов.
Вот, к примеру:
«Поверенный туркменского народа старшина Кият-ага просит, дабы отменили пошлину, недавно наложенную на рыбу, которую привозили астраханские промышленники с юго-восточных берегов моря. С того времени, как сия пошлина наложена, рыбные ловли у туркменов прекратились, и они лишились тех выгод, которые от того имели. Сие понудило многих искать себе пропитание в Хиве и других местах; но дабы ловля сия была безопасна для наших промышленников, Кият-ага просит, чтоб ему исключительно позволено было снабжать наших промышленников рыбой и чтобы все торги с народом производились через него. Торговля сия ежегодно будет отправляться не более, как на двух судах, и не может быть весьма значительна. Кият-ага просит, чтоб ему в таком случае позволено было солить отсылаемую им рыбу своей солью, добываемой с Нефтяного острова. Народ, говорит он, будет тогда иметь настоящую причину признавать меня за старшего. Между тем он увидит преимущества, полученные мной от российского правительства, будет мне повиноваться, и тогда я могу без сомнения обратить сие повиновение в пользу государя. Если правительство наше, предполагая завести торговлю с туркменами, опасается понести убыток от сего, то первый опыт может быть сделан Кият-агой, он избавит нас через сие от хлопот и издержек, и народ его поневоле привяжется к нему. „Я предлагаю свои меры, говорит Кият-ага. Правительство само увидит: клонятся ли они к сображению разбросанного бедного народа? Мои личные выгоды будут велики; но каким только средством, кажется мне, можно управиться с моими соотчичами“»{125}.
