Аполлон Кузьмин - Крещение Киевской Руси
…Первым викингом, побывавшим на Руси и отличившимся там, саги считают Олафа Трюггвасона. Именно с ним в католической интерпретации и связывается распространение христианства на Руси.
Об Олафе и его пребывании на Руси рассказывают многие саги. Они в деталях разноречат друг другу, называя, в частности, Алогию то супругой Владимира, то матерью. Неодинаково описываются и детали жизни Олафа. О его детстве, пожалуй, наиболее обстоятельно говорит сага о йомских викингах, что и неудивительно: именно Йомиа-Волин и является связующим звеном между варягами — балтийскими славянами, викингами и Русью.
В X веке в Скандинавии развал кровнородственных отношений, господствовавших здесь ранее, шел стремительно и принимал самые жестокие формы: борьба между родственниками становится чуть ли не основным содержанием политической и бытовой жизни викингов. Племянники убили норвежского короля Гакона Доброго (960 г.), а также Трюггве — своего двоюродного брата, к которому благоволил Гакон. Жена Трюггве Астрида бежит с маленьким Олафом в Швецию. Здесь в надежном укрытии, спасаясь от сородичей, и возрастал Олаф.
Далее саги переносятся на Русь. В саге о Йомских викингах сюжет этот изложен следующим образом: «В то время царствовал в Гардарики король по имени Владимир. У него была жена Алогия, умная и добрая, хотя язычница, и мать старушка, едва державшаяся в креслах, но вещунья прозорливая. В большой годовой праздник ее внесли на креслах в гридницу, где сидел король с дружиной, и она предсказывала, что будет в наступающем году. Однажды ее внесли на такое собрание, и она сказала: „Не вижу в этом году ни войн, ни бедствий для своей страны, но вижу великое событие: там, на севере, в Норвегии, родился королевич, который будет воспитан здесь, на Руси, и сделается великим государем, твоей земле будет защитником и миротворцем и прославит твое имя, в цвете лет получит свое королевство и засияет ярким сиянием, многим народам северных стран будет полезен, но недолго будет царствовать. Довольно, унесите меня“.
Многие молодые люди, храбрые витязи знатного рода, изгнанные из Норвегии по смерти Гакона Доброго, либо ходили по морям за добычей, либо искали счастья в службе у чужих государей. Брат Астриды Сигурд служил Владимиру, и сестра его однажды захотела с ним повидаться и поехала в Русь с тремя сыновьями. Но их ограбили и взяли в плен эстонцы, морские разбойники, и Олаф шесть лет жил пленником в Эстонии. Однажды Сигурд со многими спутниками и великой пышностью был послан в Эстонию собирать с эстонцев дань для Владимира. Увидав мальчика, непохожего на тамошний народ, он спросил, кто такой, узнал, что он сын Астриды, и взял его с собой в Гольмгардию. Однажды, проходя по рынку Гольмгарда, Олаф узнал того самого эстонца, который взял их корабль. Было ему лет десять. Он подошел к нему сзади и маленьким топором своим ударил его в затылок и убил на месте. Сигурд отдал его под защиту Алогии, жены Владимира, и сам Владимир, узнав, что он королевского рода, принял его к себе на воспитание».
Далее в саге говорится о предсказаниях волхвов, примерно повторяющих сказанное ранее матерью князя. Поскольку сюжеты, связанные с Олафом, вносились или редактировались христианскими авторами, то главным в предсказаниях было то, что «свет, который над ним засияет, осветит всю Русь и многие восточные страны». Теперь провидица — мать князя не упоминается, а «мудрейшей из женщин» названа княгиня Алогия. Она догадалась, что пророчества имели в виду Олафа.
«И она, и князь держали его в великой чести. Владимир любил его как сына и научил искусству владеть оружием, верховой езде и всем упражнениям и знаниям, достойным царственного юноши. Олаф быстро перенимал все наставления князя, одного только не перенял — поклонения кумирам. Всякий раз сопровождал он князя, как тот шел в храм, но никогда не входил он с ним, а дожидался у дверей, пока князь приносил жертвы кумирам. Часто увещевал его Владимир и упрашивал не раздражать богов, не накликать их мести. Олаф отвечал: „Твоих богов я не боюсь и потому могу судить о них, что твое величие, кормилец, и твое лицо всегда ясно и приветливо, а сурово и грозно, только когда идешь в храм или выходишь после жертвы. Потому и боги, которым ты кланяешься, боги темные, и я не хочу им жертвовать“.
Далее сага сообщает, что, повзрослев, Олаф испросил у Владимира корабли и дружину, дабы вернуть князю отпавшие или кем-то отобранные ранее принадлежавшие ему земли. И так в течение нескольких лет Олаф ходил на кораблях с дружиной по Балтийскому морю, покоряя для Владимира страны и народы. На деньги, выданные князем, он содержал теперь свою дружину. Завистники наговорили Владимиру на Олафа, и тот решил вернуться назад на родину. По пути он взял богатую добычу на острове Борнгольме, а затем прибыл в Славянскую землю, к городу, которым владела дочь короля Борислава Яра (или Гера). Именно Бориславу служили йомские викинги.
Олаф представился Яре купцом Олием Русским. Яра дала ему и его спутникам пристанище на зиму. Они понравились друг другу, и Олаф женился на Яре. Здесь он также ходит в походы, завоевывает для Яры земли, отличился в войне против Дании, император немецкий Оттон приглашал его к себе, обещая в лен большую область. Но Олаф остался верен Яре. И когда она через три года умерла, он сильно тосковал и потому уехал сначала в Данию, а затем снова на Русь.
В скандинавских сагах и христианский Бог также часто выполняет те же функции, что и кровожадные боги викингов. Подвиги Олафа — это грабежи мирного населения. И, высадившись на датский берег вроде бы в поисках успокоения здесь, Олаф все-таки „угнал, по обычаю морских витязей, некоторое количество людей и скота“. Когда же ограбленные окружили вора, Олаф сказал твердо своим товарищам: „Я знаю, что велик небесный Бог. Я слышал, что есть победоносное знамя его — крест, на котором он пострадал. Помолимся же смиренно, чтобы он защитил нас крестом, своим знаменем, падем ниц и поднимем над собою вот эти две ветки в виде креста“. Так они и сделали, и неприятель их не тронул».
Так христианский Бог, как и боги языческие, помог викингу в ограблении простых смертных, среди которых, наверное, были и христиане, поскольку христианство в Дании в середине X века не имело препятствий для распространения и даже насаждалось. Возвратившись на Русь, Олаф снова пользуется честью у князя. Здесь он видит вещий сон и голос: «Олаф, человек доброй надежды! Твои благие дела умножатся и преуспеют на славу божью и себе на честь в нынешнее время и в будущее, ибо никогда не кланялся ты кумирам проклятым, и имя твое прославится по всей земле. Но еще ты несовершенный служитель божьего слова, не вполне наставленный и не очищенный крещением». Тогда Олаф сильно испугался и спросил: «Кто тот, кому мне верить?» Голос ответил: «Иди в Грецию, там ты узнаешь имя твоего Бога. Если ты уверуешь, то и многих других наставишь на путь истины, ибо Бог избрал тебя обратить к нему многие народы и стяжать себе спасение и славу». Услышав это, Олаф стал спускаться и увидел перед собой места ужасные, исполненные огненных мук, и услышал вой и отчаянье несчастных душ, и узнал между ними много князей и своих знакомых, и увидел мученья, уготованные Владимиру и Алогии. Этим видом он был так поражен и так опечален, что проснулся весь в слезах.
Напуганный картиной ада, Олаф с дружиной едет в Грецию, где знаменитые и благоверные святители наставили его познанию имени Христа. «Он принял благословение крестным знамением и стал упрашивать епископа Павла идти в Русь проповедовать слово божие. Епископ Павел был великий служитель божий и сказал, что пойдет, если только Олаф сперва подготовит князя его принять. Олаф возвратился в Русь и стал беседовать с князем и княгиней о христианстве. Владимир сначала противился, княгиня же принимала его слова и наконец уговорила князя созвать великое собрание для обсуждения. Когда собрались бояре и множество народу, Олаф встал и обратился с речью к Владимиру, представляя ему величие небесного Бога, которому поклоняются христиане, и мерзость бессмысленных истуканов. Владимир сказал: „Я из твоих речей вижу, что хороша христианская вера, но я не смею по одному своему разуму переменить веру, которой держались наши отцы и деды. Сперва хочу услышать мнение княгини, которая гораздо меня умнее, и всех наших бояр и советников“. Княгиня начала речь и говорила так хорошо, так мудро, что и Владимир, и все собрание обещали принять христианскую веру. Вскоре пришел и епископ Павел из Греции, надеясь на Олафа, и окрестил князя Владимира и княгиню Алогию и весь народ их».
Таков этот рассказ, положенный в основу католической версии крещения Владимира. Далее в саге говорится о том, что Олаф поехал вновь в Данию, в Англию, снова разбойничал в качестве морского витязя, побывал в Шотландии, на острове Мэн и в Ирландии, то есть в кельтских областях, где еще безраздельно господствовала ирландская церковь. Крещение он принимает лишь в Англии от одного монаха. Это сообщение выглядит довольно странным, так как по логике событий он уже должен был принять крещение в Греции. Видимо, в каких-то вариантах так и значилось. Но сказания об Олафе записывались в основном в монастырях Британии, а потому, по всей вероятности, сюда же было перенесено и его крещение. При этом следует иметь в виду, что и в Англии X века монастыри в основном сохранялись ирландские.
