Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России - Коллектив авторов
В заключение П.П. Скоропадский предложил мне съездить в Яссы, где тогда находилось румынское правительство (Букарест [так в тексте. – Публ.) был занят австро-германским [и] войсками) и дипломатический корпус. Я хотел взять с собой в качестве секретаря старшего сына, но Палтов по каким-то служебным соображениям командировал со мной князя А. Путятина. Это был офицер-преображенец и светский человек, но, конечно, мало опытный в дипломатических делах.
Перед отъездом из Киева я встретил на завтраке у гетмана германского и австрийского посланников (фамилии не помню). Они были предупреждены Скоропадским о моей командировке в Яссы и спросили, что именно я предполагаю заявить представителям Антанты, и не нарушит ли это принятых Украиной обязательств. Особенную тревогу проявил (граф?…)[406] германский посланник. Я ответил, что Украина должна, прежде всего, думать о себе[407] и о поддержании правопорядка и спокойствия, а затем уже о соседях и даже союзниках. Что я вовсе не намерен нарушать договора, но что нужно гарантировать будущее, а для этого желательно восстановить с Антантой нормальные отношения. Оба между прочим заявили, что давно не получали инструкций относительно Украины, а австриец прибавил, что не знает, что творится в Вене и не может сказать, насколько моя миссия желательна для австр[ийского] правит[ельст]ва.
Я выехал вместе с женою и князем Путятиным 1-го или 2-го ноября и, прибыв в Яссы, остановился в украинском консульстве, где уже жил генерал Дашкович-Горбацкий в качестве украинского посланника в Румынии.
Консулом состоял некто Чеботаренко, как потом оказалось, приверженец Петлюры, державший последнего в курсе всего происходившего[408]. Петлюра в это время, хотя находился под арестом, уже подготовлял выступление против гетмана. Письма мои попадали таким путём к Петлюре. Эта двойная бухгалтерия даёт некоторое понятие о тогдашних украинских представителях за границей и характеризует царивший в Киеве разлад. Впрочем, сообщения Горбацкого едва ли имели политическое значение. Генерал интересовался больше внешним эффектом – парадировал в новой для него роли посланника и, облекшись в мундир, разъезжал в автомобиле с украинским флагом.
***[409]
Вскоре по приезде я посетил румынских министров (не помню фамилии), а также бывшего русского посланника Поклевского-Козел, продолжавшего жить в Румынии уже без официального положения. Я просил Поклевского устроить мне свидание с английским, французским и американским посланниками, на что он охотно согласился. С такой же просьбой я обратился к французскому военно-морскому агенту маркизу де Беллоа, которого знал по Пекину и Петербургу, и к сербскому посланнику г. Анастасиевичу. Поклевский, между прочим, сообщил, что к его посредничеству уже обращалась русская делегация членов Государственного Совета и Думы с тем, чтобы просить державы Согласия не признавать гетмана и Украины, ибо как сторонники единой и неделимой России, [они] считают отпадение и даже автономию Украины изменой. Сам он, Поклевский, против притязаний Украины и не понимает, как я, завзятый империалист, стою за раздробление и распадение России. Я, помнится, долго с ним спорил, доказывая, что это единственный способ оградить южную Россию от большевизма.
Как бы то ни было, благодаря совместным рекомендациям Поклевского и маркиза де Беллоа, а также сербского посланника Анастасиевича, мне удалось повидаться с сером (так в тексте. – Публ.) г. Барклаем и г. Сэнт Олером (Sir G. Barclay и de St. Aulaire), с американским представителем Вотичка[410]. Свидание состоялось 7 ноября в[о] французском консульстве. После вступительных фраз я заявил посланникам, что прислан гетманом и Советом министров для выяснения отношения держав Согласия к вопросу о признании Украины и к установлению с ней деловых сношений.
Вот приблизительно содержание нашего разговора. Сер (так в тексте. – Публ.) Д. Барклай и г. де Сент Олер начали с предупреждения, что я являюсь для них частным лицом, не могущим претендовать на официальную роль, но что они готовы по причинам практического характера, моего положения бывшего императорского посланника, меня выслушать. Они готовы передать содержание беседы в Париж и Лондон, но что это не значит ведения переговоров с Украиной или признания последней. Украину они считают частью России, которая в их глазах, несмотря на нарушение договора (Брест-Литовского), осталась союзником и которая (Украина. – Публ.), не будучи самостоятельным государством, не может претендовать на признание её нейтралитета, тем более что таковой уже нарушен Центральными Державами.
Я заявил, что вовсе не позднее раскаяние побуждает украинское прав[ительст]во предпринять этот шаг, а соображения человеколюбия, т. е. желание предупредить военные действия на Украине и стремление установить хорошие отношения с соседними государствами. Объяснив сущность гетманского управления, я подчеркнул значение самостоятельной Украины, как единственной, сохранившей государственный порядок и организацию части бывшей России, вокруг которой могли бы сосредоточиться остальные здоровые элементы. Нынешним правительством гетмана сделано очень много для укрепления и развития начал государственности. Не сделано никакого отличия между национальностями. Так, например, в Киеве существует в настоящее время Министерство Жидивских Дил под управлением министра г. Красного. Им (правительством гетмана. – Публ.), кроме того, приняты меры к отражению большевизма, угрожающего не только со стороны Великороссии, но и изнутри.
Ведь в 1917 году Франция имела в Киеве своего представителя генерала Гавоше, который сносился с тогдашним украинским правительством, значит, считала его самостоятельным, а теперь хочет объединить его с Москвой, хотя это вовсе не в интересах держав Согласия. Ведь французы, англичане, бельгийцы непосредственно заинтересованы в благосостоянии именно Украины, а не России, у них там крупные торгово-промышленные предприятия – угольные копи, сахарные заводы и пр[очее]. Если державам безразлична гибель русских предприятий, помещиков и собственников, то им, хотя бы из чувства эгоизма, следовало бы поддержать на Украине правопорядок и сравнительную безопасность, установленные гетманом.
Я выразил надежду, что державы Согласия не только не будут уничтожать установленного строя, но окажут Украине материальную и военную помощь, ибо страна не имеет ещё достаточно военных сил, чтобы отстаивать свою независимость. Не возражая по существу, посланники заявили, что оставляют пока открытым вопрос о независимости Украины и её юридическом статусе, но разделяют моё мнение о желательности деловых отношений. Установление же таковых будет затруднительно при составе украинского правительства и его германской ориентации. Так, напр[имер], вы прибыли сюда якобы для переговоров с союзниками, а в это время ваш министр г. Дорошенко поехал в Берлин и сговаривается с нашими врагами. <Три сл. нрзб.>…государства Согласия готовы оказать содействие к восстановлению порядка в России, и надеются, что Украина, как составная часть империи, воспользуется этой готовностью. Они прибавили, что лишены были возможности секретно сноситься с Лондоном и Парижем и посему не могут
