Африкан Шебалов - Тайна стонущей пещеры
...Егор Егорович возвращался в колхоз. Телега его была с верхом нагружена сушняком. Возле самой подошвы двугорбой горы он остановил лошадь и пошел осмотреть участок леса, не в меру густо заросший молодью. "Придется расчищать", - подумал лесник. Мимоходом Егор Егорович набрал большую кучу толстых сучьев, связал их веревкой. Он присел на вязанку и неторопливо раскурил трубку. Где-то совсем неподалеку раздался взрыв. "А ведь на гранату похоже!" опытным ухом уловил Егор Егорович и поднялся, с недоумением всматриваясь в чащу леса. В стороне зашуршал кустарник. Егор Егорович вынул изо рта трубку и встревоженно направился к дороге. Пока старик добирался до подводы, Сенька Чуб успел обрезать гужи, обрубить ножом постромки и уже вскочил на лошадь верхом. - Эй! Погоди! Чего дуришь?! - появился лесник перед мордой лошади. Сенька!?. - воскликнул он, не веря своим глазам. Чуб ударил лошадь каблуками под бока. - Тпр-р-у-у! - успел схватиться за недоуздок Егор Егорович и, сдернув Сеньку за ногу с коня, навалился на него. - Вот, зверюга, где ты мне попался!.. Думал, укокошил меня тогда!? придавил он диверсанта к земле и с остервенением стал дубасить его кулаками. - За сына тебе! За Марью! Сенька Чуб растерялся. Ведь Пронина он прикончил в горах! Что ж он, из мертвых воскрес? Но скоро бандит опомнился и, изловчившись, ударом колена перебросил лесника через голову. Егор Егорович вцепился в предателя, однако Сенька Чуб и не думал убегать. Он схватил старика за горло и, путаясь в поле пиджака, искал нож. Но пустить нож в ход Сеньке не удалось. Из кустов выскочил Жорка и с коротким криком кинулся на бандита... Зашуршали шины по гравию дороги. - Руки вверх! - выпрыгнул на ходу из зеленой машины Сафар Садыков с пистолетом в руке. Вслед за ним выскочили два автоматчика и майор Силантьев в гражданской одежде. Держа руки над головой, Сенька Чуб ошалело озирался по сторонам. Длинные свалявшиеся волосы упали на лоб, лезли в глаза. По лицу текли грязные струйки пота. Чуб понял: теперь он окончательно попался. Надо любой ценой спасать свою жизнь. И Сенька, захлебываясь, торопливо заговорил: - Я все, все расскажу... Там, в пещере, Смайк... Американец. У него там радиостанция... Майор Силантьев бросил на Сафара короткий взгляд, и тот вместе с одним автоматчиком исчез в кустах. - Я только вчера в скафандре вышел из подлодки.. . Нам было дано задание... - торопился Сенька, но майор Силантьев перебил его: - Остальное расскажешь потом, Завьялов. Впрочем, сейчас ты уже Матвеев? - Не Завьялов он и не Матвеев, - опираясь на руку Жорки, приподнялся с земли Егор Егорович. - Это Сенька Чуб - бандит, душегуб и предатель.
НЕУЖЕЛИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БЫВАЕТ СТОЛЬКО СВЕТА?
Эти последние пятьдесят метров пути были очень тяжелы. Вера Алексеевна сразу определила, что выбраться отсюда к выходу нелегко. Он светился где-то вверху, в конце коридора, поднимавшегося почти отвесно вверх, своеобразными террасами-горками. Ребята приуныли. Учительница долго светила фонариком, осматривая террасы, и, наконец, велела ребятам дать ей пояса и все, что можно связать между собой. Сбитнев снял свой ремень, у Шумейкина, кроме ремня, оказался в кармане двухметровый плетеный шнур. Все это Вера Алексеевна крепко связала и начала взбираться на первую горку. Ноги скользили по чуть заметным выпуклостям, но опытная туристка держалась руками за малейшие шероховатости, прижималась всем телом к неровному, покатому полу, упорно, сантиметр за сантиметром, поднималась все выше и выше, приближаясь к площадке. С замиранием сердца следили ребята за каждым ее движением. Наконец, Вера Алексеевна сделала последнее усилие и взобралась на вершину первой горки. У всех вырвался вздох облегчения. С помощью связанных ремней и веревки Вера Алексеевна по одному подняла на площадку ребят и стала штурмовать новую горку. Так продолжалось до тех пор, пока все не оказались в небольшом зале с ребристыми стенами. Отсюда наружу вел выход на волю. Яркое, ослепительно яркое солние заливало всю землю. Ликующего света было даже слишком много: потребовалось несколько минут, чтобы освоиться с ним. Сбитнев, Зинка и Шумейкин стояли и слезящимися глазами все смотрели и смотрели на солнечный простор. Неужели каждый день бывает столько света? Как же они раньше не замечали этого? Ребята любовались зелеными шапками деревьев, горами, уходящими в даль, неправдоподобно синим небом и не могли налюбоваться, как будто бы увидели все это впервые. Зинка даже притихла вся и стояла, затаив дыхание, крепко прижав грязные ладошки к груди. Какой простор, какое тепло! А ведь там, внизу, ребятам казалось, что самого жаркого солнца не хватит растопить холод, которым напитало их тела сырое подземелье. Когда они глядели так, растерянные и растроганные, на раскинувшийся перед ними светлый мир, в отверстие пещеры могучей струей ворвался воздух, вихрем закружился в маленьком зале. И тут ребята услышали, как по ходам пещеры стал удалятся в утробу горы глухой, похожий на стон, звук. "Так вот отчего стонет пещера, - разочарованно подумал Сбитнев. Оказывается, никакой тут тайны нет. Все так естественно и просто".Этот маленький зал с неровными, ребристыми стенами был чем-то вроде камеры гигантского свистка. "Только почему звук стал глухой и хриплый? - удивился Витя. Он вспомнил, что пещера изменила голос в тот момент. когда они осматривали выход наверх. Вверху стал тогда рождаться стон. Он нарастал, усиливался, и вдруг раздался взрыв, будто в горле пещеры что-то лопнуло... Размышления Сбитнева прервала Вера Алексеевна : - Ну, ребята, давайте выбираться на волю! - весело сказала она и стала осторожно спускаться по стене воронки.
ВОТ ТЕБЕ И КОРКИН!
Возле сельской больницы собрался весь отряд. Поодаль у дороги стояли взрослые. Среди них дед Пахом, шофер дядя Гриша, продавщица Леночка и счетовод Аполлон Никитич. Звеньевая Фрося взволнованно рассказывала: - ...Дошли мы до этого места, аж мороз по коже... Под ногами обрыв, а дальше, сколько ни светлли, ничего не видно. Темнища жуткая, и гул стоит! То ли водопад подземный, то ли еще что, но только так и грохочет, так и грохочет, как на мельнице. Мы - обратно. Идем, слышим голоса. А это наши вернулись, а под ногами у них связанный бухгалтер наш, Рязанов. А он, оказывается, и не Рязанов вовсе, а иностранец-шпион. - Вот гад! - А ведь как подстраивался... Рубаха-парень! Поди раскуси такого. - Под переселенца подкрасился. Из Рязани, мол, приехал. - А еще кое-кто из наших девок по нем с ума сходил, - и все повернули головы в сторону бледной, испуганной продавщицы Леночки. Она покраснела и потупилась. - Он, паразит, хотел и меня в свои сети затянуть, - торопился "раскрыть душу" Аполлон Никитич. - Все на мою слабость нажимал. Как вечер, так водку тащит. Думал, что я за рюмку душу продам. Все мне твердил: дескать, и одинокий ты, и бед домный, и в тюрьме побывал, жизнью обижен. Так говорит, умей ловить свое счастье. Да не на того напал! - запальчиво крикнул счетовод. Только тут все заметили, что нос Аполлона Никитича покраснел больше обычного и глаза подернуты глянцем. - Вы не смотрите, что я выпил немного. Может последний раз это, для очищения души, - оглядел он всех виновато. - Ведь он ее, душу-то мою, наизнанку вывернул. Мне Елизавета Петровна велела до времени потакать ему. Вот сидим, выпиваем, он мне райскую жизнь расписывает, какая ожидает меня в будущем по его милости. Я головой киваю, улыбаюсь, а у самого в душе все клокочет. Так бы схватил его и задавил на месте, - потряс Аполлон Никитич жилистыми руками. - Как после такого дела не выпить? - снова окинул он всех извиняющимся взглядом. - Что с Федором-то, Фрося? - тронула девушку за руку пожилая колхозница. Фрося заговорила снова: - Ну, дальше видим, идут Елизавета Петровна с Петром и мешок со взрывчаткой тащат - в пещере нашли... Ждем-пождем, а Федора и учительницы нету и нету. Чуем, дело неладное. Кинулись искать. Долго бродили. Думали, уж и не найдем. Хотели было возвращаться, да собачка выручила. Слышим, скулит, тявкает. Пошли дальше и нашли: бегает собачка, фонарь стоит, горит, а возле него на боку лежит Федор. А кровищи под ним... - Кто же это его? - О, господи! Мать-то узнает, так снопом срезанным и ляжет, - всплеснула руками пожилая колхозница. На шум из окна больницы выглянула Елизавета Петровна, прикрыла створки. Она стояла в коридоре и поглядывала на белую застекленную дверь операционной. Наконец из двери вышла седоволосая женщина-врач. - Как там Федор, Марья Сергеевна? - Все пока без сознания. Сейчас сделали ему переливание крови: очень много потерял. Рана опасная. Но если нож не был отравлен, спасем парня. Марья Сергеевна что-то тихо сказала сестре в белом халате и зашла в соседнюю комнагу. Там вторая сестра бинтовала плечо Шарому. У открытого окошка сидел на стуле Коркин. Лицо его было раскрашено зеленкой. Возле Васи стояла Вера Алексеевна. - Как самочувствие? - спросила врач Николая Арсентьевича. - Бодрое, как говорят моряки, - отшутился тот. - Недельки через две и на ринг выходить можно будет, - посмеялась в свою очередь врач. - Хорошо, что кость не потревожена. - Она подошла к Коркину: - Ну, а ты, молодец, как себя чувствуешь? - Он у нас герой! - улыбаясь, кивнул головой Шарый и серьезно закончил: Достоин правительственной награды. Буду ходатайствовать! - Вот тебе и Коркин! Слыхали, медалью, а то и орденом наградят, немедленно доложила взобравшаяся на изгородь Зинка нетерпеливо топтавшимся внизу ребятам, - кто бы подумал?! - Все с девчонками водился, а тут шпиона задержал!.. - У-у-у, как его разукрасили! - последовало новое сообщение. - А Николая Арсентьевича совсем не видно, - Зинка спрыгнула на землю, придержи ваясь за плечо Сбитнева. - Все лицо у Васьки в зеленке, - зачем-то пощупала она свои щеки. - Наверное, больно ему! - проговорила Оля Пахомова. - Поплачь, жалелыцица! - насмешливо бормотнул Сбитнев, не терпевший никакой сентиментальности. Зинка вспыхнула: - А что? Завидки берут? Ты всегда себя таким героем ставишь! - Дурочка... - беззлобно оборвал ее Сбигнев. - Ничего ты еще не понимаешь. Он медленно отошел от ребят и сел на толстое бревно, лежавшее у ограды. - И все понимаем! Не полез бы ты в пещеру - ничего бы с Васей не случилось, - заступилась за Зинку Оля. - Смельчак нашелся!.. - она повернулась к Шумейкину: - Ты чего это толкаешься, к калитке жмешься? Что тебе, места не хватает? - Никто не толкается, - попятился Шумейкин и наступил на ногу Гале Пурыгиной. - Ой, медведь, второй раз наступает, - вскрикнула та. Но Шумейкин не дослушал ее. Он заметил, что дверь больницы открылась, и бросился навстречу Коркину, опережая радостно повизгивающего Тузика. - Поздравляю, Вася! Здорово! Молодец! Я всегда знал, что ты у нас геройский! Зинка подбежала к мальчикам и оттолкнула Шумейкина: - Уйди отсюда! Поздравитель нашелся! Трус несчастный. В жизнь таких не видала! Ребята окружили Коркина. - Вася, расскажи, как ты его поймал? - Очень страшно было? - А он в тебя стрелял? - наперебой сыпались вопросы. Коркин ничего не отвечал. С удивленной и восторженной улыбкой на лице он только вергел во все стороны головой и быстро моргал синими счастливыми глазами. Вера Алексеевна и Николай Арсентьевич простились у дверей больницы. - Что ж, Николай Арсентьевич, мне пора! - сказала учительница. - Возвращаетесь в город? - Нет. Мы ведь только половину маршрута прошли. Сейчас едем в Лазурное. Завтра будем осматривать сталактитовые пещеры. - Или вам мало Стонущей пещеры? - Эта не для туристов. Пойдем с ребятами в обжитые, хоженые. А вы как, здесь остаетесь? - Нет. Сейчас за мной приедет наша машина. - Ну, тогда до встречи! - До скорой встречи, Вера Алексеевна! В городе, - он крепко пожал ее руку левой рукой.
