А. Лабриола - ОЧЕРКИ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ ИСТОРИИ
Государство, которое обладает и должно обладать экономической мощью — поскольку для защиты правящих классов оно должно располагать средствами, чтобы подавлять, осуществлять власть, управлять, вести войны,— порождает, прямо или косвенно, совокупность новых, частных интересов, неизбежно оказывающих влияние на общество.
Таким образом, государство, возникнув п существуя для сохранения социальных противоречий, являющихся следствием экономической дифференциации, порождает круг непосредственно заинтересованных в его существовании лиц.
Из этого вытекают два следствия. Поскольку общество не представляет собой какого-то однородного целого, а является организмом, состоящим из отдельных органов,-— более того: поскольку оно отражает сложный комплекс противоположных интересов, то иной раз случается, что правители государства стремятся изолироваться и в результате этой изоляции противопоставляют себя всему обществу. Бывает, далее, н так, что органы и функции, созданные первоначально для блага всех, вырождаются и служат лишь интересам тех или иных групп, или кругов, или клик, порождая всякого рода злоупотребления властью. Отсюда и возникновение аристократии и иерархии, порожденных использованием политической власти, отсюда и династии; все эти образования, с точки зрения простой логики, представляются совершенно неразумными.
С тех пор как существует достоверная история, государство то усиливало, то ослабляло свою власть, но оно никогда не переставало существовать, ибо в обществе, состоявшем в силу экономической дифференциации из неравных между собой людей, всегда наличествовали причины, побуждавшие сохранять и охранять с помощью силы или путем захватов либо рабство, либо монополии, либо преобладание какой-то одной формы производства над другими путем господства человека над человеком. Таким образом, государство стало как бы ареной непрестанной гражданской войны, которая ведется непрерывно, хотя и не носит таких ярко выраженных форм, как война Мария и Суллы, как июньские дни или как война Севера с рабовладельческим Югом в Америке. Внутри государства всегда процветала коррупция, ибо если нет такой формы господства, которая не встретила бы противодействия, то нет и такого противодействия, которое в силу насущных потребностей жизни не могло бы выродиться в покорное приспособление.
По этим причинам исторические события, если рассматривать их в плоскости обычного однообразного повествования, кажутся повторением почти без изменений одного и того же, чем-то вроде припева или смены изображений в калейдоскопе. Нет ничего удивительного в том, что концептуалист Гербарт и желчный пессимист Шопенгауэр пришли к выводу, что истории как поступательного процесса развития нет; в переводе на обыденный язык сие означает: история — это скучная песня.
Если свести политическую историю к ее квинтэссенции, то государство предстает во всей своей прозаической сущности, в которой нет более и следа ни теологического обоготворения, ни той метафизической идеализации, которая была так в моде у некоторых немецких философов, полагавших, что государство — это Идея, которая реализует себя в истории, что государство — это полное раскрытие личности, и твердивших прочую чепуху. На деле же государство представляет собой действенную систему защиты, необходимую для обеспечения и сохранения определенного общественного строя, основой которого является либо та или иная форма экономического производства, либо сочетание и соединение различных его форм. Короче говоря, государство предполагает либо наличие одной системы собственности, либо сочетание различных систем собственности. В этом заключается основа всякого искусства правления, которое требует, чтобы само государство стало экономически сильным и обладало средствами и возможностями для обеспечения перехода собственности из одних рук в другие. Когда вследствие резкого и насильственного изменения способов производства приходится вводить необычные и чрезвычайные изменения в отношения собственности (например, упразднение права мертвой руки и феода, упразднение торговых монополий), тогда старое политическое устройство оказывается уже несостоятельным и возникает необходимость революции для создания нового органа, способного осуществить экономический переворот.
* * *
Вся история, исключая очень древние и неведомые нам времена, развивалась на основе контактов и столкновений между различными племенами и обществами, а затем и между различными нациями и различными государствами; иначе говоря, причины, обусловливавшие внутренние противоречия в лоне того или иного общества, неизменно все более и более осложнялись в результате коллизий с внешним миром. Обе указанные причины столкновений взаимообусловлены, но проявляется это всегда по-разному. Так, зачастую внутренние затруднения побуждают то или иное общество или государство вступить во внешний конфликт; а иной раз, наоборот, внешние коллизии влияют на изменение внутренних отношений.
Главной двигательной силой всякого рода отношений между различными обществами с самого их возникновения неизменно была, да и есть сейчас, торговля в широком смысле этого слова, т. е. обмен, независимо от того, сводилось ли дело к тому, чтобы сбывать, как это имело место в отношении бедного племени, только излишки в обмен на другие вещи, или речь шла, как это происходит в наши дни, о массовой продукции, которая предназначается исключительно для продажи, дабы из одной суммы денег можно было получить несколько большую сумму. Это великое множество внешних и внутренних событий, которые накапливаются и наслаиваются одно на другое в обычной летописи, до такой степени ввергает в смятение историографов, занимающихся их истолкованием и кратким изложением, что последние явно теряются в бесконечных попытках создать искусственные хронологические рамки и периоды и дать общую перспективную картину исторического развития. Между тем тому, кто умеет проследить за ходом внутреннего развития различных общественных формаций, анализируя их экономическую структуру, тому, кто рассматривает политические события как результат деятельности действующих в обществе сил, удается в конечном счете одолеть путаницу, порождаемую множественностью и туманностью эмпирического восприятия, и вместо простой хронологии, синхронизма и самой общей перспективной картины выявить конкретную картину подлинного процесса исторического развития.
* * *
Перед такого рода реалистическими соображениями теряют свою состоятельность все те идеологии, которые основываются на принципе этической миссии государства или на любом ином подобном принципе. Государство ставится, если можно так выразиться, на свое место и пребывает как бы в рамках общественного развития как форма, которая порождена другими условиями и которая в силу факта своего существования оказывает в свою очередь, естественно, воздействие на все остальное.
Тут возникает другой вопрос: изживет ли себя когда-нибудь эта форма? Т. е. может ли существовать общество без государства? Или может ли быть общество бесклассовым? Или, для большей ясности: будет ли когда-нибудь такая форма коммунистического производства п такое разделение труда и обязанностей, при которых не могло бы иметь место развитие всякого рода неравенства, порождающего господство человека над человеком?
В утвердительном ответе на эти вопросы п заключается сущность научного социализма, поскольку он предусматривает наступление стадии коммунистического производства не как цель, которой можно достичь по свободному выбору, а как результат имманентного процесса развития истории.
Предпосылка такого предвидения заключена, как это более чем хорошо известно, в самих условиях нынешнего капиталистического производства. Последнее систематически социализирует способ производства, все больше и больше подчиняет ручной и регламентированный труд возможностям техники, изо дня в день все больше и больше концентрирует собственность на средства производства в руках немногих, которые, будучи акционерами или занимаясь перепродажей акций, оказываются все больше в стороне от непосредственных процессов труда, руководство которым переходит в руки интеллигенции. По мере роста сознания подобного положения у пролетариата, который обучается солидарности в силу самих условий его труда и существования, и по мере того как капиталистам все труднее будет удержать в своих руках руководство производительным трудом, должен наступить такой момент, когда так или иначе в результате упразднения всех видов ренты, процентов и частнокапиталистической прибыли, производство перейдет в руки коллективной ассоциации, т. е. станет коммунистическим. Тогда-то исчезнет всякого рода неравенство, за исключением того естественного неравенства между людьми, которое обусловлено различием пола, возраста, темперамента и способностей; исчезнут, иначе говоря, все те виды неравенства, которые связаны с существованием экономических классов и даже порождаются ими; с исчезновением классов государство уже не должно будет служить орудием господства человека над человеком. Техническое руководство и воспитательное воздействие интеллигенции станет тогда единственной формой общественного устройства.
