Ирина Измайлова - Петр Великий. Убийство императора
Резкая и жесткая реакция на бунт позволила локализовать его: шесть стоявших в Азове стрелецких полков, как выяснилось, тоже готовы были взбунтоваться, но до этого не дошло.
Что до замыслов заговорщиков, то вряд ли, познакомившись с ними, можно дальше разглагольствовать о неуемной жестокости Петра.
«Если бы судьба оказалась благоприятной нашим замыслам, мы бы подвергли бояр таким же казням, каких ожидаем теперь как побежденные. Ибо мы имели намерение все предместье немецкое сжечь, ограбить и истребить его дотла. И очистив это место от немцев, которых мы хотели всех до одного умертвить, вторгнуться в Москву… бояр одних казнить, других заточить…»[43].
Как теперь принято говорить — без комментариев!
Иные скажут: ну, ладно, с врагами… Но ведь и сподвижникам доставалось палкой под горячую руку. И дикие срывы бывали — крик, брань, рукоприкладство.
Бывали. И, возможно, «трудным детством» это оправдать сложно. Правда, палкой обычно попадало все же виновным. Когда же кто бывал невиновен и получал напрасно, Петр всегда искренне раскаивался и извинялся, вовсе не боясь уронить своего царского достоинства.
Так случилось, когда однажды из зависти был оклеветан придворный архитектор, второй великий зодчий, приехавший по приглашению Петра строить Петербург. Его звали Жан-Батист Леблон. Великое дарование и царские милости, а также собственный достаточно невоздержанный нрав подарили французу множество недоброжелателей.
Однажды Петру донесли, что, работая в Петергофе, Леблон крадет и продает древесину, а к тому же якобы приказал вырубить любимые государем старые дубы. Петр был в дурном расположении и пришел в неистовую ярость. Вызвав к себе Леблона, он не стал и слушать его объяснений. Кричал, бранился и наконец замахнулся на зодчего…
Дальше произошло нечто невиданное. Леблон перехватил руку государя и… замахнулся в свою очередь!
Все, кто видели эту сцену, пришли в ужас. А Петр внезапно опомнился. Правда, тотчас приказал архитектору, чтобы тот убирался вон, но никому из приближенных не отдал на его счет никаких распоряжений.
Затем государь разобрался в случившемся и понял, что его попросту обманули. Приказал вновь послать за французом, но ему донесли, что у Леблона, не вынесшего такого оскорбления, сделалась горячка. Царь не раздумывая поехал к нему на дом и попросил прощения за свою ошибку и за попытку ударить архитектора. Этот пример не единственный.
Правда «дикими выходками» называют и иные из реформаций Петра, которые не объяснишь сиюминутной вспышкой гнева.
Самым большим нападкам подвергается пресловутое «брадобритие», о котором уже упоминалось. Ну в самом деле, с чего бы понадобилось государю в таком уж вульгарном смысле европеизировать население России? Буквально заставляя бриться и носить европейское платье? Ведь скольких ненавистников это ему добавило!
«Но надо понять и Петра, не терпевшего полумер, недомолвок и двусмысленностей, — пишет Н. Н. Молчанов. — Россия должна быть действительно европейской страной и расстаться со своим во многом полуазиатским обликом… Русский должен был осознать себя таким же человеком, как и немец, то есть любой иностранец-европеец. Ведь вскоре предстояло воевать с ними и побеждать их»[44].
Кроме того, как уже было сказано, брадобритие было вовсе не таким уж поголовным. Ни крестьяне, ни тем более духовенство этим нововведением вообще затронуты не были. Боярам позволялось платить «налог на бороду», ну а государственные чиновники в скором времени сами пристрастились и к удобному европейскому платью, и к парикам (которых сам Петр никогда не носил), и к бритью.
Но опять же, давайте не отливать заново Медного всадника!
Государь был человеком, со всеми присущими человеку недостатками, пороками и грехами. Он боролся с ними, как умел, и не всегда побеждал их. В его действиях часто просматриваются самые прекрасные намерения, которые порою оборачиваются тяжкими результатами.
Могли ли его за это ненавидеть? Конечно, могли и ненавидели. И если кто-то готовил заговор против государя, то вполне мог поискать исполнителя, обиженного и недовольного царским «самодурством». (Во многих случаях кавычек можно и не ставить!)
Но вряд ли на последнем этапе правления такие люди могли оказаться приближенными к царю настолько, чтобы иметь возможность влить яд в его кубок.
Впрочем, кто знает?
А что до его дурного нрава — остается предложить бросить в него первый камень всякому, кто ни разу в жизни не выходил из себя, никогда и ни с кем из близких не бывал несправедлив, ни разу не принимал необдуманных решений, никогда не верил клевете, не впадал в гнев.
Что-то не вижу ни одного камня…
Сыновья измена
Как ни тяжелы были выпавшие на долю Петра Алексеевича испытания, связанные с женщинами, самой страшной трагедией его жизни стала, конечно, гибель его сына, царевича Алексея. Сына, которого он сам убил… Алексей — главный козырь противников Петра Великого. Славянофилы объявили его чуть ли не «мучеником за веру», поборником истинного православия, устоев русской самобытности. Повторяют, что стань он царем, Россия пошла бы по своему, истинному пути развития, не подражала бы Западу, не была бы им развращена.
Повторяют, все время почему-то забывая, что царевич боролся с отцом при поддержке именно злейших врагов России, которые уж никак не могли помогать ему бескорыстно.
Шла Северная война. Долгая, кровопролитная, тяжелая. Основной враг России Швеция после сокрушительного поражения в Полтавской битве утратила свои позиции, но не сдавалась. Англия, мечтавшая о мировом господстве, в принципе не очень печалилась об ослаблении Швеции, но вовсе не хотела усиления России, которая теперь все более пугала Запад своей стремительно растущей мощью. Франция и Голландия попали под влияние Англии. Попытки русских дипломатов заключить союз с Францией провалились. Священная Римская империя германской нации, внешне нейтральная, постоянно занимала враждебную по отношению к России позицию. Австрия не хотела помогать России, прежде всего потому, что была недовольна ее выходом на берега Балтики…
Не унимается и турецкий султан. Отлично понимая, что воевать на два фронта Россия не сможет, Петр пытался заключить мир с Турцией еще перед началом Северной войны. Но с таким давним и «верным» врагом не могло быть прочного мира. Впрочем, ошибочный, вернее, преждевременный шаг сделал в этом смысле и сам Петр: искренне стремясь вызволить из-под мусульманского ига балканские народы, представители которых умоляли Москву о помощи, Петр в 1711 году предпринимает отважный поход на Днестр и Балканы. Засуха, выжженная степь, не оказанная вовремя помощь, которую обещали местные господари, привели к тому, что русская армия оказалась в турецком окружении. Именно тогда Петр пишет письмо недавно учрежденному Сенату, в котором призывает не оказывать ему помощи, если он будет взят в плен, более того, он пишет «не считайте меня своим государем». То есть просит не ставить Россию в зависимость от участи ее монарха. Подлинник этого письма не сохранился, и многие историки очень сомневаются в том, что оно действительно было написано Петром…
Умелая дипломатия русских послов, а также непреклонное мужество русской армии, которая, попав в окружение, готова была сражаться, помогли заключить относительно приемлемый Прутский мирный договор, но не давший никаких преимуществ ее западным врагам: грозное видение Полтавы стояло перед глазами султана, и ему совсем не хотелось злить Россию, отстаивая интересы Швеции.
Таким образом, врагам России не удалось «обойти ее с севера и с юга», и Северная война продолжалась с прежним преимуществом русских.
Но поддержки возможных «союзников» Петру I добиться так и не удалось. Какое-то время была надежда на военный союз с Австрией, но и она, желая угодить Англии, заняла враждебную позицию в отношении России.
Вероятно, западные политики лелеяли надежды, что Россия не выдержит длительной войны в одиночку, ее силы будут сломлены, и тогда ей удастся навязать мир, выгодный Европе.
Но все понимали, что военный напор и военные успехи России держатся на упорстве и твердости Петра Великого. Не будь его, едва ли Москва смогла бы добиться таких завоеваний, едва ли могла быть выиграна Полтавская битва, едва ли с такой осторожностью относилась бы к русским та же Турция.
Надо думать, что именно тогда в Европе стали грезить надеждами на смену власти в России.
И любопытно, что главным козырем Запада становится нынешний главный козырь наших славянофилов — царевич Алексей.
Размежевание Петра с сыном началось давно. Должно быть, неприязнь к отцу внушала наследнику Евдокия, искренне убежденная в том, что Петр «все делает плохо». Возможно, на Алексея оказывали влияние и люди из окружения матери.
