Ричард Косолапов - Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года
Доктор ШТАМЕР: Г. Председатель, в русском документе содержится утверждение, что события особо секретного характера имели место в этом штабном здании и что для русского персонала полковником Аренсом был введен запрет на разглашение, что комнаты были заперты и что каждому разрешали войти в комнаты лишь в сопровождении охранников. Я задал свои вопросы в порядке исключения этой трактовки и доказательства, что у этих требований имеется совершенно естественное объяснение из-за задач, порученных полку и которые требовали, очевидно, известной степени секретности.
По этой причине я поставил эти вопросы. Разрешите мне...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Очень хорошо.
Доктор ШТАМЕР: Я почти закончил с этими вопросами.
[Поворачиваясь к свидетелю.] Катынский лес был огорожен и особенно строго охранялся солдатами?
Г. Председатель, я поясняю насчет этого вопроса, что также предполагается, что этот кордон был только введен полком. Ранее был свободный доступ к лесу, и отсюда делаются выводы, которые вредны для полка.
АРЕНС: Чтобы обеспечить зенитное прикрытие для полкового штаба, я мешал любой вырубке деревьев на топливо в непосредственной близости штаба. В течение этой зимы ситуация была такова, что люди могли рубить лес всюду, где могли его брать.
22 января было довольно массированное воздушное нападение на мое расположение, во время которого была разрушена половина дома. Было практически невозможно найти любое другое местоположение из-за перегруженности местности, и я поэтому предпринял дополнительные меры, чтобы удостовериться, что этот, и так уже поредевший, лес будет сохранен в качестве прикрытия. Будучи, с другой стороны, против расстановки запрещающих знаков, я попросил, чтобы другие подразделения не трогали наши деревья как прикрытие от воздушной атаки. Лес не был закрыт вообще, особенно потому, что дорога должна была быть сохранена открытой для интенсивного движения, и я только время от времени посылал в лес часовых, чтобы посмотреть, не трогают ли наши деревья.
Доктор ШТАМЕР: Обвинение...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор ШТАМЕР, в момент, когда Вам это будет удобно, Вы, конечно, акцентируете внимание на необходимых датах, когда подразделение было там расквартировано и когда это закончилось.
Доктор ШТАМЕР: Очень хорошо,
[Поворачиваясь к свидетелю], Когда Ваше подразделение, Ваш полк разместился в упомянутом Днепровском Замке?
АРЕНС: Насколько я знаю, этот дом был немедленно занят после того, как боевые войска выехали из той области в августе 1941, он был конфискован вместе с другими командованием группы армий и занят передовыми группами. Штаб полка квартировал там постоянно, пока я был там до августа 1945 г.[68]
Доктор ШТАМЕР: Так, если я понимаю Вас правильно, передовая группа заняла его в августе 1941?
АРЕНС: Да, насколько я знаю.
Доктор ШТАМЕР: Когда штаб прибыл туда фактически?
АРЕНС: Несколько недель спустя.
Доктор ШТАМЕР: Кто был в то время командиром полка?
АРЕНС: Моим предшественником был полковник Беденк.
Доктор ШТАМЕР: Когда Вы приняли полк?
АРЕНС: Я присоединился к армейской группе в течение второй половины ноября 1941 и, полностью познакомившись со всеми деталями, я принял команду полка в конце ноября, насколько я помню, 30 ноября.
Доктор ШТАМЕР: Была надлежащая передача от Беденка Вам?
АРЕНС: Весьма тщательная, детальная и долгая передача имела место из-за очень значительных задач, порученных этому полку. Добавлю, что мой начальник, генерал Оберхау- зер, был необычно кропотливым начальником и предпринимал большие усилия, чтобы убедиться, был ли я, в результате переговоров и инструкций, которые я получил, полностью готов к принятию на себя обязанностей командира полка.
Доктор ШТАМЕР: Обвинение также утверждает, что было подозрительным, что в лесу часто звучала стрельба. Если это так, то как бы Вы это объяснили?
АРЕНС: Я уже упоминал, что одной из главных задач полка было принять все необходимые меры, чтобы защититься от внезапного нападения. Учитывая небольшое количество военнослужащих, которых я имел в своем штабе, я должен был организовать оборону и сделать необходимые шаги, которые позволили бы мне получить подкрепление в самое короткое время. Это должно было обеспечиваться посредством радиосвязи с полковым штабом. Я приказал произвести оборонительные учения и подготовить оборонительные сооружения вокруг расположения штаба, и что должны быть маневры и учения при этих работах, вместе с членами полкового штаба. Я лично участвовал в этих маневрах время от времени, и, конечно, выстрелы имели место, особенно в связи с тем, что мы готовились к ночному бою.
Доктор ШТАМЕР: Предполагается, что вокруг здания штаба имели место очень оживлённые и весьма подозрительные передвижения. Пожалуйста, скажите нам кратко, что эти передвижения означали?
АРЕНС: Было неординарное оживленное движение вокруг штаба, которое еще более увеличилось весной 1941[69], поскольку дом перестраивался. Я упоминал, что он был разрушен в результате воздушных налетов. Но и, конечно, движение увеличилось и из-за взаимодействия с соседями. Батальоны на передовой, находящейся на 300- и 400-километровом расстоянии, могли выполнить свою работу, только поддерживая личный контакт с полком и его штабом.
Доктор ШТАМЕР: Предполагается, что имело место активное передвижение грузовиков, расцененное как подозрительное.
АРЕНС: Помимо наших поставок, которые были относительно невелики - коммандос, как я только что упомянул - ввозились на грузовиках; но так же и весь строительный материал, которого я потребовал. Кроме того, движение было обычно весьма затруднено.
Доктор ШТАМЕР: Вы знаете, что приблизительно в 25 километрах к западу от Смоленска было три русских лагеря для военнопленных, в которых первоначально содержались поляки и которые были оставлены русскими, когда немецкие войска приблизились в июле 1941 ?
АРЕНС: Тогда я еще не прибыл. Но никогда во время всего периода, когда я служил в России, я не видел ни одного поляка и не слышал о поляках.
Доктор ШТАМЕР: Предполагается, что из Берлина поступил приказ, согласно которому должны были быть расстреляны польские военнопленные. Вы знали о таком приказе?
АРЕНС: Нет. Я никогда не слышал о таком приказе.
Доктор ШТАМЕР: Возможно, Вы получали такой приказ из какой-то иной инстанции?
АРЕНС: Я уже сказал Вам, что я никогда не слышал о таком приказе и, следовательно, не получал его.
Доктор ШТАМЕР: Расстреливались ли в результате Ваших указаний, Ваших прямых указаний, поляки?
АРЕНС: Никаких поляков не расстреливали по моим указаниям. Никого вообще никогда не расстреливали по моему приказу. Я никогда не отдавал такой приказ в своей жизни.
Доктор ШТАМЕР: Хорошо, Вы не приезжали до ноября 1941. Вы слышали что-нибудь о своем предшественнике полковнике Беденке, отдавал ли он какие-нибудь подобные приказы?
АРЕНС: Я ничего не слышал об этом. С моим штабом, с которым я жил близко в течение 21 месяца, у меня были такие близкие связи и я знал своих людей так хорошо, а они знали меня, что я отлично убежден, что это дело не было совершено ни моим предшественником, ни любым военнослужащим моего прежнего полка. Я, несомненно, столкнулся бы со слухами об этом, по крайней мере.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Это - спорное утверждение, Вы знаете, доктор Штамер. Это не свидетельство; это - мнение. Он говорит Вам, что, по его мнению, могло иметь место.
Доктор ШТАМЕР: Я спросил, слышал ли он об этом от военнослужащих своего полка.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ответ на это был бы «нет», я полагаю, что он не слышал - а не то, что он убеждён, что нет.
Доктор ШТАМЕР: Очень хорошо.
[Поворачиваясь к свидетелю.] После Вашего прибытия в Катынь Вы заметили могильную насыпь в Катынском лесу?
АРЕНС: Вскоре после того, как я прибыл - вокруг был снег - один из моих солдат показал мне, что в определенном месте была своего рода насыпь, которую он едва мог описать как таковую и на которой был березовый крест. Я видел этот березовый крест. В течение 1942 года мои солдаты продолжали говорить мне, что в этом лесу, наверное, имели место бои, но сначала я не обращал внимания на это. Однако летом 1942 эта тема была упомянута в приказе армейской группы, которой позже командовал генерал Фон Харсдорфф. Он сказал мне, что также слышал об этом.
Доктор ШТАМЕР: Эти истории подтвердились позже?
АРЕНС: Да, они действительно, как оказалось, были верны, и я смог убедиться, в общем случайно, что здесь и в самом деле была могила. В течение зимы 1943 - полагаю, в январе или феврале - совершенно случайно я увидел волка в этом лесу, и сначала я не думал, что это был волк; когда я следовал по следам с егерем, мы заметили следы царапин на насыпи с крестом. Я попытался выяснить, что за кости там были. Доктора сказали мне: «человеческие кости». Вслед за этим я сообщил этот факт офицеру, отвечавшему за военные могилы, потому что я полагал, что это было военное захоронение, каких было много в нашей непосредственной близости.
