Александр Больных - Танковые войны XX века
До 30 октября Танковая армия «Африка» еще кое-как держалась. Однако Роммель не скрывал, что ресурсы обороны исчерпаны, и прямо предупредил итальянцев, что прорыв моторизованных соединений приведет к катастрофе. Фельдмаршал уже махнул рукой на южный фланг своей армии, стянув все резервы в прибрежную зону, где англичане продолжали упрямо ломиться вперед. 2 ноября он даже начал частичный отвод войск, пытаясь спасти немоторизованные итальянские пехотные дивизии.
Эти события вызывали тревогу по обе стороны фронта. И Гитлер, и Черчилль были одинаково встревожены. Гитлер приказал своим войскам стоять до последнего, а Черчилль начал рассматривать вопрос о снятии Монтгомери. Однако даже военные операции подчиняются определенным объективным законам. Итальянцы в этом сражении проявили совершенно нетипичные для себя стойкость и упорство, но есть некий физический предел, и 2 ноября, когда англичане в очередной раз атаковали позиции дивизий «Тренто» и «Триесте», те просто растаяли. Роммель, собрав остатки своих танков, бросил их в контратаку, и в районе Тель-эль-Аккакира состоялся встречный танковый бой. Немцы в очередной раз доказали свое полное превосходство. Например, английская 9-я танковая бригада начала атаку, имея 94 танка, закончила, имея 22 машины. Зато у англичан были почти неисчерпаемые резервы, а у Роммеля не было ничего. Его армия начала отступать, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Решающая заслуга в том, что английские танки не были полностью истреблены, принадлежит британской авиации.
В этот момент, когда исход сражения уже был решен, пусть ценой потери более чем 500 танков, Монтгомери предпринимает еще один нестандартный тактический ход. В его распоряжении имеются две или три относительно целые танковые бригады, однако он решает атаковать развалившийся фронт с помощью пехоты.
После этого сражение перешло в стадию преследования, точнее, могло бы перейти, если бы только британскими войсками командовал не Монтгомери. Роммель очень легко оторвался от противника и отошел на позиции к Мерса-Матрух, примерно на 150 километров к западу. Английские историки моментально нашли оправдание этому — начались дожди. Оказалось, что конструктивные особенности T-III и T-IV делают их неподверженными влиянию атмосферных осадков, тогда как «Шерманы» и «Валентайны» безнадежно вязнут в лужах. Да, не знали об этом Гудериан и Гот осенью 1941 года, иначе они не жаловались бы на русскую грязь. Вот так, материальную часть изучать надо! Впрочем, наверное, лучше вспомнить уже упоминавшееся заявление Монтгомери о том, что он не намерен преследовать отступающего противника, сделанное еще до начала битвы.
Результаты сражения под Эль-Аламейном оказались довольно странными. С одной стороны, Танковая армия «Африка» была опрокинута и начала отступление. С другой — потери англичан, особенно в танках, были заметно больше. Тут надо сказать хоть одно доброе слово в пользу Бернарда Монтгомери. Все его операции завершались грудами ломаного железа, но все-таки потери в людях были относительно умеренными. Однако имелась еще и «третья» сторона медали. Значительная часть итальянской армии так и осталась на позициях у Эль-Аламейна, потому что не имела автотранспорта. Впрочем, даже если бы грузовики были в наличии, это мало что меняло по причине острейшей нехватки топлива. Роммель все равно предпочел бы спасать более боеспособные немецкие дивизии. Кстати, ряд историков высказывают мнение, что настойчивость, с которой Черчилль гнал в бой упирающегося Монтгомери, объясняется чисто политическими соображениями. Ему нужна была хоть маленькая победа, но до начала операции «Торч», о которой мы еще поговорим. Кстати, тот же Черчилль весьма кисло отозвался о качествах «Монти» как полководца, заявив, что Эль-Аламейн слишком напоминает сражения 1918 года.
7 ноября немецкие войска оставили позицию у Мерса-Матрух, даже не пытаясь задержаться на ней, так как возникла угроза обхода. Точно так же, не задерживаясь, 13 ноября Роммель покинул Тобрук и отступил к старым укреплениям возле Эль-Агейлы, даже не пытаясь защищать Бенгази, так как опасался обхода в Киренаике. Зря. Наступление 8-й армии проходило под лозунгом «Нашему народу такие блицкриги не нужны». Вспомнив о том, что уже дважды англичане обжигались под Эль-Агейлой, Монтгомери сделал остановку на три недели, чтобы накопить силы и привести свою армию в порядок. 11 декабря Монтгомери начал очередное интересное наступление. 7-я танковая дивизия атаковала немцев в лоб, но на следующий день 2-я новозеландская пехотная дивизия двинулась в обход южного фланга противника. Нет, я решительно отказываюсь понимать замыслы Монти.
Сил у Роммеля не прибавилось, поэтому он снова отступил. К 25 декабря англичане доползли до Сирта (2 недели, 200 километров и полное отсутствие сопротивления врага), где сделали очередную остановку. В общем, отступление продолжалось весьма интересным порядком: одни не слишком торопились, вторые совсем не спешили. Единственное, что продолжало досаждать Роммелю, — это истребители-бомбардировщики союзников. Он остановился возле Буэрата, оторвавшись от англичан примерно на 50 километров. В этот момент удар в спину Роммелю нанесло собственное командование, которое отобрало у него 21-ю танковую дивизию и направило ее в Тунис, где генерал фон Арним дрался с союзниками. Поэтому, как только 15 января Монтгомери намекнул, что собирается наступать дальше, Роммель снялся с места и поехал со всей своей армией дальше, к линии старых французских укреплений на границе Туниса. Англичане ему не мешали.
А теперь мы должны обратить свое внимание на события, происходившие на северо-западе африканского континента. 8 ноября 1942 года союзники высадились в Алжире и Марокко. Знаете, в свое время у нас в областной библиотеке была выставка плакатов военного времени. И на одном из них был изображен Гитлер, получивший удар в челюсть с двух сторон: «Сталинград!», «Тунис!». Вполне обычный реверанс в сторону, как сказали бы сегодня, политкорректности. Я ни на что не намекаю, но почему там не упомянули Эль-Аламейн?!
Опять-таки, мы не будем рассказывать о политических интригах и возне, предшествовавших этой операции, не будем расписывать подробности высадки десанта. Лишь упомянем, что французы сопротивлялись как могли. Это вам не с немцами воевать, когда французские батальоны и полки организованно выстраивались на плацу, чтобы сложить оружие. Англичан и американцев доблестные галлы не боялись или боялись, но меньше, чем Гитлера. В Северной Африке французы еще раз доказали, что с немцами в эту войну они драться категорически не хотели. Может ли парашютный взвод захватить город, в котором расквартирован пехотный полк? Может. Если парашютисты немецкие, а пехота французская, смотрите историю захвата Габеса.
Но нас интересуют боевые действия, развернувшиеся в конце ноября, когда спохватившиеся немцы и итальянцы перебросили в Тунис какие-никакие войска. Больше всего потрясает полнейшая беспомощность англо-американского командования на этом этапе операции, что опять же связано с младенческой наивностью во всех вопросах, касающихся танковых войск и танковой войны. Англичане смотрели свысока на американских генералов, заявляя, что к этому времени у них за плечами уже три с половиной года войны. Однако если посмотреть на то, что натворил командующий британской 1-й армией генерал-лейтенант Андерсон, возникает подозрение, что скрещенные сабля и пушка на погонах у него были неуместным украшением. Примерно так маленький мальчик для игры в войнушку рисует бумажные погончики и пришивает себе на рубашку. Как вы думаете, что проще: пройти по неплохому шоссе примерно 350 километров (расстояние от порта Бужи, занятого союзниками 12 ноября до Туниса) или перебросить по воздуху и морю армию из Германии в тот же Тунис? Правильно думаете: перед немцами стояла несравненно более легкая задача.
Поэтому совершенно никто не удивился, когда наступление Андерсона остановилось на границе Туниса, а сам он панически сообщил в штаб Эйзенхауэра, что имеющегося семикратного превосходства над противником совершенно недостаточно для успешного продолжения операции. Читая такое, сразу понимаешь, что Монтгомери действительно выдающийся представитель британского генералитета, ведь он умел побеждать, имея всего лишь трехкратное (вы только представьте!) превосходство.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Дело в том, что американцы либо не желали, либо оказались неспособны воспринимать боевой опыт сражающихся армий. Это при том, что за два года нейтралитета они имели уникальную возможность наблюдать за происходящим по обе стороны фронта. Их дивизии, высадившиеся в Африке, были укомплектованы прекрасно, но, увы, по штатам мирного времени, которые совершенно не отвечали военным реалиям. Если, скажем, советские дивизии страдали от нехватки тыловых служб, то в американских дивизиях они были раздуты до безобразия. Вообще, в этих дивизиях всего было слишком много. Если мы посмотрим на штат танковой дивизии США образца 1942 года, то увидим, что она имела 390 танков и 119 бронеавтомобилей, что больше подходило танковому корпусу. Такая махина, естественно, была трудно управляема, в чем американцы быстро убедились. И к 1944 году штат дивизии был сокращен на 3000 человек, а танковый парк — на 120 машин. Но ведь все это можно было сделать сразу, стоило ли кровью оплачивать опыт, который в том же 1941 году сам шел в руки как со стороны англичан, так и со стороны немцев.
