Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 1
Есть даже сведения, что Филопатор не ограничился попыткой лишить евреев гражданства, а учинил еще более жестокие преследования. Как-то он согнал александрийских евреев на площади и напустил на них диких слонов. По легенде, толпа издала такой крик ужаса, что слоны испугались, бросились назад и подавили стражу и зрителей-египтян. Опять же, согласно легенде, Филопатор после этой истории раскаялся и не стал преследовать иудеев — счел избавление их от слонов божественным чудом и знамением.
Был ли он вполне вменяем, Филопатор? Трудно сказать, потому что психика неограниченного владыки всегда искажена — уже из-за его безнаказанности.
Главное, больше не было никаких неприятностей, и до самого конца независимого Египта прожили легендарные два квартала Александрии, город в городе. Здесь была построена синагога таких размеров, что слов священника не было слышно у входа; чтобы все знали, когда возглашать «аминь», поднималось специальное знамя.
Иудеям этого было мало, и Птолемей VI дал согласие построить в Египте второй храм наподобие иерусалимского. Такой храм воздвигли не где-нибудь, а в Гелиополе (Манефон перевернулся, наверное, в своей гробнице) в 160 г. до Р.Х. Этот храм, полная копия Иерусалимского, простоял больше двух веков, до Иудейской войны.
В III–II веках до Р.Х. евреи ассимилировались в лоне греческой культуры. Даже не порывая с иудаизмом, они начинали перенимать эллинские обычаи, даже в семье говорили по-гречески, называли детей греческими именами и постепенно становились эллинами полностью или хотя бы частично.
В эту эпоху в жилых домах Иерусалима на стенах и полу появляются мозаики, позже такие дома возникают и в еврейских кварталах других городов. Гробница Схарии и семьи Хезер на Иерусалимском кладбище с колоннами и абаками очень похожа на греческие гробницы в Северном Причерноморье или на Переднем Востоке.
Для этого периода, а потом для римского времени типично украшение синагог, хотя изображение живых существ — вопиющее нарушение запретов иудаизма. Но такие синагоги с украшениями, с фресками на темы Ветхого Завета известны в Малой Азии и в Сирии. Синагога в Тунисе имеет мозаичный пол и стены, расписанные растительными орнаментами, которые переплетаются с изображениями играющих дельфинов и птиц совершенно в римском стиле. И надпись на латыни: «Раба Твоя, Юлия, на свои деньги сделала эту мозаику в синагоге». Как нетрудно понять, Юлия — имя типично римское и уж никак не еврейское.
В эллинистическое время изменяется и планировка синагоги — она становится состоящей из трех сегментов, как и античные храмы (раньше было только два сегмента). При раскопках в Дура-Европос археологи долгое время считали, что ведут раскопки римского храма, — такова была планировка сооружения, столько мозаик было на стенах. А оказалось — синагога…
Поток эллинизации так захлестнул иудеев, что повсеместно появились евреи с именами Язон, Аристовул или Медея, все больший процент людей отступался от законов Моисея, и традиционную жизнь вели по большей части жители деревень, и то не все.
Интересно, как оценивает это явление уже почти современный ученый еврейского происхождения Соломон Михайлович Дубнов: «В жизни древних эллинов, коренных обитателей Греции, были наряду с дурными сторонами и хорошие, как, например, любовь к гражданской свободе, наукам, изящным искусствам, но среди позднейших греков, населявших во времена Селевкидов Сирию и Малую Азию, эти лучшие качества были весьма слабы, а наружу выступали худшие, грубые языческие верования, распущенность нравов, погоня за наслаждениями, страсть к роскоши. Такие наклонности были противны духу иудаизма. Моисеевы законы предписывали иудеям вести скромную жизнь, соблюдать чистоту нравов, воздерживаться от роскоши, не гнаться за удовольствиями, служить невидимому единому Богу, творцу природы, а не идолам, изображающим разные силы природы. Таким образом, евреи, подражавшие греческим обычаям, являлись отщепенцами от своей веры и народности» [25, с. 229–230].
По этому поводу я в силах задать Соломону Михайловичу только один недоуменный вопрос: а как насчет евреев, которые становятся учеными в Российской империи и пишут книги на русском языке? Они-то как, не являются презренными отщепенцами? Нет?
Точно так же, как в Российской империи появились Левитан, Пастернак и Дубнов, точно так же в Египте Птолемеев появились философы-евреи — Аристовул, Эвполем, Эзекиель, Филон Александрийский и многие, многие другие.
Интересно, что феномен эллинизации одинаково оценивают почти полностью ассимилированный С. М. Дубнов и составители израильского учебника [35]: в этом учебнике про евреев в Египте Птолемеев не написано вообще почти ничего. Сказано разве что про антисемита Манефона, но нет ни звука про второй храм и уж тем более про греческих философов еврейского происхождения; даже про таких известных, как Филон, — ни единого слова. По-видимому, Филон не входит в число «Ста знаменитых евреев», а второй храм лучше забыть, как страшный сон. Ведь храм, «как известно», только один, в Иерусалиме, откуда иудеи были изгнаны злыми, отвратительными римлянами. На развалинах «того самого» храма верующий иудей обязан хотя бы раз в жизни пролить слезы об изгнании и о страданиях в диаспоре. Нет и не может быть второго храма!
Ведь и правда! Если юные граждане Израиля будут знать об этом храме, в Александрии, они, чего доброго, не так уж рьяно кинутся рыдать — и на развалинах храма, и на реках вавилонских и сибирских. Чего доброго они, еретики, захотят взять и построить храм, если уж он так необходим. Чего выть, как гиены, на развалинах двухтысячелетней давности, если можно построить храм в Александрии… а также и в Москве, Лос-Анджелесе, Красноярске и Токио. Нет-нет! За нехваткой учебного времени и бумаги на учебники о втором храме — ни гу-гу!
Вернемся теперь к Манефону, попробуем понять, откуда же вдруг его гнев?! Объяснить поведение Манефона я могу только одним способом: он стоял на позициях не эллинов, а египтян. В конце концов, египетские жрецы, образованная египетская знать были его первыми учителями, его общественным кругом. А верхушка египетского общества евреев, что поделать, не любила. Эта верхушка считала, что это она должна стоять у трона Птолемеев-фараонов. В евреях этот слой видел попросту наглых выскочек и относился к ним плохо и даже агрессивно. Отсюда, похоже, и оценки Манефоном «народа прокаженных и сумасшедших».
Антисемитизм Манефона совершенно не похож на антисемитизм, который хотело бы видеть большинство евреев, — на антисемитизм злобных неудачников и недоучек. Но в нем проявляется другая сторона этого явления: за громкими фразами, жуткими обвинениями и далеко идущими выводами очень хорошо заметны деловые интересы и политические страсти.
Но вот в чем Манефон явно ошибался: ни о каком единстве евреев и ни о какой взаимовыручке речь, на мой взгляд, не шла. Более того: мне трудно представить себе народ, больше расколотый и больше склонный к внутренним ссорам и дрязгам, чем евреи в эллинистическое время. Мало того, что сохранялось и даже обострилось противостояние жителей Иудеи и евреев диаспоры, постоянно возникали споры о том, можно ли строить второй храм в Александрии или Иерусалимский храм должен оставаться единственным. К этим страстям добавились страсти по ассимиляции, и, конечно же, возникло множество группировок, расходившихся в том, до какой степени ассимилироваться позволительно. А тут еще и начал изменяться сам иудаизм…
ИУДАИЗМ — МИРОВАЯ РЕЛИГИЯ
Если община евреев, при размахе-то ассимиляции, и сохранилась, то лишь по одной причине: многие греки и египтяне стали принимать иудаизм. Обряд принятия иудаизма иноплеменником называется гиюр, и в те времена он был очень легким и простым. Иудаизм же был сложнее идолопоклонничества и нес в себе более высокую мораль. В конце концов, и Яхве, и пророки Израиля не устраивали драк и не спали с чужими женами, как Зевс, не затевали сомнительных делишек, как Аполлон и Афина Паллада.
Прав, тысячу раз прав мудрейший Эркюль Пуаро, гениальный сыщик, порожденный фантазией Агаты Кристи: «Эти боги и богини… они выглядели личностями криминальными. Пьянство, дебоширство, кровосмешение, насилие, грабеж, убийство и мошенничество — словом, достаточно, чтобы держать уголовное право в постоянном напряжении. Ни приличной семейной жизни, ни порядка и метода. И даже в преступлениях — ни метода, ни порядка!» [51, с. 398].
Еще под властью Персии иудеи спорили, должен ли иудаизм оставаться племенной веркой, идеи и запреты которой касаются только одного малого племени, или же иудаизм позволительно нести другим народам. Разные пророки изрекали по этому поводу настолько разные мнения, что впору заподозрить: а может, они говорили от имени разных богов?!
