Джеймс Олдридж - Каир. Биография города
В 1849 году озеро Эзбекие почти полностью засыпали землей, хотя вокруг него проходил канал и стояли новые, европейского типа дома. Все путешественники, упомянутые мною, утверждают, что вокруг Эзбекие находились европейские гостиницы. Так, Гарриет Мартино упоминает, что в 1846 году отели «д'Ориан» и «Шепердс» были переполнены, и, по ее словам, здесь можно было провести время в очень «приятном» обществе. По-видимому, это первое упоминание о роли отеля «Шепердс» в жизни европейцев Каира.
Мухаммед Али оставил в Каире еще один след своего владычества — византийскую мечеть над цитаделью, ныне главный объект туристических маршрутов. Большинство специалистов по исламскому искусству относится к мечети настороженно и неприязненно. Гастон Вейт пишет, что «здание производит эффект только своими грандиозными масштабами» и лишь величина да удачное расположение объясняют популярность мечети. У нее большие, тяжелые купола и тонкие, слишком нежные и хрупкие, сферические минареты. Строительство мечети началось в 1824 году и закончилось в 1857 году. Мухаммед Али привез греческого архитектора из Константинополя, который взял за образец тамошнюю мечеть Нури Османия. В Константинополе такая мечеть была бы к месту, но в Каире она навсегда осталась чужеродной. Мухаммеда Али сильно недолюбливают в современном Египте, и я спросил Шафика из Управления по охране исторических памятников, что думают о мечети сейчас. Он ответил: «Она совершенно неуместна. Но в ней есть свое очарование, и любоваться ею можно и ныне».
За мечетью любовно ухаживают. Внутри она застелена коврами и хорошо освещена. Фасад из желтого алебастра (который Бедекер считал «недоброкачественным»), по мнению Чарлза Дидьера, обладает «несравненной прелестью», хотя мечеть в целом ему не нравилась. Правда, прозрачный камень с его чудесными оттенками и напоминающими мрамор извилистыми прожилками радует глаз, когда поднимешься на бурый голый холм и взглянешь на мечеть вблизи. «Ханафия» (бассейн для омовений) во дворе мечети, сделанный в китайском стиле, по мнению Бедекера, просто «подделка под турецкий» рисунок, что довольно справедливо. Туристам обычно показывают во дворе башню, на которой установлены большие часы, подаренные французским королем Луи Филиппом своему верному другу Мухаммеду Али. Однако, как обязательно добавит современный египтянин, эти часы — все, что египтяне получили от французов за Суэцкий канал.
Со стен мечети открывается замечательный вид на город. Кажется, что ты глядишь вплотную на уже знакомое тебе лицо. Отсюда виден также лес уникальных каирских «вентиляторов» на крышах домов — все повернуты отверстием на север, откуда они ловят прохладный бриз. Эти вентиляторы (малкаф) существуют в Каире много веков и, по-видимому, останутся на крышах до тех пор, пока будет дуть северный ветер.
Мечеть Мухаммеда Али — это последний вздох уходившей эпохи османского влияния. Ее византийский стиль не имеет ничего общего ни с Европой, ни тем более с арабскими или египетскими традициями. Мечеть — правдивый портрет самого Мухаммеда Али. Она символизирует тот период, когда исчезли остатки турецкого господства и Европа прибрала к рукам Египет. Хлопок и канал принесли в страну деньги и кредит, а заодно и спекулянтов. За тридцать лет — до английской оккупации в 1882 году — облик Каира до неузнаваемости изменился.
12 Европеизированный Каир
Мы, именующие себя христианами, — писал Д. А. Камерон в 1898 году, — должны испытывать чувство стыда, вспоминая, как в течение тридцати лет (1849–1882) христианские авантюристы притесняли мусульман Египта. Нет, они не стреляли их, но вели себя по отношению к ним жестоко и несправедливо, злоупотребляли своими привилегиями и режимом капитуляций, манипулируя таинственными процессами европейского законодательства, о котором не имели никакого представления восточные народы».
Речь идет о той деятельности крупных банковских домов Европы, которую Камерон именовал «жульничеством и мошенничеством». Путем бесчестных и нечистоплотных ростовщических махинаций банки при поддержке и покровительстве своих правительств захватили контроль над египетской экономикой. Они взимали грабительские проценты по займам Египту, и прежде чем паше удавалось получить хоть пенни из взятых взаймы денег, у него — с помощью разных юридических трюков — уже вычитали до 25 процентов всей суммы. Вычеты производились на таких условиях, что практически было невозможно выплатить заем. Чтобы заставить Египет выплатить займы, пришлось бы объявить его банкротом и прибрать к рукам всю страну. Некоторые хорошо известные ныне торговые банки Европы нажили состояние на ограблении Египта. Но прежде всего виноваты правившие паши, безумные расточители, считавшие, что Египет, его экономика, его народ — это бездонная бочка.
Мухаммед Али сошел с ума и умер в 1849 году. После него правили: его внук Аббас (1848–1854), затем один из его сыновей, Сайд (1854–1863), другой внук Исмаил (1863–1379), его правнук Тевфик (1879), после чего, в 1882 году, в Египет пришли англичане. В годы правления этих четырех ничем не отличавшихся пашей Египет был буквально сбит с ног «европейским ураганом», и в процессе безудержной борьбы европейцев за богатства страны Каир наводнили купцы, банкиры, туристы, военные, инженеры, исследователи, священники и шарлатаны.
В какой-то степени Мухаммеду Али удавалось сдерживать этот наплыв или, по крайней мере, контролировать деятельность европейцев в Египте. Но никто из его преемников не обладал достаточной силой, чтобы противостоять даже самым отъявленным мошенникам из Европы. Фоном европейскому присутствию, распространившемуся по Египту словно эпидемия, служило соперничество между Англией и Францией. Французы принесли с собой увлекательные идеи, французский язык, французскую культуру и доминировали в общественной жизни и дипломатии. Англичане ввезли в Египет железные дороги, политику и деньги, чем победили соперников без особого труда. На протяжении тридцати трех лет — со времени смерти Мухаммеда Али до английской оккупации — французы лихорадочно готовились к строительству, строили Суэцкий канал и наконец построили его. Англия сначала не была заинтересована в канале и считала Египет важным барьером между Европой и Индией. Она больше интересовалась дешевым хлопком, финансовыми выгодами от владения землей и скупки урожая. Но коль скоро французы построили канал, Англия решила овладеть или каналом, или всем Египтом, а в итоге захватила и тот и другой.
Хотя французы и англичане инспирировали и подогревали процесс европеизации Египта, особенно Каира, они не были одиноки. Почти все европейские страны и почти все слои европейцев были представлены в этом центре «золотой лихорадки».
Европеизация Каира была следствием постепенно возраставшего влияния европейцев. Англичане и французы в конце концов этого и добились, но не совсем.
Все началось с того, что европейцы завезли свои нормы поведения и свои представления о том, в каких домах им надлежит жить, как жить, какие уборные им нужны и какого рода публичными домами им хотелось бы пользоваться в Каире. Эти импортированные вкусы оказали большое влияние на пашей, купцов и принцев; а к 1850–1860-м годам многие египтяне побывали за границей и привезли уже свои представления о том, какие брюки им носить, как должны выглядеть магазины, улицы, дома и какие развлечения нужны в городе. Для воплощения в жизнь этих идей были приглашены иностранные архитекторы и инженеры. Из сочетания потребностей богатых пашей, наличия иностранных специалистов, импорта европейских капиталов и началась «перелицовка» Каира. Сперва были построены несколько домов и дворцов, но затем европеизация стала целеустремленной политикой, доходившей до крайностей. Еще до прихода англичан можно было провести через весь Каир с севера на юг линию, к востоку от которой находился старый средневековый арабский город, а к западу (исключая Булак) — новый европейский город. Это деление сохранилось до сих пор.
Деление Каира на восточный и западный не случайно. Город не мог расти на восток, ибо там находятся Мукаттамские горы, на склонах которых нельзя было строить дома из-за отсутствия воды. Город был вынужден продвигаться на запад. Нил отступал на запад, оставляя за собой низменные солонцовые земли, которые надо было или осушать, или засыпать, что стоило очень дорого. Однако благодаря импортированному капиталу и привезенным инженерам это стало возможным, и европейский Каир начал расти на старом русле отступавшего Нила.
Новый Каир представлял собой сложный комплекс нововведений: появились техника и деньги, обычаи и нравы и даже новый тип путешественника. На местной почве вырос новый тип бизнесмена, новый тип иностранца, новый тип придворного, солдата, новый тип лавочника, новый вариант среднего класса и, конечно, новые виды коррупции и эксплуатации. Только низшие слои общества не получили никакой пользы от изменений и, как писал Камерон, страдали не меньше, а больше от этого очередного иностранного вторжения.
