Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе
В ткань этого, основного, повествования о жизни, смерти и посмертной славе героя-воина вплетаются иногда и другие мифологические мотивы; в некоторых образах можно угадать не только «вспомогательный персонал» Асгарда (валькирий), но и самих асов. Третий ярус верхней, «небесной» зоны камня из Стура Хаммарс открывается изображением, в котором видят Одина, висящего на дереве, во время его мистического испытания-жертвы, ради постижения тайны рун:
Знаю, висел яв ветвях на ветрудевять долгих ночейпронзенный копьемпосвященный Одинув жертву себе жена дереве томчьи корни сокрытыв недрах неведомых
[Речи Высокого, 138]Впрочем, это может быть и сцена жертвоприношения, воспроизводящего эддический миф. Как и «Троица» на камне из Санда — то ли Один, Тор и Фрейр, то ли жрецы с их атрибутами (копьем, молотом, серпом); на стеле, одной из поздних (XI в.) есть руническая надпись с именами Родвиск, Фарбьёрн, Гунбьюрн.
Важен при этом сам факт соединения на поздних готландских стелах двух знаковых систем — изобразительной и рунической, которые до конца эпохи викингов в островной культуре Готланда сосуществовали и не пересекались. Изобразительные образы и руны в равной мере связаны со становлением и развитием древнесеверного мифа и эпоса, если рассматривать их в широком скандинавском контексте. Как и ранние готландские изображения, руны возникли в архаических глубинах германских культур [316], в эпоху германо-греко-римских контактов, возможно, в Северном Причерноморье периода готского владычества (II–IV вв. н. э.). Старший рунический алфавит, из 24 знаков, был в общегерманском употреблении со II по VII в.; к эпохе викингов в Скандинавии формируется сокращенный, 16-значный, алфавит — футарк.
Каждый знак имел имя собственное, а футарк в целом, разделенный на три разряда — роды (aettir): Freys aett, Hagal aett, Tys aett, это — заклинание, своего рода миниатюрная, ритмически организованная мифологическая поэма или песнь:
Freyr (fé), ur, turs, áss, reið, kaun
Hagl, nauð, iss, ár, sól
Tyr, bjarkan, maðr, lögr, yr
В этом стихотворном заклинании переплетены скальдическим тмесисом собственные имена асов (Фрейр, Хагаль, Тюр), имена нарицательные богов и чудовищ (ас, туре), отвлеченные понятия — иногда, видимо, персонифицированные (год-урожай, нужда), обожествляемые природные объекты (солнце), социальные термины (муж, закон). Каждой из рун была свойственна синкретичность функций: ň — это Фрейр, бог-конунг Ингви, бог урожая, ван среди асов, но это и fé — богатство, имущество, наследие, достояние. l, Тюр — Победа:
Руны победыКоль ты к ней стремишьсявырежи ихна мечи рукоятии дважды пометьименем Тюра!
[Речи Сигрдривы, 6]Руническая письменность в представлении скандинавов эпохи викингов была могущественным средством воздействия на окружающий мир и пользоваться ею мог не каждый. Эгиль Скаллагримссон предупреждал, вырезав благотворное заклинание:
Рун не должен резатьтот кто в них не смыслитв непонятных знакахкаждый может сбиться
[Сага об Эгиле, 72]Ему же принадлежит вредоносное заклинание, вырезанное рунами:
«Он взял орешниковую жердь и взобрался с ней на скалистый мыс, обращенный к материку. Эгиль взял лошадиный череп и насадил его на жердь. Потом он произнес заклятье, говоря: — Я воздвигаю здесь эту жердь и посылаю проклятие конунгу Эйрику и его жене Гуннхильд. — Он повернул лошадиный череп в сторону материка. — Я посылаю проклятие духам, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли себе покоя, пока они не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд из Норвегии. — Потом он всадил жердь в расщелину скалы и оставил ее там. Он повернул лошадиный череп в сторону материка, а на жерди рунами вырезал сказанное им заклятие»
[Сага об Эгиле, 57].Текст этого заклинания, как показал норвежский рунолог Магнус Ульсен, сохранен в двух висах Эгиля, переданных в той же саге:
Да изгонят гадана годы строги богиу меня отнявшанудой ношу судна!Грозный вы на гнусногогнев на святотатцарушьте, Тор, и края асФрейр и Ньёрд скорее!Гонит меня нынекнязь поправший правобратобойцу буйствомблазнит баба злаяверит он наветамветру речи вреднойсмолоду умел яместь вершить по чести
[Поэзия скальдов, 31–32]Записанные рунами, эти висы содержали бы каждая по 72 знака, т. е. трижды общее количество рун старшего рунического алфавита; в них, таким образом выдержаны магические числовые соотношения [369, с. 235–239; 214, с. 145]. Тем же магическим отношениям (16 или 24) подчинена композиция ранних произведений звериного стиля — золотых воротничковых гривен VI в. из Мене, Оллеберга, Фьерестадена [231, с. 17].
И семантика, и форма рун непосредственно связаны с мифологией. Руны — дар Одина, завоеванный им ценой тяжкого мистического испытания, когда, пронзенный копьем и повешенный на ветвях мирового древа, совершал он шаманское странствие по трем мирам:
Никто не питалникто не поил менявзирал я на землюподнял я руныстеная их подняли с дерева рухнулСтал созревать яи знанья множитьрасти процветаяслово от словаслово рождалодело от деладело рождалоДевять песен узнал яот сына БёльторнаБестли отцамеду отведалвеликолепногочто в Одрерир налитРуны найдешьи постигнешь знакисильнейшие знакикрепчайшие знакиХрофт их окрасила создали богии Один их вырезал
[Речи Высокого, 139–142]Далее в «Речах Высокого» излагаются заклинания, предваряемые вопросами, охватывающими все ступени языческой ритуальной практики (включая искусство пользоваться рунами):
Умеешь ли резать?Умеешь разгадывать?Умеешь окрасить?Умеешь ли спрашивать?Умеешь молитьсяи жертвы готовить?Умеешь раздать?Умеешь заклать?
[Речи Высокого, 144]Миф и воплощающий этот миф ритуал — вот первичная сфера применения рунической письменности. Но примерно в то же время, когда после эпохи Великого переселения народов в древнесеверной культуре формируется наряду с начальным, мифическим, новый, эпический пласт, когда на грани вендельского периода и эпохи викингов, на готландских стелах к мифологическим образам присоединяются образы эпические, руны, как и изобразительные образы, становятся средством выражения эпоса.
Древнейшая из шведских надписей на рунических камнях эпохи викингов, датированная IX в., на камне из Рек в Эстеръётланде, содержит верифицированный текст из 800 знаков [337, с. 13; 338, с. 130]. В надписи, вырезанной в память Вемода, сына Барина, помещена строфа, представляющая собой отрывок из эпической песни — примерно так же, как изобразительные сюжеты из того же эпоса помещались на готландских стелах:
Правил Тьодрекдерзновенныйвождь морских воевбрега Рейд-морясидит снаряженныйна скакуне своёмщит раскрашенныйзащитник Мерингов
Теодорих Великий, король остготов в Италии, отождествлен здесь с правителем Рейдготаланда — эпической страны готов, находившейся по «Хеймскрингле», где-то по соседству с владениями свейских Инглингов [Сага об Инглингах, 18]. В песнях «Старшей Эдды» соответствий этому отрывку или даже кругу сюжетов нет: в эпоху викингов, по-видимому, северный эпос был значительно богаче, и не исчерпывался песнями, записанными в Исландии в XII–XIII вв.
Верифицированные рунические тексты [295] позволяют судить о движении от мифа к эпосу, а затем — к поэтической проекции мифо-эпических норм на окружающую жизнь, движения, которое дало впоследствии высшее из достижений эпохи — поэзию скальдов. Сами по себе рунические камни выражали одну из ведущих этих норм — представление о «посмертной славе», orðrómr, dómr um dauðan hvern — «сужденьи о каждом из мертвых» [Havamal, 77]. Рунические надписи — прежде всего эпитафии, посмертная оценка человека, данная коллективом (прежде всего родовым) и для коллектива (прежде всего потомков).
Личность, вычленяющаяся из родового коллектива и в тоже время своей индивидуальной судьбой составляющая часть судьбы этого коллектива, — вот следующий, после мифических богов и эпических героев, ряд персонажей, следующий уровень образов древнесеверной поэзии. Рунические камни запечатлели начальную фазу этого процесса, в надписях типа Хёгбю (Эстеръёталанд) [140, с. 121]: