Вильгельм Тике - Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг.
После разведки местности и выделения охранения в направлении перевала Домбай — Ульген 16 августа надо было идти дальше, но вскоре оказалось, что с фронта перевал не взять, на нем находились советские войска. Майор фон Хиршфельд, превосходный тактик, решил ввести противника в заблуждение атакой с фронта, незаметно для него направил в обход одну из подчиненных ему групп и сбросил противника с перевала. Вот что по этому поводу рассказывал командир группы охвата обер-лейтенант Нойхаузер:
«Были образованы две боевые группы — одна под командованием капитана Пёссингера, другая — моя. Один взвод в высокогорном снаряжении, но без снаряжения для скалолазания, взвод егерей, взвод станковых пулеметов, взвод тяжелых минометов — такой состав обеих боевых групп. У каждой группы была своя задача. В то время как Пёссингер сначала атаковал с фронта, я со своей боевой группой должен был отклониться далеко вправо, чтобы с тыла выбить противника, окопавшегося на перевале. Мы так часто отрабатывали подобные задачи еще на Кранцберге под Миттенвальдом! Рассчитанные три часа марша и восхождения были для нас наиболее утомительными за все время наших прежних действий на Кавказе. По склону горы тянулась плоская впадина, которая мне показалась подходящей для того, чтобы незаметно для противника достичь своей цели. Добравшись до верхней трети, мы отклонились влево, при этом мы должны были миновать широкое снежное поле, и там уже нас обстрелял противник. Тогда нам пришлось вернуться и спуститься. За второй горной цепью повторилось все снова. Теперь я шел впереди моей усталой группы, чтобы разведать местность. Стрелки медленно продвигались за мной — у каждого из них за спиной была «большая туча» — рюкзак и оружие. Из-за валуна показались двое русских с поднятыми руками. Это были солдаты поста охранения. Они предоставили нам ценную информацию. Я добрался до гребня и получил полную картину жизни и деятельности противника в долине. В 500 метрах на противоположном склоне происходило постоянное движение противника. Почти на таком же удалении у подножья горы у костров сидели группы противника, готовили еду и ели. На перевале было много войск. Подходившие одна за другой группы егерей равномерно распределялись вдоль гребня. Боевая задача, как таковая, могла быть выполнена. Я счел нашу позицию настолько удачной, что решил нанести после тщательного измерения расстояний огневой налет по группам противника, находящимся в лагере. Очереди станкового пулемета, минометные мины и даже выстрелы из карабинов настолько ошеломили противника, что результат налета был потрясающим. Общее впечатление было такое, что русские в этой неожиданной обстановке почувствовали себя очень неуверенно, так как, в общем, мы оказались у них за спиной.
В 14.00 я сам в качестве посыльного отправился назад, чтобы доложить капитану фон Хиршфельду о выполненной задаче, моих наблюдениях и предположениях. Я получил приказ атаковать противника с тыла. В том случае, если это окажется невозможным, я должен буду подать сигнал ракетой, и Пёссингер будет атаковать перевал с фронта, тогда как мы будем поддерживать его огнем. После двух с половиной часового восхождения я снова был со своей боевой группой. Но обстановка изменилась. Противник отходил двумя группами, каждая из которых поочередно прикрывала другую огнем. Группа Пёссингера сразу же начала наступление с фронта, опередила прикрытие противника, и мы открыли огонь по отступавшим русским. Перевал наш! Наступила ночь. Все мы смертельно устали, настолько устали, что даже жесткий скалистый грунт не мешал сну».
Вечером 17 августа 1942 года штурмом был взят Клухорский перевал (2816 м). Самая высокая точка на Военно-Сухумской дороге была в немецких руках. Группа Нойхаузера получила двухдневный отдых, а боевая группа капитана Пёссингера пошла по пятам за противником.
В тот день группа капитана Грота, состоявшая из его прежней 13-й роты 99-го горнострелкового полка (теперь ею командовал обер-лейтенант Хирхольцер) и из подчиненной Гроту высокогорной роты 1-й горнострелковой дивизии, подошла по долине Кубани восточнее группы фон Хиршфельда к 3546-метровому перевалу Хотю-Тау у западного подножья Эльбруса. Хотя Гроту не мешало вражеское охранение, зато приходилось преодолевать взорванные мосты, крутые скалы и непроходимые осыпи.
На высоте почти 3000 метров под диким юго-западным склоном Эльбрусского массива у края ледника Уллу-Кам расположилась лагерем головная группа из 20 человек. Вьючная группа с вооружением, боеприпасами и продовольствием отстала. Необходимо было дождаться ее прибытия. Грот еще до полуночи направил разведывательный дозор из восьми человек под командой офицера разведки обер-лейтенанта Шнайдера с задачей разведать обстановку, расположение и вместимость приютов в районе Эльбруса. На единственной имевшейся в распоряжении карте масштаба 1:100000, снятой с русской карты 1:84000, в районе Эльбруса были обозначены три приюта: расположенный на высоте 4045 м Западный приют у юго-западного гребня горы, приют на высоте 4100 метров на бесконечном просторе ледника южнее восточной вершины и находящийся на высоте 4690 метров приют Гастухова у южного подножья восточной вершины.
Не было ни Западного приюта, ни приюта Гастухова, однако приют, обозначенный на высоте 4100 метров, оказался гостиницей «Интуриста» современной постройки с алюминиевым покрытием, центральным отоплением и электрическим светом. Но находился он на высоте 4200 метров и был переоборудован в казарму. Кроме того, на высоте 5300, на узкой седловине между восточной и западной вершинами Эльбруса имелся сарайчик из фанеры, который был заполнен льдом и вряд ли мог быть использован в качестве укрытия. Недалеко от отеля, вокруг метеостанции солидной постройки было несколько фанерных домиков.
Обеспеченный такими неточными картами и абсолютно не знающий местных условий, капитан Грот со связистом в 3.00 17 августа пошел за разведывательным дозором Шнайдера, чтобы как можно скорее получить данные разведки. Остаток его небольшого отряда получил приказ дождаться вьючной колонны и, как только она прибудет, следовать за ним.
На восходе солнца капитан Грот и его связист находились на высоте перевала Хотю-Тау (3546 метров). Перед ними открылся чудесный вид на царственные вершины Центрального Кавказа от Ушбы и Дыштау да Коштантау. Перед ними лежали протянувшиеся на 17 километров с запада на восток языки ледников Азау, Гара-Башиша, Терскола и Джика-Угон-Кес. Грот не поверил своим глазам, когда посреди этой выветренной, пересеченной многочисленными разломами ледяной пустыни, в шести километрах от себя на скале, на 650 метров выше, увидел покрытый металлом, сверкающий на солнце отель. Дозора Шнайдера не была видно. Ночью на твердом льду ледника Азау он не оставил ни следа. Грот был уверен в том, что Шнайдер со своими людьми захватил заметное издали и, по-видимому, необитаемое здание. На хорошо заметное место на тропе он положил письменный приказ главной группе немедленно следовать за ним.
Чем выше поднималось солнце, тем мягче становился лед и глубже снег на леднике. К середине дня каждый шаг давался с большим трудом. Сверкающая на солнце цель медленно приближалась. И вдруг капитан заметил, что там откуда-то поднимается гостеприимный дымок! Там мог быть только Шнайдер со своими людьми. Ничуть не бывало!
Тем временем произошло следующее: к утру Шнайдер добрался до этого своеобразного, напоминающего дирижабль здания и своевременно обнаружил, что оно занято противником. Поэтому дозор ушел вверх по леднику, чтобы занять там позицию.
Мастер-альпинист Шварц из Оберсдорфа побежал вниз с горы, чтобы предупредить своего земляка-шваба.
Грот задумался: атаковать? — Идиотизм. Повернуть назад? — Бессмысленно! Перед русскими-то пулеметами! Сначала он приказал своему верному связисту, мюнхенскому чистильщику каминов Штайнеру залечь рядом со Шварцем. Затем достал из рюкзака белый платок и, размахивая им, с видом полного отчаяния, едва живой от усталости, тяжело зашагал по рыхлому снегу к ближайшей русской пулеметной огневой точке. Грот позволил без сопротивления взять себя в плен. Красноармейцы, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, повели его к отелю, где стояла группа офицеров. Командный пункт находился на метеостанции. Грот опытным взглядом заметил старого опытного командира горнострелковой роты. Ее полнокровный взвод, состоявший из киргизских горных стрелков, занимал гостиницу и образцово подготовленные оборонительные позиции. С помощью начерченного в блокноте для донесений эскиза и своеобразного ломаного языка восточного фронта, позволявшего в случае необходимости наладить взаимопонимание между людьми в тех случаях, когда необходимо было преодолевать европейско-азиатскую языковую границу, боровшемуся за свою жизнь и успех операции капитану удалось объяснить русскому командиру, что он окружен со всех сторон, отовсюду приближаются превосходящие силы, а он, капитан, направлен в качестве парламентера, уполномочен предоставить хозяевам свободное отступление, чтобы предотвратить кровопролитие.
