Музей-заповедник А. С. Пушкина - Владимир Семенович Бозырев
Стихотворение это («И. И. Пущину») вместе с посланием декабристам «Во глубине сибирских руд» привезла Пущину в Сибирь А. Г. Муравьева, жена декабриста Н. М. Муравьева.
В этот приезд в Михайловское Пушкин написал и «Записку о народном воспитании». Когда царь прочел ее, он отметил, что изложенное в «Записке» мнение, «будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для будущего спокойствия» и завлекшее самого поэта «на край пропасти». Этим было положено начало высочайшей цензуре, которая так тяготила Пушкина до конца жизни.
Вернувшись в Москву, Пушкин пробыл там до весны 1827 года, а потом поехал в Петербург. Из столицы он намеревался ехать, как писал брату, «или в чужие края, т. е. в Европу, или восвояси, т. е. во Псков...». За границу Пушкин не поехал, а, как сообщал Дельвигу, «убежал в деревню, почуя рифмы». Оттуда поэт писал своему другу: «Я в деревне и надеюсь много писать... вдохновенья еще нет, покамест принялся я за прозу».
Большую часть более чем двухмесячного пребывания в деревне Пушкин посвятил работе над историческим романом «Арап Петра Великого» — своим первым опытом в прозе. Тогда же он написал стихотворение «Поэт», начал седьмую главу «Евгения Онегина» и еще несколько стихотворений.
Выехав в октябре из деревни в Петербург, поэт на станции Залазы случайно встретил в арестантском обозе Кюхельбекера и на следующий день так записал в дневнике об этой встрече:
«...вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем. ...Я вышел взглянуть на них.
Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели... Увидев меня, он с живостию на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга — и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг к другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством — я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали. Я поехал в свою сторону. На следующей станции узнал я, что их везут из Шлиссельбурга,— но куда же?»
Кюхельбекера перевозили в Динабургскую крепость[19].
В августе 1830 года по дороге из Петербурга в Москву Пушкин вновь на короткое время заехал в Михайловское.
После освобождения из ссылки Пушкин не получил желанной свободы. Его постоянно преследовал своей «опекой» Бенкендорф, много мучений приносила бесцеремонность цензора-царя, без одобрения которого поэт не имел права печатать свои произведения. Снова над его головой сгущались тучи в результате затеянного властями «дела» о стихотворении «А. Шенье». Поэт не без оснований думал одно время о готовившихся ему новых карах.
В тяжелой атмосфере светского Петербурга ему не было «отрады», он все чаще и чаще мысленно искал ее в родной деревне, в близости к народу, в полюбившейся навсегда природе. Именно в то время он с любовью пишет в стихах картины сельской жизни:
Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых;
Теперь мила мне балалайка,
Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака.
Мой идеал теперь — хозяйка,
Мои желания — покой.
(«Евгений Онегин»)
Почти в то же время, когда писались эти строки, поэт предпринял практические меры, чтобы перебраться в деревню, где он намеревался всерьез заняться творчеством: он просил П. А. Осипову выяснить возможность покупки соседнего с Михайловским сельца Савкино. Мечта о деревенском покое, об иной жизни, приносящей душевное удовлетворение, выражена поэтом в стихотворении «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит», обращенном к жене:
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.
Мысль выйти в отставку и на длительное время уехать из Петербурга возникла у Пушкина летом 1834 года. 2 мая 1835 года он писал об этом Н. И. Павлищеву, мужу своей сестры Ольги Сергеевны: «Думаю оставить Петербург и ехать в деревню, если только этим не навлеку на себя неудовольствия».
В мае 1835 года Пушкин снова приехал в Михайловское. По воспоминаниям М. И. Осиповой, он выглядел скучным, утомленным. «Господи, говорит, как у вас тут хорошо! А там-то, там-то, в Петербурге, какая тоска зачастую душит меня!» — вспоминала она.
В месяцеслове на 1835 год П. А. Осипова записала: «Майя 8-го неожиданно приехал в Триг. Александр Сергеевич Пушкин. Пробыл до 12-го числа и уехал в Петерб. обратно, а между тем Н. Н. (Наталья Николаевна Пушкина, жена поэта. — В. Б.) 14-го родила сына Григория».
Эта поездка Пушкина в псковскую деревню была для многих друзей поэта и даже для его родных полной неожиданностью. Так, мать поэта, Надежда Осиповна, 7 мая 1835 года сообщала его сестре Ольге Сергеевне в Варшаву:
«Как новость скажу тебе, что Александр третьего дни уехал в Тригорское... Ты, быть может, подумаешь, что это за делом, вовсе нет: ради одного лишь удовольствия путешествовать, и по такой плохой погоде!
Мы очень были удивлены, когда он накануне отъезда пришел с нами попрощаться. Его жена очень опечалена.
Признаться надо, братья твои чудаки порядочные и никогда чудачеств своих не оставят».
Конечно, эта поездка отнюдь не была чудачеством. Накануне новой попытки выйти в отставку со службы Пушкин хотел посмотреть, в каком состоянии была усадьба, оставленная без надлежащего присмотра. Ведь в случае благополучного решения вопроса об отставке он собирался ехать к деревню с семьей и, как заботливый муж и отец, не мог позволить себе привезти жену и детей в беспризорное, неблагоустроенное имение. Вот почему эту, с точки зрения близких, чудаческую поездку Пушкин считал в тот момент необходимой. Ради нее он отложил все дела, и домашние, и литературные, в Петербурге; более того, он признавал, что «принужден был совершить эту поездку», об этом он после возвращения из Михайловского писал 16 мая 1835 года теще Н. И. Гончаровой: «Наталья Николаевна... родила в мое отсутствие (сына Григория. — В. Б.), я принужден был по своим делам
