Платон - Суд над Сократом (Сборник исторических свидетельств)
182. Ибо боги, о афиняне, к друзьям муз благосклонны. Либефры[176] страшную кару волею божества в судьбе претерпели. Поплатился народ и страна за смерть Орфея одичалостью, слепым безрассудством, невежеством, безучастием скотоподобным к красоте и добру. О сограждане, не ввергайте Афины в подобное!
183. Критон, Сократу годами сверстник, из дома того же родом, — взываю к тебе: поведай судьям о друге! Детей саламинца Леонта зовите[177]! Его отказался Сократ привести на расправу тиранам. Да встанут свидетелями в суде афинском Фрасила, Перикла, соратников-воинов тени — мужей, вопреки уговорам Сократа незаконно казненных[178]!
184. Ни слова больше, Анит! Страшись грядущего! Кадмова победа[179] сулит расплату. Брошены были вожди в оковы — и кем? — Калликсеном, о собственном близком конце не ведавшим. Остерегись же примера сего и на путь Федонов вступи, кто философией от презренных пороков избавился. Ибо всю свою жизнь сим лекарством — им лишь одним — "губил" Сократ юношей.
ДИОГЕН ЛАЭРЦИЙ
СОКРАТ[180]
Сократ, сын скульптора Софрониска и повивальной бабки Фенареты (по словам Платона в "Те-этете"), афинянин, из дома Алопеки. Думали, что он помогает писать Еврипиду; поэтому Мнесилох[181] говорит так:
"Фригийцы" — имя драме Еврипидовой,Сократовыми фигами откормленной.
И в другом месте:
Гвоздем Сократа Еврипид сколоченный.
Каллий[182] пишет в "Пленниках":
— Скажи, с какой ты стати так заважничал?— Причина есть; Сократ — ее название!
И Аристофан в "Облаках"[183]:
— Для Еврипида пишет он трагедии,В которых столько болтовни и мудрости.
По сведениям некоторых, он был слушателем Анаксагора, а по сведениям Александра в "Преемствах" — также и Дамона[184]. После осуждения Анаксагора он слушал Архелая-физика и даже (по словам Аристоксена) был его наложником. Дурид уверяет, что он также был рабом и работал по камню: одетые Хариты на Акрополе, по мнению некоторых, принадлежат ему. Оттого и Тимон[185] говорит в "Силлах":
Но отклонился от них камнедел и законоположник,Всей чарователь Эллады, искуснейший в доводах топких,С полуаттической солью всех риторов перешутивший.
В самом деле, он был силен в риторике (так пишет Идоменей), а Тридцать тиранов даже запретили ему обучать словесному искусству (так пишет Ксенофонт); и Аристофан насмехается в комедии, будто он слабую речь делает сильной. Фаворин[186] в "Разнообразном повествовании" говорит, будто Сократ со своим учеником Эсхином первыми занялись преподаванием риторики; о том же пишет Идоменей в книге "О сократиках".
Он первым стал рассуждать об образе жизни и первым из философов был казнен по суду. Аристоксен, сын Спинфара, уверяет, что он даже наживался на перекупках; вкладывал деньги, собирал прибыль, тратил ее и начинал сначала.
Освободил его из мастерской и дал ему образование Критон, привлеченный его душевной красотой (так пишет Деметрий Византийский)[187]. Поняв, что философия физическая нам безразлична, он стал рассуждать о нравственной философии по рынкам и мастерским, исследуя, по его словам,
Что у тебя и худого и доброго в доме случилось.[188]
Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще того чаще осмеивали и поносили; но он принимал все это, не противясь. Однажды, даже получив пинок, он и это стерпел, а когда кто-то подивился, он ответил: "Если бы меня лягнул осел, разве стал бы я подавать на него в суд?" Все это сообщает Деметрий Византийский.
В противоположность большинству философов он не стремился в чужие края — разве что если нужно было идти в поход. Все время он жил в Афинах и с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины. Говорят, Еврипид дал ему сочинение Гераклита и спросил его мнение; он ответил: "Что я понял — прекрасно; чего не понял, наверное, тоже; только, право, для такой книги нужно быть делосским ныряльщиком"[189].
Он занимался телесными упражнениями и отличался добрым здоровьем. Во всяком случае, он участвовал в походе под Амфиполъ, а в битве при Делии спас жизнь Ксенофонту, подхватив его, когда тот упал с коня. Среди повального бегства афинян он отступал, не смешиваясь с ними, и спокойно оборачивался, готовый отразить любое нападение. Воевал он и при Потидее (поход был морской, потому что пеший путь закрыла война); это там, говорят, он простоял, не шевельнувшись, целую ночь, и это там он получил награду за доблесть, но уступил ее Алкивиаду — с Алкивиадом он находился даже в любовных отношениях, говорит Аристигш[190] в IV книге "О роскоши древних". В молодости он с Архелаем ездил на Самос (так пишет Ион Хиосский), был и в Дельфах (так пишет Аристотель), а также на Истме (так пишет Фаворин в I книге "Записок").
Он отличался твердостью убеждений и приверженностью к демократии. Это видно из того, что он ослушался Крития с товарищами, когда они велели привести к ним на казнь Леонта Саламинского, богатого человека; он один голосовал за оправдание десяти стратегов; а имея возможность бежать из тюрьмы, он этого не сделал и друзей своих, плакавших о нем, упрекал, обращая к ним в темнице лучшие свои речи.
Он отличался также достоинством и независимостью. Однажды Алкивиад (по словам Памфилы в VII книге "Записки") предложил ему большой участок земли, чтобы выстроить дом; Сократ ответил: "Если бы мне нужны были сандалии, а ты предложил бы мне для них целую бычью кожу, разве не смешон бы я стал с таким подарком?" Часто он говаривал, глядя на множество рыночных товаров: "Сколько же есть вещей, без которых можно жить!" И никогда не уставал напоминать такие ямбы:
И серебро, и пурпурная мантияНа сцене хороши, а в жизни ни к чему.[191]
К Архелаю Македонскому, к Скопасу Краннонскому, к Еврилоху Ларисейскому, он относился с презрением, не принял от них подарков и не поехал к ним. И он держался настолько здорового образа жизни, что, когда Афины охватила чума, он один остался невредим.
По словам Аристотеля, женат он был дважды: первый раз — на Ксантиппе, от которой, у него был сын Лампрокл, и во второй раз — на Мирто, дочери Аристида Справедливого[192], которую он взял без приданого и имел от нее сыновей Софрониска и Менексена. Другие говорят, что Мирто была его первой женой, а некоторые (в том числе Сатир и Иероним Родосский) — что он был женат на обеих сразу[193]; по их словам, афиняне, желая возместить убыль населения, постановили, чтобы каждый гражданин мог жениться на одной женщине, а иметь детей также и от другой, — так поступил и Сократ.
Он умел не обращать внимания на насмешников. Своим простым житьем он гордился, платы ни с кого не спрашивал. Он говорил, что лучше всего ешь тогда, когда не думаешь о закуске, и лучше всего пьешь, когда не ждешь другого питья: чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам. Это можно заключить и по стихам комедиографов, которые сами не замечают, как их насмешки оборачиваются ему в похвалу. Так, Аристофан пишет:
Человек! Пожелал ты достигнуть у нас озарения мудрости высшей,О, как счастлив, как славен ты станешь тогда среди эллинов всех и афинян,Если памятлив будешь, прилежен умом, если есть в тебе сила терпенья,И, не зная усталости, знанья в себя ты вбирать будешь, стоя и лежа,Холодая, не будешь стонать и дрожать, голодая, еды не попросишь,От попоек уйдешь, от обжорства бежишь, не пойдешь по пути безрассудства…[194]
И Амипсий[195] выводит его на сцену в грубом плаще с такими словами:
— Вот и ты, о Сократ, меж немногих мужей самый лучший и самый пустейший!
Ты отменно силен! Но скажи, но открой: как добыть тебе плащ поприличней?
— По кожевничьей злобе на плечи мои я надел это горькое горе.
— Ах, какой человек! Голодает, чуть жив, но польстить ни за что не захочет!
Тот же гордый и возвышенный дух его показан и у Аристофана в следующих словах:
Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь направо, налево, Что тебе нипочем никакая беда, — лишь на нас ты глядишь, обожая[196].
Впрочем, иногда, применительно к обстоятельствам, он одевался и в лучшее платье — например, в Платоновом "Пире" по дороге к Агафону.
