Герман Смирнов - Рассказы об оружии
Когда же, наоборот, понадобились минные заградители для постановки минных банок на выходе из финских шхер и в узлах внешних шхерных фарватеров, на помощь снова пришли малые охотники. Снабженные рельсами и минными скатами, они в первые месяцы войны с успехом выступили в роли минных заградителей и выставили в общей сложности 146 мин. Эти действия увенчались крупным успехом: в сентябре 1941 года на мине, поставленной малым охотником, подорвался и затонул финский броненосец береговой обороны «Ильмаринен», крепко досаждавший своим артогнем защитникам полуострова Ханко.
В героической обороне Ханко малые охотники вообще сыграли выдающуюся роль. Именно на «мошках» штурмовые отряды доставлялись на окрестные острова и выбивали оттуда финских наблюдателей и корректировщиков. Именно малый охотник в начале сентября 1941 года прорвался на остров Осмуссар и доставил оттуда 10 тонн авиационного бензина, необходимого для истребителей, базировавшихся на Ханко. Именно «мошки» сняли и доставили на Ханко последних защитников острова Хиуме. И когда в октябре 1941 года было принято решение об эвакуации гарнизона Ханко, в отряде, состоящем из 36 различных кораблей, было 16 малых охотников. В этих походах раскрылось еще одно замечательное качество «мошек». До войны считалось, что они могут плавать при волнении моря не более 3–4 баллов. В ханковских рейсах малые охотники ходили в семибалльные штормы. Волны то и дело перекатывались по их палубам, надстройки обрастали льдом, в ледяной панцирь превращалась одежда матросов. Но 2 декабря 1941 года эвакуация Ханко была завершена, в Ленинград доставлено 23 тыс. войск со всем оружием, 1300 тонн боеприпасов, 1500 тонн продовольствия. И в успехе этой операции большая заслуга малых охотников и их самоотверженных экипажей.
Летом 1941 года на малые охотники легла тяжелая и опасная миссия — огневая разведка береговых батарей. Следуя вдоль берега на расстоянии 2–2,5 км, катер вызывал на себя огонь и засекал местонахождение батарей. А потом, когда наша береговая или морская артиллерия начинала подавлять вражеские батареи, малые охотники выходили в море для корректировки огня. Приходилось «мошкам» в первые дни войны поддерживать огнем своих 45-мм пушек наши обороняющиеся на суше части. И этот опыт взаимодействия с берегом очень пригодился катерникам в последующих десантных операциях.
В 4 часа 03 минуты 29 декабря 1941 года прозвучал последний залп артиллерийской подготовки, и капитан 1 ранга Н. Басистый отдал приказ: «Катерам следовать в порт». И тут же два катера форсировали моторы и стремительно ворвались в Феодосийскую бухту. Один из них — сторожевой катер СКа-0131 — быстро проскочил к защитному молу, и бойцы штурмовой группы, спрыгнув на мол прямо с палубы, в короткой схватке перебили прислугу двух противотанковых орудий и захватили весь мол. Второй — малый охотник МО-013— на полном ходу прошел вдоль причалов, поливая их огнем своих пушек и пулеметов. А с десяти катеров, идущих следом, как горох посыпались на причалы десантники. И восемь минут спустя флагман на крейсере «Красный Кавказ» получил с берега сигнал: «Вход свободен».
Год спустя, при подготовке к десантной операции под Новороссийском, морские охотники и их экипажи привели в восхищение Басистого. «Командиры катеров, — писал он, — показали хорошее взаимопонимание, когда маневрировали в совместном плавании, и особенно в тот ответственный момент, когда быстроходные маленькие корабли строем фронта летели к береговой черте, стопорили ход и выбрасывали сходни, по которым тотчас же устремлялись вперед десантники. Понаблюдав за учениями, я убедился, что катера свою задачу выполнят».
И катера действительно свою задачу выполнили. В ночь на 4 февраля 1943 года дивизион малых охотников старшего лейтенанта Н. Сипягина высадил у поселка Станичка знаменитый батальон морской пехоты майора Ц. Куникова, поддержав высадку огнем реактивных установок, впервые смонтированных на катерах. А к 15 февраля на расширенном в боях плацдарме было уже 17 тыс. войск с артиллерией и танками. Так слаженная, четкая работа 6 малых охотников положила начало плацдарму, вошедшему в историю Великой Отечественной войны под названием Малой земли, на которой восемь месяцев шли ожесточенные бои и с которой осенью 1943 года был нанесен мощный фланговый удар по фашистским войскам, оборонявшим Новороссийск.
Отлично проявили себя в наступательных операциях и экипажи балтийских малых охотников. 22 сентября 1944 года «мошки» ворвались на Таллинский рейд и высадили десант прямо на стенки гаваней. А в боях за острова Моонзундского архипелага малые охотники, подавляя огонь вражеской пехоты и артиллерии, высадили тысячи бойцов с вооружением и боеприпасами. Наконец, важную роль сыграли малые охотники на Ладожском озере, не дав фашистам перерезать знаменитую Дорогу жизни, по которой доставлялись грузы в осажденный Ленинград.
Родина высоко оценила боевые действия малых охотников. Гвардейского звания или ордена Красного Знамени были удостоены 9 дивизионов малых охотников за подводными лодками. А один из них был выделен особо — гвардейский сторожевой катер СКа-065. Флаг этого боевого корабля, открывшего огонь по вражеским самолетам в ночь на 22 июня 1941 года и прошедшего всю войну до самого ее последнего дня, хранится теперь в Центральном военно-морском музее в Ленинграде. Полотнище, изрешеченное вражескими пулями и осколками, — какой убедительный символ мужества и воинской доблести, проявленной экипажами этих маленьких кораблей в большой и беспощадной войне.
«ЛУЧШЕ ЭТОЙ ГАУБИЦЫ УЖЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ»
Планируя на лето 1944 года Белорусскую наступательную операцию, службы тыла Красной Армии ожидали, что наибольшая огневая нагрузка придется, как и в сражениях предшествовавших лет, на 76-мм дивизионную пушку образца 1942 года. Но первый же день операции — 23 июня — опроверг эти расчеты: в армиях, действовавших на направлении главного удара, 76-мм дивизионные пушки израсходовали в два раза меньше боеприпасов, чем 122-мм дивизионные гаубицы образца 1938 года…
Эта, казалось бы, незначительная деталь свидетельствовала о том, что оборона противника стала более прочной и развитой в инженерном отношении, что он глубоко закопался в землю и его приходилось выбивать из окопов, дзотов и блиндажей навесным огнем. И такой работой артиллеристам приходилось заниматься не на отдельных участках фронта, а на всем его протяжении в тысячу километров от Западной Двины до Припяти.
Итак, дивизионные пушки уступили первенство дивизионным гаубицам — орудиям, самая целесообразность которых некогда отрицалась многими артиллеристами. В самом деле, на протяжении десятилетий главной целью легкой полевой артиллерии была открыто расположенная живая сила противника. Именно необходимость поражения колонн вражеской пехоты и кавалерии привела к постепенной выработке маневренных и скорострельных полевых пушек. Если же противник находился в крепостях, под защитой одетых камнем фортов и бастионов, в дело вступала могущественная, но малоподвижная тяжелая осадная артиллерия. В отличие от полевой артиллерии, обходившейся лишь 75—77-мм пушкой, осадная имела на вооружении как пушки калибром 150–155 мм, так и гаубицы калибром 210–220 мм. И каждый из этих типов орудий при бомбардировке крепостей играл свою важную роль.
Вообще говоря, пушка превосходит орудия всех других типов одинакового с ней калибра по длине ствола, по начальной скорости снаряда, по дальности стрельбы и скорострельности. Благодаря настильной траектории пушка способна поражать открытые вертикальные цели. Другое дело гаубица. Ствол у нее короткий, начальная скорость снаряда раза в 2–3 меньше, чем у пушки. Угол возвышения, наоборот, в 2 раза больше, чем у пушки, — 65–75°. Поэтому траектория гаубичного снаряда — навесная. Меняя количество пороха в заряде, можно при одном и том же угле возвышения получить разные дальности стрельбы и крутизну траектории. Хотя из-за переменного заряда снижается скорострельность гаубицы, каждый выстрел получается гораздо экономичнее, он меньше изнашивает ствол и меньше нагружает лафет. В результате калибр гаубицы при одинаковом весе с пушкой оказывается раза в полтора, а вес снаряда раза в два-три больше, чем у пушки. Ведя навесной огонь, гаубица, в отличие от пушки, может поражать горизонтальные цели — перекрытия казематов, укреплений и зданий, нанося значительные повреждения своими тяжелыми и содержащими более мощный заряд снарядами.
Долгое время деление артиллерии на легкую полевую и тяжелую осадную было вполне оправданным. Первую поправку в эту схему внесла русско-турецкая война 1877–1878 гг. При осаде Плевны турецкие войска, укрывшиеся в сравнительно легких земляных укреплениях, оказались недосягаемыми для огня русских полевых пушек. Снаряды трехдюймовок лишь «слизывали» слой земли с укрытий, которые в то же время не представляли достойной цели для тяжелых осадных орудий. Русско-японская война дала новое подтверждение тому, на что лишь намекнула война русско-турецкая: нужны полевые орудия навесного огня с мощным фугасным снарядом. Эти орудия должны разрушать прочные сооружения, блиндажи и окопы, вести стрельбу по удаленным целям большого значения — артиллерийским батареям, войсковым резервам и колоннам, транспортам, переправам и т. д. И при этом орудия навесного огня должны быть более подвижными, чем тяжелые осадные орудия. После 1905 года почти все крупные страны, кроме Франции, уповавшей на совершенства своей 75-мм полевой пушки, осознали необходимость создания тяжелой полевой артиллерии, вооруженной пушками калибром 105–120 мм и гаубицами калибром 150–155 мм. Но одна лишь Германия к началу первой мировой войны имела достаточное количество таких орудий. Всем остальным странам тяжелую полевую артиллерию пришлось создавать в экстренном порядке уже в ходе боевых действий. В экстренном же порядке пришлось всем странам, включая и Германию, создавать легкую полевую гаубицу…
