Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков
Карьера Ноллиса является типичной для выходца из тюдоровской придворной аристократии, представители которой столкнулись в начале XVII в. с новыми серьезными противниками в лице шотландских слуг и королевских фаворитов. Втянутый во фракционную борьбу, Ноллис был вынужден заботиться об установлении контактов с лидерами придворных группировок, чтобы сохранить свое положение при дворе. В данной системе служение монарху осуществлялось через служение его приближенным слугам и фаворитам.
Третью ступень в иерархии департамента дворцового хозяйства занимал инспектор хаусхолда, или просто контролер (comptroller). Его статус и функции были близки к полномочиям казначея хаусхолда. Контролер должен был ежедневно проверять расходы департамента за прошедший день. Именно инспектор отвечал за введение в действие приказов и распоряжений лорд-стюарда по департаменту и контроль за их исполнением. Он контролировал ход выполнения хозяйственных работ, например, следил за приготовлением блюд. Инспектор должен был проверять запасы всех субдепартаментов, количество и качество поставляемых продуктов, докладывать о нарушениях лорд-стюарду и казначею департамента. Каждый понедельник он должен был инспектировать все хозяйственные службы, сравнивая остатки провизии и материалов с тем, что поступило, и с тем, что было израсходовано. Это делалось для пресечения воровства слуг. Кроме этого, он должен был контролировать цены, по которым закупалась провизия для двора[485]. Таким образом, должность инспектора двора вместе с подчиненными ему секретарями рассматривалась как своеобразный контрольно-ревизионный орган департамента дворцового хозяйства. Поэтому пост был достаточно привлекателен для знати, и часто его занимали сыновья пэров. Он рассматривался как ступень на пути к более важным должностям королевского двора.
Первую половину правления Якова I должность инспектора занимал Эдуард Уоттон (1602–1615), выходец из состоятельной кентской семьи. Уоттон слыл очень влиятельной фигурой при дворе, выделяясь своим пристрастием к моде. Елизавета использовала его в качестве посла в Шотландии, где он близко познакомился с Яковом Стюартом. Сохранились его воспоминания о шотландском дворе. В них он обращает внимание на скромность стиля шотландского двора и простоту короля в обращении со своими слугами. С 1602 г. он стал инспектором двора и членом Совета. С приходом Якова I к власти Уоттон сохранил пост и получил баронский титул. Он также был одним из судей по делу Уолтера Рэли. Яков I не особенно жаловал Уоттона, возможно из-за его католицизма. В 1605 г. он получил единственное крупное пожалование от короля – аренду нескольких маноров в графстве Денби[486]. В 1610 г. Яков I вспомнил о дипломатическом опыте Уоттона и отправил его в почетное посольство во Францию, чтобы поздравить Людовика XIII со вступлением на престол. К тому времени Уоттону было уже 62 года. В ноябре 1616 г. в возрасте 68 лет он стал казначеем хаусхолда в соответствии со сложившимся в департаменте порядком замещения должностей, но уже через месяц ему предложили оставить пост за 5000 фунтов.
Непосредственно финансовую и контрольную деятельность в гофмаршальской конторе выполнял штат клерков гофмаршальской конторы во главе с казначеем-кассиром хаусхолда.
Казначей-кассир департамента дворцового хозяйства (cofferer) с середины XVI в. стал действительным руководителем гофмаршальской конторы и счетной палаты. Он являлся хранителем наличных сумм, отпускаемых на содержание департамента из казначейства, и выплачивал из этих средств жалование королевским слугам. Это была четвертая по своему статусу должность хозяйственного департамента двора. Обязанности казначея-кассира были подтверждены в ордонансах Якова I[487]. Казначей-кассир нес ответственность за ежедневные расходы хозяйственных субдепартаментов – хранил средства, поступающие на содержание департамента от казначейства[488], выделял средства на содержание послов при английском дворе[489]. Другой важной функцией казначея-кассира являлся контроль над деятельностью королевских поставщиков продовольствия и других товаров (purveyors) и реквизиторов транспорта (cart takers) для нужд королевского двора.
Помогал казначею-кассиру штат клерков гофмаршальской конторы. Его составляли два секретаря конторы (derks of the greencloth) и два помощника королевского придворного инспектора, или просто клерки– контролеры. Они вели все ее дела, протоколы заседаний, передавали распоряжения вышестоящих слуг. Именно клеркам Гофмаршальской конторы руководители хозяйственных служб должны были представлять ежедневные отчеты о своих расходах (breivements). Клерки обрабатывали их: переписывали, корректировали, подсчитывали и заносили в общий свод расходов департамента за прошедший день (maindoggett), который хранился в счетной палате[490]. Кроме того, они должны были ежемесячно составлять отчет об общем потреблении продовольствия на основе сведений обо всех партиях товаров, поставляемых в субдепартаменты двора. Отчет вносился в специальную бухгалтерскую книгу (foot of the parcells)[491]. В конце каждого года секретарям конторы приходилось проделывать большие и сложные бухгалтерскую операции по составлению годового отчета о расходах двора. В случае невыполнения этой задачи им грозила потеря всего квартального жалования. Только к ним могли применяться суровые санкции в случае задержки финансовых отчетов. Как члены высшего ревизионного органа двора секретари должны были участвовать в еженедельных инспекторских проверках помещений дворца, офисов отдельных субдепартаментов на предмет выявления посторонних лиц, а также тех, «кто обедает здесь».
Из тех, кто являлся секретарем гофмаршальской конторы, следует отметить Энтони Уэлдона (1609–1617). Он был автором известного антистюартовского сочинения «Двор и характер короля Якова I», изданного в Лондоне в 1650 г., а также ряда других антишотландских произведений. Возможно, что за одно из них он был уволен с поста секретаря в 1617 г. Уэлдоны олицетворяли тот средний слой слуг тюдоровского двора, чье благополучие во многом зависело от доходов с занимаемой ими должности. Они болезненно воспринимали любые реформы и новации, призванные ограничить расходы двора, а значит, сокращавшие источники их доходов. Нового короля с его «бедными» шотландцами этот средний слой придворного истэблишмента встретил без особого восторга, хотя и получил от него рыцарские титулы.
Особенно возросла конкуренция среди претендентов на должности среднего уровня, которые ранее распределялись среди определенных семейств придворных слуг. Сейчас на эти должности стали претендовать отпрыски провинциальной и столичной знати, лондонские торговцы, клиенты королевских фаворитов и лидеров придворных фракций. Таким образом нарушался традиционный порядок замещения должностей, нарушалась былая стабильность и корпоративная целостность существования придворных слуг. Именно из-за чрезмерной расточительности нового короля по отношению к шотландцам и избранным английским аристократам возникла необходимость в сокращении придворных расходов и экономии, которая на практике затрагивала в большей степени именно среднее звено королевских слуг. В этой связи произведения Уэлдона представляют образец мысли представителя тюдоровского среднего слоя придворных, почувствовавшего угрозу своему положению при новом дворе. Главной причиной всех бед, по мнению Уэлдона, является расточительность короля и его ближайшего окружения из шотландцев. К ним он питает нескрываемое отвращение, которое накопилось у англичан за долгие годы исторического противостояния и отложилось на уровне ментальных установок и которое было актуализировано не слишком привлекательным поведением шотландцев на их новой родине.
Особенно ярко это отношение Уэлдона проявилось в записях («А Description of Scotland»), появившихся в отчете гофмаршальской конторы после возвращения из путешествия в Шотландию в 1617 г. вместе с яковитским двором. Особенно Уэлдона возмутил прием, который оказали шотландцы рядовым слугам двора: стражникам, лакеям, квартирьерам, конюшим и другим. Несмотря на то что после смещения по королевскому распоряжению ему была выплачена компенсация и назначена пенсия, чтобы обеспечить его лояльность, он сохранил критическое отношение к раннестюартовскому режиму в целом, что демонстрируют его произведения и переписка с оставшимися при дворе друзьями[492]. Во время гражданской войны Уэлдон стал сторонником парламента и активным проводником его политики в Кенте. Судьба секретаря гофмаршальской конторы Уэлдона подтверждает, что стюартовский двор не смог как в этническом, так и в социальном плане выполнить ту объединительную функцию, которая ему первоначально предназначалась Яковом I. После того как обнаружилось авторство записок, Уэлдона лишили должности «как человека, недостойного есть хлеб того, чье происхождение он так подло поносил»[493].
