Дмитрий Гаврилов - Время богов и время людей. Основы славянского языческого календаря
В сложном комплексе мифоподражательных церемоний, сопровождающих конец истекшего года и начало года нового, следует выделить также:
5) ритуальные поединки между двумя группами соперников и
6) эротический характер некоторых обрядов (преследование девушек, “гандхарвические” свадьбы, оргии <…>.
Каждый из этих мифологически обусловленных обрядов подчеркивает исключительную важность дней, предшествующих первому дню Нового года и следующих за ним, хотя эсхато-космологическая функция Нового года (уничтожение истекшего времени и повторение Творения) обычно не бывает выражена эксплицитно, за исключением ритуалов предсказания погоды в будущие месяцы и тушения и возжигания огней. Однако имплицитно функция эта присутствует в каждом из следующих мифообусловленных действ. Разве, например, нашествие духов умерших не является знаком приостановления профанного времени, своего рода парадоксом, когда одновременно сосуществуют “прошлое” и “настоящее”? В эпоху “хаоса” сосуществование всеобще, ибо все модальности совпадают. Последние дни истекшего года могут быть соотнесены с хаосом до Творения, подтверждением чему служит пришествие мертвецов, аннулирующее законы времени, а также присущие этому периоду сексуальные излишества. Даже когда из-за нескольких последовательных реформ календаря сатурналии больше не совпадали с концом прошлого и началом нового года, празднества эти тем не менее продолжали означать отмену всех и всяческих норм и провозглашали смену ценностей (хозяева и рабы менялись местами, с женщинами обращались как с куртизанками и т. п.) и всеобщую вседозволенность; буйство охватывало все общество, и все формы общественной жизни сливались в неопределенное единство. Тот факт, что оргии у первобытных народов происходили преимущественно в переломные моменты, связанные с урожаем (когда семя уже посеяно), подтверждают существование симметрии между разложением “формы” (семян) в недрах поля, и разложением “социальных форм” в хаосе оргии. И будь то растения или люди, в обоих случаях мы присутствуем при возврате к изначальному единству, к установлению “ночного” времени, когда границы, очертания и расстояния становятся неразличимы» (Элиаде, 2000).
Ранние этнографические записи указывают на то, что восточным славянам в полной мере были знакомы все перечисленные выше обрядовые составляющие. При этом «вырождение» праздника (когда основными действующими лицами становятся дети и молодежь) происходит сравнительно поздно: «Прежде ходили взрослые мужики с простыми фонарями» (архив ОЛЕАЭ 1891–1892 гг. цит. по: Тульцева, 2000, с. 149).
Колядным праздникам присуще множество ритуальных запретов, которые меняются в зависимости от того, какой именно день из «святой» или «страшной» недели на дворе. Скажем, на второй–третий день после солнцеворота чествуют повивальных бабок (так называемые «бабьи каши»). В этот день нерожавшим девушкам не дозволялось посещать церковь.
Во многом Коляда выступает как противоположность Купале. Эта противоположность обусловлена не только временно, но и образно. Бинарная оппозиция свадьба (в русской традиции ритуально обставлявшаяся как смерть) и перерождение, которое тоже становится возможно только после окончательного умирания. Зеркально-параллельны также многие обряды (например, обычай жечь в самую длинную ночь костры и костер-купалец), обрядовые игры и т. п.
Отсюда и обрядовый минимум праздника, включающий костры из соломы, колядование, гадание и действия обережного характера, а местами – поминание предков (Полесье).
Обрядовая кухня зимнего солнцеворота: печенья в виде коров, быков, овец, птиц (козульки), пироги, вареные свиные ножки и требуху, колбасы из свинины, вообще свиное мясо, часто специально припасенное заранее. Вообще стол полагается делать обильным и вкусным (видимо, еще и по причине завершения Рождественского поста). Вся пища имеет заклинательное значение плодородия, прироста и т. д.
Громница или Среча (Велесов день?)
Февраль в народной обрядности – месяц ожидания весны, подготовки к ее приходу, а также пора, когда у домашней скотины начинается отел. Совершенно естественно, что за это суровое (а в не очень далеком прошлом – полуголодное) время ответствен «скотий бог», навий властитель Велес.
Интересно, что мотивы почитания именно в это время богов со сходными функциями прослеживаются у разных индоевропейских народов. Так, поскольку в Средиземноморье уже начинала зеленеть трава, римляне отмечали Луперкалии, праздник пастухов, оберегавших скотину от хищников. Кельтский Имболк, отмечавшийся 1 февраля, также имеет сходное смысловое наполнение, его связывают с рождением ягнят и началом лактации у овец. Имболк считают праздником очага, что тесно перекликается со славянским обычаям изготавливать громничную свечу на Сретенье (2 февраля). Очистительная обрядность Громницы находит параллели не только у кельтских или германских народов, но и у римлян. «На Власия» (11 февраля) принято было кропить крещенской водой домашних животных, ставить в углах хлевов ветки вербы, курить ладаном или «богородской травой» (чабрецом). Вообще Власьев (Велесов?) день отмечался как своего рода праздник коровьего масла. Масло освящали, на нем готовили и т. д.
Исследователи отмечают, что «обычаи Власьева дня, особенно те, благодаря которым, по присловью, “у святого Власия борода в масле”, были по сути своей прелюдией к Масленице, иногда даже совпадали с ней по времени» (Тульцева, 2000, с. 157). Это может оказаться еще одним камешком на чашу нашего предположения о более ранних в древности сроках празднования Масленицы (вернее, ее древнейшего прототипа). Кстати, здесь же уместно отметить и то еще обстоятельство, что карнавальное действо, каковым, несомненно, является Масленица, должно бы находиться под покровительством бога-трикстера, бога – покровителя волшебных искусств и т. д. Такое божество у восточных и не только восточных славян носит имя Велес. Кстати, сходной точки зрения придерживался и видный этнограф XIX века И. М. Снегирев (1837–1839).
Дополнительно стоит задуматься и вот над каким обстоятельством. Масленица не столько связана с окончанием зимы, сколько (по логике ритуальных действий и поведения участников обрядов) призвана ее напугать, прогнать… Не кажется ли это более уместным в феврале, а не в марте, когда худо-бедно становится понятно, что зима все-таки заканчивается? И как уместны становятся различные очистительные действа – люди избавляются от зимы. Окончательно изгонять ее они будут уже в марте, но пока к этому событию надо приготовиться. Очищение уместно с учетом того, что вот-вот появится потомство у домашних животных. Не случайно сретенская вода почиталась целебной, особенно хорошо избавляющей от последствий колдовских воздействий.
К сожалению, в народоведческой науке распространено суждение о том, что в феврале почти отсутствуют календарные даты, достойные изучения (Чичеров, 1957, с. 18, 213, 218). Полувековой давности представление привело к малому вниманию исследователей к этому месяцу и, как следствие, возможно, к утрате многих бесценных свидетельств былого. Вместе с тем февральская обрядность в целом тесно связана с магическими заботами об обеспечении плодородия и убереганию от крайне опасных в конце холодного времени года недобрых сил.
Во всяком случае, для Громницы (Велесова дня) характерны:
– поклонение огню и воде (громничная свеча, домовый очаг, очистительные водные обряды);
– ритуальное очищение себя, дома и имущества;
– почитание Велеса в разных его проявлениях – и как скотьего бога, и как бога волшебства, и как властителя Иного мира;
– обрядовая кухня с использованием зерновых и молокопродуктов.
Было принято печь обрядовые хлебцы. В рязанской губернии они имели название «копыта» или «копыря». На Орловщине специально для коров пекли трубницы – круглые пышки-трубочки с кашей внутри. Надо думать, это – прямая память о том, какие именно требы приносились в языческие поры. Также к ритуальным блюдам в феврале относились молочные каши . В южнорусских губерниях за обедом, перед тем, как подавать кашу, на стол клали сено, на него горшок с кашей, в которую втыкали две былинки, одна из которых изображала пастуха, а вторая – теленка. Затем зажигали свечу перед иконой, молились. Старшая в доме женщина поднимала горшок с кашей и, качая его, приговаривала: «Штоб каровки бяжали памыкивали, а телятки пабрыкивали!» Затем сено отдавали корове, а кашу поедали (Селиванов, 1886, с. 110).
Глава 6
Почитание предков в годовом круге: некоторые особенности
Восточнославянская традиция в немалой степени сохраняет черты древнейшей религии, основанной на почитании предков.
«..В верованиях и обрядности славян почитание П[редков] занимает одно из центральных мест. Считалось, что от их расположения и помощи зависят все сферы жизни человека: здоровье, счастье, удача, хозяйственное благополучие, погодное равновесие и т. п. По народным представлениям, П[редки] являются своим сородичам во сне, предсказывают будущее и предостерегают о грозящей беде, участвуют в жизни семьи (охраняют дом, скот и посевы, помогают собирать урожай, заботятся о новорожденном); обнаруживают свое незримое присутствие в доме ночными звуками, ищут оставленную для них поминальную пищу и т. п. Практически все персонажи, причисляемые в народной демонологии к домашним духам-опекунам, по своему происхождению связаны с родовыми П[редками]… В свою очередь, первейшей обязанностью живых родственников было заботиться о своих П[редках]: в поминальные дни люди соблюдали особые правила поведения и строгие запреты, чтобы не навредить «душечкам»; приносили на могилы родственников ритуальную пищу или приглашали их в дом на общесемейную трапезу… ; для П[редков] топили баню и оставляли на ночь теплую воду и чистое полотенце; перед началом важных хозяйственных и семейных предприятий устраивались жертвоприношения в честь Предков…
