Элисон Уэйр - Французская волчица — королева Англии. Изабелла

Изабелла и ее советники немедленно отправились в Сэндвич, где сели на великолепный корабль под командой Уильяма Монтегю; этот корабль, как и другие двадцать шесть кораблей и тринадцать барж для перевозки свиты королевы{508}, зафрахтовал Антонио Пессаньо. Эта флотилия приплыла во Францию 28 февраля и бросила якорь в Виссане 1 марта.{509} Ближайшее окружение Изабеллы составляли Изабелла Вески, Элинор Деспенсер и графиня Сюррей. Королева взяла с собой, между прочим, свору из пятнадцати гончих, рассчитывая позабавиться охотой во время визита. Для присмотра за собаками во время путешествия был нанят человек, которому платили жалованье.{510}

Сразу после высадки Изабелла отправила к Эдуарду гонца с письмом, сообщавшим о ее благополучном прибытии{511}. Проезжая через свое графство Понтье, она прежде всего заехала в Булонь, где 3 марта молилась в часовне Богородицы в том самом храме, где выходила замуж. Уже на следующий день она оказалась в Монтрейле, а еще через день — в деревне Креси-ан-Понтье. 6 марта она добралась до Сен-Рикье, где побывала на богослужении в церкви прекрасного древнего бенедиктинского аббатства (основанного в VII веке). В Амьене на берегах Соммы она задержалась на два дня, 7 и 8 марта, и преподнесла дар часовне Сен-Фермена в большом соборе этого города. Двигаясь на юг, Изабелла 9 марта достигла Пуа-де-Пикарди, прежде чем направиться в Нормандию, где она посетила города Жерберуа, Нёмарше, Жизор, Шар и Понтуаз.{512}

Наконец 16 марта королева прибыла в Париж и заняла ту же резиденцию в Сен-Жермен-де-Пре, где останавливалась с Эдуардом год назад. Сразу после прибытия она посетила близлежащий бенедиктинский монастырь и сделала там пожертвование; во время своего пребывания в Париже она посетила несколько церквей и отправила дары многим святым местам, в частности, в собор святого Иакова Компостельского в Испании и святого Бриока в Бретони.{513}

Вечером накануне приезда Изабеллы в Париж король Филипп и его придворные стали свидетелями сожжения ее крестного отца, Жака де Молэ, последнего магистра ордена тамплиеров, и его помощника, Жоффруа де Шарне. Казнь была произведена на островке посреди Сены, в центре Парижа. Широко известна легенда о том, как Жак де Молэ, сгорая на медленном огне, проклял короля Филиппа и его потомков до тринадцатого колена, и обещал встретиться с ним и с папой Климентом пред лицом божьего суда еще до конца года.{514} Можно сомневаться, были ли на самом деле произнесены эти слова; но в любом случае мрачное событие испугало людей и наверняка бросило тень на встречу Изабеллы с отцом.

Вскоре после прибытия в Париж Изабелла, не только как королева Англии, но и как смиренная дочь, от имени мужа вручила Филиппу IV семь петиций по поводу Гаскони и просила ответить на них благожелательно и милостиво, с тем, чтобы страна обрела выгоду, а Филипп — честь, и она могла бы вернуться счастливой к своему супругу и господину. Судя по свиткам, содержащим сведения о заседаниях Parlement, именно ее личное вмешательство заставило короля Филиппа удовлетворить часть петиций и еще часть оставить для дальнейшего рассмотрения; однако по всем остальным пунктам он отказал наотрез. Родительская любовь отнюдь не ослепила его до забвения собственных интересов.

Достигнутый Изабеллой начальный успех открыл путь к дальнейшим переговорам, которые предстояло вести посланникам Эдуарда. Королевы они уже не касались напрямую — хотя, разумеется, она могла попробовать повлиять на отца при личном общении. В том, что переговоры впоследствии закончились провалом или патовой ситуацией, нет ее вины.{515}

18 марта Изабелла написала мужу еще одно письмо, очевидно, докладывая, как Филипп принял ее петиции. На следующий день, возобновив свое паломничество, она выехала из Сен-Жермена в Палезо, к юго-востоку от Версаля, и еще через день прибыла в Сен-Арну-ан-Ивелин. Оставив большую часть свиты в укрепленном городе Галардон, в большом приорате, она с несколькими приближенными успела за 21-24 марта побывать в Шартрском соборе и проехать дальше на юг, чтобы преподнести дары образу Девы в базилике Клерисент-Андре на Луаре. В каждом из храмов, которые Изабелла посещала, она оставляла пожертвования в виде дорогих тканей. Дорогой она также приобрела мех и настенное панно с изображением бабуинов.{516}

Королева вернулась в Сент-Арну 24 марта и через день оказалась в Лонпоне на реке Орж. 27 марта она отправила новые письма королю Эдуарду и нескольким английским лордам, а 30-го вернулась в Париж. На этот раз она поселилась в Сен-Жермен-ан-Лэ, любимой летней резиденции королей Франции среди обширного леса Сеп-Жермен, веками служившего охотничьими угодьями для королевской семьи.[63] Здесь она отдыхала до 16 апреля. В те дни она часто навещала отца, который пребывал в своем дворце Ситэ в Париже; 6 апреля были выплачены деньги десяти факелоносцам, освещавшими ей ежевечерний путь из Сен-Жермена.{517} А 11 апреля Эдуард щедро наградил Изабеллу в благодарность за хорошо проделанную работу: он сообщил, что к ней наконец переходит содержание, прежде числившееся за королевой Маргаритой.{518}

Из Парижа Изабелла 16 апреля отправилась в Понтье. На ночь она остановилась в Буасси-л'Айери близ Понтуаза и оттуда написала Эдуарду, что намеревается ехать обратно в Англию.{519} Но 18 апреля она вернулась в Париж, чтобы выдать деньги Элиасу Джонстону, который еще в январе выехал во Францию для подготовки ее миссии; свита ждала ее в Бонвиллере, где она и присоединилась к ним наутро.{520} В тот же самый день, 18 апреля, словно во исполнение проклятия Жака де Молэ, умер папа римский. В тот век суеверий Изабелла, услышав эту новость, могла вспомнить о проклятии и со страхом подумать, что попрощалась с отцом навсегда.

Теперь королева вновь наведалась в собственные владения. Она побывала в Пуа-де-Пикарди 20 апреля, в Эрене 21 апреля и в Аббевиле 23 апреля, — там она принимала своего брата Карла и дядю, Карла Валуа.{521} На следующий день она разослала письма, возможно, касающиеся важного и мрачного дела (как стало ясно вскоре), королю Филиппу, Людовику Наваррскому и другим вельможным господам и дамам Франции.{522} Минуло еще три дня. Изабелла, проехав на север через Монтрейль и Булонь, вернулась в Виссан, села на корабль и отплыла в Англию. Когда она высадилась в Дувре, ей преподнесли странный подарок — дикобраза, которого, несомненно, сразу отослали в королевский зверинец в Тауэре; в мае была сделана выплата за яблоки для него, но более упоминаний о нем нет — возможно, он прожил недолго.{523}

Изабелла поехала поклониться святому Фоме в Кентербери, где сделала еще одно подношение.{524} Можем ли мы угадать, что побудило ее к этому? Возможно, она просто хотела поблагодарить за благополучное возвращение и частичный успех ее миссии. Или она молилась за жизнь и здоровье отца? Или на душе у нее было так темно, что ей настоятельно потребовалось духовное утешение?

Вероятно, Изабелла вернулась домой возмущенная, поскольку в апреле скандал и трагедия поразили французское королевское семейство, и она оказалась непосредственно замешана в это дело. Оно получило название «дела Тур де Нель», поскольку случилось в той башне в Париже, на берегу Сены, где Маргарита и Бланка Бургундская встречались, обедали и проводили время за адюльтером с братьями д'Онэ. Их невестка Жанна, которая оказалась свидетелем прелюбодеяни, умоляла сестер остановиться, однако нет оснований думать, что именно она раскрыла их измену. Ранее мы видели, что у Изабеллы уже возникало беспокойство относительно этих молодых людей, и она даже сообщала об этих тревогах отцу; многие считали, что именно она была в числе главных свидетелей против своих невесток.

У нас нет причин сомневаться в этом, вопреки ряду свидетельств более поздних хроник. Несмотря на все домыслы и неточности отдельных моментов, имеющиеся записи вполне согласуются между собой. Изабелла действительно находилась в Париже, когда тайна вышла на свет, и у нее были все возможности озвучить свои подозрения и свидетельствовать против невесток. Записи Казначейства показывают, что она вела долгие беседы с отцом — и, вероятно, именно тогда высказала свои обвинения. После того 19 марта она оставила Париж в первый раз и написала три письма брату, Людовику Наваррскому, из Палезо, Шартра и Галлардона,{525} а после отъезда, как мы видели, поддерживала контакт с отцом, дядей и братьями.

Жоффруа Парижский, французский хронист, писавший около 1317 года, утверждает, что после появления Изабеллы во Франции многие вещи были разоблачены и открыты «нашим государям», проверены и найдены истинными многими людьми.{526} Он не уточняет, в чем заключались разоблачения — но на этот период мы не находим ничего более подходящего под это описание, чем история Нельской башни. Кроме того, «среди простонародья повсюду ходили слухи», что именно Изабелла открыла это дело королю, хотя многие такому не верили.{527}