Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)
поприщем козацкого грабежа, пли последним козацким прибежищем, смотря по тому,
как укажут непредвидимые обстоятельства. В Москве, с своей стороны, были уверены,
что куда бы ни бросались козаки по замыслам вихреватого гетмана,—неизбежно
придут они к старому своему убеж-
J
.
123
дению, что кроме царского величества, деться пм негде. Москва ждала и в
выжидании событий заключалась её наибольшая мудрость.
В то время, когда царские пограничные воеводы были заняты своим, как они
выражались, „бодроопаепымъ®, истинно московским радением по случаю
козакотатарсвого движения, центром которого была Полтава, а Поляки надеялись
внутреннюю войну переменить на заграничную,—Хмельницкий разослал универсалы,
чтобы не только реестровые, но и охочие козаки поголовно готовились к войне, а к
какой, никому не было известно. Саособ войны у него был татарский, а Татары, по
замечанию Варшавского Анонима, не любили двух вещей: проволочки времени и
обнаружения тайны. „Советы" (пишет он) „соединены у них с самим делом, так что
они скорее ударят, нежели замахнутся". По его рассказу, Хмельницкий приготовлением
к набегу на Москву маскировал только задуманный набег на другую христианскую
землю—на Волощину (czynil apparentia). Он торопился так в этом случае, как будто
хотел вылететь (iz zlal sie wylcciec),—и обманул своих союзников.
Таковы были слухи, доходившие до мемуариста. Но мы оснуємся на письме Ислам-
Гирея к Яну Казимиру. По его словам, козацкий гетман уже садился на коня, как
пришла к султан-галге весть о готовности польского войска наступить ыа Козаков. Это
заставило его остановиться с походом на Москву. „Тогда татарское войско" (писал хан),
„имея в обычае не возвращаться домой без добычи, особенно беи и мурзы, да почти и
все лучшее войско, упали галге султану в ноги, чтобы не возвращал их домой с
пустыми руками (ргбипо) и, припомнив ему великия кривды со стороны Волохов,
просили горячо вести их в Волощину, как эго и сделиаио".
В королевской же инструкции на сеймики совместный поход Козаков и Татар
против Москвы был объявлен измышленным для того, чтобы тем удобнее броситься
вместе за Днестр и сокрушить волошского государя, тайного союзника Польши.
Дружба Козаков с Татарами ‘представлена в инструкции такою, что стоит одному
кивнуть головою, другой уже знал, что ему делать (nic lylko consilia swojc in magna
confidentia et majori secreto z soba. odprawuj4, ale i ad ' nutum lenii owcgo (en tego, owycli
exeduntur).
Трудно сказать наверное: оба ли хана, козацвий и татарский, морочили вместе
короля, или козак дурачил, в этом случае, и Ляха и Татарина; только поход в
Московщину переменился на поход в Волощину.
124
.
Так называемая козаками и панами Волощина (Woioszczyzna) по-нынешнему
Молдавия в первой половине ХѴД века была государством славянским, по языку и
обычаю —можно сказать малорусским. „Вера у них различная" (говорит Варшавский
Аноним), „как и самый край населен различными людьми", (и в качестве латинца, на
первом месте ставит папистов): „есть католики. Водошский бискуп назначается
польским королем — то пз фрапцисканов, то из домпниканов. Русь держит веру
схизматическую, и подчиняется константинопольскому патриарху".
Но она-то, эта Русь, и была основою волошекой национальности, не только по
религии, по языку, но и по самой письменности, господствовавшей в Водощине. Мы
так точно омалороссиянили Волощину, как, в свое время, Литовщину, и так точно, по
нашим следам, вошла сюда Польша, переделывая наше православие в католичество, а
нашу национальность—в полыцизну.
Высшее сословие в сбродном населении Волощини составляли бояре, большею
частью выходцы из Червоной Руси и вообще из Малороссии, потом — из Польши,
Болгарии и русской Угорщипы. Ниже бояр стояли матли, а за ними следовали земяпь и
все прочее волошское поепольство. Могучий и потому главный элемент в волошском
населении составляли потомки римских Даков, от которых ведут свое происхождение
воспреобладавшие над всеми прочими элементами Румыны. Но Славян между Даками-
Румынами было и до сих пор есть не меньше, как было наших Русичей между
коренными Литвинами.
Торговое сословие образовали там Греки, Армяне и Жиды, как в древней Польше—
Немцы, вместе с Армянами и Жидами, а подонками всего населения были Цыгане.
Находясь между двух великих сил, християнской и магометанской, постоянно
споривших за обладание дунайским, днестровским и днепровским Черноморием,
Волощина носила на себе отпечаток той и другой силы. Воители реформированной
поидумейски веры Моисея и Иисуса не могли шагнуть за Мультаны и Волощину с
мечем, искавшим Божией правды в скрещении своем с мечами иноверцев,—не могли
потому, что защитники христианства в этой небольшой стране стояли против них
упорнее, чем в обеих Империях, разделивших между собой цивилизованный свет.
Упорство обходилось Мультянам и Волохам не дешево. Магометанский меч,
скрещенный здесь ради Божией правды с христианским, губил цвет населения края, а
менее стойких захватывали вассалы
.
125
Турок Татары, для продажи на европейских и азиатских базарах. Но подобно тому,
как разреживаемый воздух тянет к себе густой; подобно тому, как наша Малороссия,
llossia bassa итальянских географов, тем сильнее влекла в себе колонистов из
соплеменных и немецких стран, чем больше гибло их в защите плодородной почвы,—
Волощина, равно как и Мультаны, населялась новыми искателями нового счастья по
утрате старого. Редко встречаемое в других странах разнообразие пришельцев делало в
Водощипе то, что днепровский Украинец, днестровский Подгорец, Подолянин,
Волынец и Белорусс, и даже Полякъ—находили между Днестром и Дунаем, в смысле
этнографическом, как бы другую родину. С нами, Малоруссами, этот край соседская
враждебность разделяла, а наше вечное искание хоть ггргиои, абы йншои доли—
связывало. Волощину мы даже воспевали, как замену родины, подчиненной
пришельцам Ляхам:
Бувай здорйв, ЛИИЦЫИИЙ краю!
Вже ж я тебе покидаю:
Ой пийду ж я в Волощину,
И там же я не загину,
В Волощини щири люде,—
И там мени добре буде.
Старинные наши воспоминания о таких подвигах, какими прославились в
Волощине герои нашей утраченной Илиады, братья Струси, делали этот край нам
близким, как поприще борьбы с неверными, и дорогим, как место, где находили мы
богатую поживу в тяжкой, часто голодной и всегда убогой пограничной, жизни.
Возможность низвергать господарей с арендуемого у Турок престола и сажать на него
таких, которых Туркам было слишком трудно спихивать вооруженною рукою,—эта
заманчивая возможность особенно влекла наш пылкий, не имевший лучших целей дух
в постоянно опустошаемый и встающий в новом богатстве край. История нашего
козачества полна былей и небылиц о подвигах Струсей, Байд, Филоненков и
Канивченков за Днестром в Ясах, в Тягине, в Сочаве, на Киминском поле и на Черкене-
долипе. Общий взгляд на Волощину был у нас в XYII веке таков, что в Во лощину
стоит ходить за добычею и за спутницею добычи—козацкою славою. Такое
впечатление делала на Козаков Сагайдачного и Московщина, как при его жизни, так и
по смерти. Там обогащала жителей роскошная природа, здесь — трудолюбивая
промышленность.
126
;
Как в одной, так и в другой стране преславное Запорожское Войско, привыкшее
плиндрумпш и руйнувати во всю ширь „Божией милости" и „козацкого счастья",—не
стеснялось ни единоплеменноетью, ни единоверием. Этим оно свидетельствовало свое
родство с Татарами. Татарин, замышляя полонить людей для невольничьих базаров,
говаривал: „Мы сильно уповаем на милость Божию", и титуловал себя счастливым и
милосердым, а зачатый и рожденный им в незапамятные времена козак, мечтая о
пожарах и кровавых речках, оставил нам ио себе богохульную пословицу: „Бог не без
милости, а козак ие без щастя", и, сделавшись безопасным, зажиточным, даже
просвещенным, благодаря Москве, гражданином, до сих пор напевает с дикою грустью:
ОЙ КОЛИСЬ МЫ воювали,
Та бильше не будем:
Тогб щастя Й тої доли
По вив не забудем!
Три государства интересовались Волощиною в политических видах своих: Турция,
как завоевательница; Польша, как покровительница завоеванных; Москва, как земля,
единоверная с Волохами. Испытав невозможность покорить задунайских християи
своему Пророку, правоверные мусульмане обрекли неверных, но своему закону, на
