Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь во Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII
Жан-Пьер Петер, один из крупнейших специалистов по истории здравоохранения, изучил документы XVII века и выявил 420 названий болезней, 128 из которых представляют собой разновидности «лихорадки»: когда было непонятно, от чего больной умер, проще всего было назвать это лихорадкой. Лихорадка могла быть злокачественной, изнуряющей, стреляющей, гнойной, «пурпурной», горячкой… Например, фаворит короля Людовика Альбер де Люинь умер от «пурпурной лихорадки», но современные врачи не могут сказать наверняка, была ли это корь или скарлатина.
Крестьяне часто называли болезни именем святого, который их якобы исцелял: так, болезнь святого Элоя (или Богородицы) – это цинга, болезнь святого Фирмина – рожа, болезнь святого Максенция – зубная боль, болезнь святого Лазаря – проказа, болезнь святого Иоанна – хорея, болезнь святого Мэна – чесотка, болезнь святого Назария – безумие, болезнь святого Квентина – водянка, болезнь святого Авертина – головокружение, болезнь святого Лея – падучая, болезнь святого Евтропия – паралич, болезнь святого Фиакра – геморрой, болезнь святого Рокко – чума. Главное дело – поставить диагноз, а уж затем оставалось лишь отправиться в паломничество к соответствующему святому или хотя бы молиться ему и курить ладан.
В 1638 году, в разгар самой страшной эпидемии чумы во Франции, эшевены Понтуаза созвали горожан в Ратушу, чтобы утвердить решение об обете, по которому муниципалитет преподнесет церкви Богородицы серебряную статую и поместит изображение Пресвятой Девы у трех главных городских ворот. Текст соответствующего заявления, с перечислением имен всех городских чиновников и нотаблей, выгравировали на доске из черного мрамора, укрепленной на церковной стене.
Возможно, вера в заступничество святых была крепче доверия к медицине даже в привилегированных кругах. Когда 15 ноября 1611 года десятилетнему королю Людовику сообщили о болезни его маленького брата Никола, которая могла оказаться смертельной, тот спросил, что следует предпринять для спасения принца. Гувернер посоветовал вверить больного под защиту Богородицы из Лоретты. «Я готов; что нужно делать? Где мой духовник?» – отвечал король. Духовник сообщил, что нужно изготовить серебряное изображение Богородицы в рост больного. «Пошлите немедленно в Париж, скорее, скорее!» – торопил Людовик, а потом стал жарко молиться со слезами на глазах. Не помогло.
За французскими монархами признавалась способность к излечению золотушных наложением рук – знак особого Божьего расположения к христианнейшим королям, – но только золотушных. Перед началом церемонии страждущих осматривали врачи и отсеивали всех, кто страдал иными заболеваниями. Впервые Людовик совершил этот обряд в десять лет, едва став королем, в монастыре Сен-Маркуль неподалеку от Лана, коснувшись язв более девятисот человек. На следующий год, в монастыре августинцев в Париже, перед ним прошли сто пятьдесят больных; было так душно, что короля пришлось приводить в чувство, омыв ему руки вином. В 1613 году он «принял» тысячу семьдесят больных на Пасху и четыреста семь на Троицу. Впоследствии Людовик исполнял эту обязанность по большим праздникам и на Новый год, в Лувре. Длинная вереница увечных, одетых в лохмотья людей, выставлявших напоказ свои сочащиеся или покрытые струпьями язвы, тянулась через двор в большую залу на первом этаже, где в другие дни устраивали балы. Людовик дотрагивался до их язв, произнося при этом: «Король коснулся тебя, Бог тебя исцелит». Он искренне верил в то, что делал, а потому совершенно не тяготился этой процедурой, не испытывал брезгливости и даже отказывался окунать руки в воду, где плавала кожура лимона.
Современные специалисты полагают, что, судя по описанию симптомов, сохранившихся в документах, самыми распространенными инфекционными заболеваниями того времени были туберкулез, дифтерия и дизентерия.
Людовик XIII с детства страдал от хронического энтерита; расстройство вегетативной системы в конце концов сказалось на его характере: из подвижного, веселого ребенка он превратился в меланхоличного юношу, склонного к ипохондрии, а став взрослым – в хмурого и мелочного брюзгу. В 1630 году в Лионе он был близок к смерти, даже соборовался и простился с родными. Когда те вышли из комнаты умирающего, к королю подошли архиепископ Лионский и врач. Один поднес к его губам большой серебряный крест, другой взял его израненную правую руку и в очередной раз ткнул в вену скальпелем. Черная кровь брызнула в подставленную чашку, и в тот же миг зловонная жижа со сгустками крови исторглась через задний проход: у короля вскрылся абсцесс.
Тогда он остался жив, но болезнь его не отпускала: из-за хронического энтерита король, сильный и закаленный мужчина, превратился в ходячий скелет, а умер, судя по всему, от туберкулеза – одновременно легочного и кишечного.
Дети погибали по большей части от заболеваний органов пищеварения: пищевые отравления вызывали несварение желудка, спазмы и колики, особенно летом. Летние энтероколиты частично объяснялись тем, что голодные дети набрасывались на еще незрелые фрукты или пили застойную, гниющую воду – источник аскарид, вызывавших десятую долю смертей.
Второй по значению причиной смертности были заболевания кровеносной и нервной системы, менингиты, гнойная лихорадка, оспа. Каждый четвертый ребенок не доживал до года, а из преодолевших этот роковой рубеж до двадцати доживала только половина – суровый естественный отбор.
Взрослые страдали в основном легочными заболеваниями в холодное время года, умирая от плевритов и чахотки. Во время военных походов и осад людей выкашивали дизентерия и паразитозы. Дожившие до преклонных лет мучились от водянки и подагры (приступы подагры донимали, в частности, Генриха IV).
Ришелье тоже не отличался крепким здоровьем. С молодости он страдал от мигрени и «лихорадок», сопровождаемых невралгическими болями, лишавшими его сна и отдыха. В начале 1619 года, находясь в ссылке в Авиньоне, он даже составил завещание, поскольку был при смерти, но неожиданное (хоть и долгожданное) письмо от короля быстро поставило его на ноги. С тридцати шести лет его тело покрывали язвы, нарывы, гнойные раны, он мучился от геморроя, ревматизма, а в 1632 году задержка мочи поставила его жизнь под угрозу. Через десять лет, когда Сен-Map составил заговор против кардинала, тот тоже был сильно болен: его правая рука так распухла, что он даже не мог подписать свое завещание. Ришелье прибыл в Лион, где должен был состояться суд над заговорщиками, водным путем. Кардинала отнесли в носилках к его временной резиденции, и городские зеваки смотрели, разинув рот, как в первом этаже выставляют окно, чтобы занести внутрь нового жильца. И при таком самочувствии главный королевский министр должен был исполнять свои многочисленные обязанности, принимать послов, показываться на публике, присутствовать при придворных увеселениях, участвовать в военных походах..
В книге «Медицина и хирургия для бедных», выдержавшей несколько переизданий в XVII и XVIII веках, приводятся такие лекарства от мигрени: выпить три больших стакана воды и пойти прогуляться (доступно и недорого). Полезно налить в ладонь водки и вдохнуть ее в себя через ноздри. Для тех, кто побогаче: взять горсть измельченного стебля английского шпината, вскипятить в двух пинтах воды; когда половина выпарится, остальную процедить сквозь полотно и пить настой. Рекомендовалось также тщательно взбить три яичных белка с малой толикой шафрана, смочить ими ткань и приложить компресс ко лбу. Компресс можно было сделать и из молотого перца, смешанного с водкой.
Почти все снадобья, применявшиеся тогда в медицине, имели растительную основу, причем рецепты передавались из поколения в поколения, и «бабушкины средства» ценились выше заморских лекарств. Древесину тополя сжигали и использовали в виде порошка или пастилок от боли в желудке и запоров, а его почки – как отхаркивающее средство. Травы, собранные в ночь на Иванов день, считались наделенными особенной силой.
В 1626 году личные врачи Людовика XIII Жан Эроар и Ги де ла Бросс купили в парижском предместье Сен-Виктор (за счет короля) земельный участок под «королевский огород лечебных растений». Бросс впоследствии учредил на его основе Школу естественных наук и фармакологии (настоящий медицинский факультет). На «огороде» произрастало две с половиной тысячи видов растений; с 1650 года он был преобразован в Ботанический сад и открыт для публики.
Грань между научными знаниями и предрассудками тогда была очень тонкой. В 1559 году французский посланник в Португалии Жан Нико привез из Лиссабона табак в подарок великому приору и Екатерине Медичи. Он рекомендовал королеве нюхательный табак как средство от мигрени. Это растение во Франции стали называть никотином, посольской травкой и травой Медичи. Привычка нюхать табак быстро распространилась по всей Франции. Впоследствии его ввозили из Голландии, а также стали выращивать и в самой стране: в Нормандии, Артуа и на юге. Табак считался лечебным растением и использовался в медицине в виде отвара – как рвотное или слабительное; в виде компресса – для заживления ран и язв, лечения опухолей и болей в подреберье; как водный экстракт – для промываний и клизм, при лечении запоров, апоплексии, лихорадки; в виде ингаляции: табачный дым вдували в легкие, чтобы стимулировать их при астме и водянке; а также в качестве диуретика. Из зеленых листьев табака делали компрессы, леча таким образом чесотку, лишаи, паршу, струпья от золотухи, а также изводя вшей. Они должны были также помочь от невралгии, подагры, ревматизма и зубной боли.
