Наталья Павлищева - 10 тысяч лет русской истории. От Потопа до Крещения Руси
Князь Олег посадил по днепровским крепостям своих наместников и занялся окружающими племенами. Тех, кто не сразу разглядел в нем свое начальство, обложил большой данью, а кто вроде и не против был, малой. Кроме того, стал платить дань… варягам, вернее, поручил это делать новгородцам. Ильменцам такой расклад мало понравился, но, видно, уже испытали на себе тяжелую княжескую длань, потому согласились, чтоб хуже не было.
Почему князь Олег платил (пусть из кармана новгородцев) дань варягам, с которыми вроде и войны не было, как сказал сам князь, «мира деля»? Расчет верный, легче откупиться от набежников, чтоб еще и не пускали других, чем рыскать за ними по всему побережью или держать в Новгороде крупную дружину для защиты. Это была обычная практика сильного государства, не желающего тратить драгоценные силы на отражение мелких наскоков. Русь выступала как сильное государство.
Но практически в это же время Русь платила и другую дань, как побежденная сторона, просящая мира. Под 898 годом «Повесть» скромно упоминает, что едва ли не случайно под стенами Киева вдруг оказались угры (венгры), встав вежами. А потом вдруг взяли и ушли на запад, чтобы воевать сидящих там славян, волохов, теснить греков, моравов, чехов. С чего бы это — уйти из-под стен уже богатого города?
Враги, кочевавшие огромным табором, встали вежами вокруг стольного града. Это была смертельная опасность для Киева! А русский летописец словно невзначай пропускает суть дела, не знал или специально скрыл? И в чем тут загвоздка? Разгадку нашли у венгерского хрониста. Тот рисует обычную для таких «визитов вежливости» картину: венгры пошли по округе, забирая «имения», грабили городки и села, наконец встали у Киева. Вот тогда в лагере венгерского вождя Альмоша появилось посольство русов. В результате переговоров русы прислали к уграм заложников, предоставили на дорогу продовольствие, одежду, фураж и другие припасы, а также обязались выплачивать ежегодно дань в 10 тысяч марок. Альмош и его вельможи, приняв советы русов, заключили с ними «крепчайший мир». Несколько странноватое поведение — уходить по совету осажденных. И что это за крепчайший мир между кочевниками (тогда угры-венгры были еще кочевниками) и русичами?
Если проследить дальнейшую историю развития их отношений, то становится ясно, о чем говорили послы князя Олега в лагере Альмоша. Венгры и русские выступали почти синхронно против Византии в течение многих десятков лет Х века, иногда даже поджидая друг друга. Недаром константинопольский император Константин Багрянородный в своих трудах не единожды ставил рядом врагов империи — угров и русов. Мы тоже еще вспомним по ходу повествования об их союзе.
Судя по событиям следующих лет, такой договор у князя Олега был заключен не с одними уграми, но и с болгарами. Про Болгарию стоит рассказать подробнее.
Византийские императоры в погоне за духовной властью над всеми пригрели на своей груди этакого аспида. В Константинополе десять лет учился в Магнаврской школе младший сын болгарского князя Бориса Симеон (будущий Великий). Болгария в те годы была серьезным другом-противником Византии и очень сильным государством. В Константинополе надеялись, что, научившись читать и писать по-гречески, набравшись там ума, Симеон не забудет свою альма-матер и при случае замолвит о ней словечко. Не забыл и слово свое сказал.
Царем Симеон стал не сразу. Его отец, князь Борис I, под давлением Византии крестил болгар в 864 году, а в 889-м добровольно ушел в монастырь, оставив власть старшему сыну Владимиру (не путать с нашими, у них свои Владимиры были!). Но в отличие от наших Владимиров, которые знаменитые христиане, их оказался язычником и попытался все вернуть на круги своя. Папаша долго наблюдать за этим безобразием не стал, взял в монастыре отгулы, сбегал в Преславу (это их столица), быстренько сына ослепил, объявил наследником своего третьего отпрыска и вернулся обратно. Отметили или нет в монастыре его отсутствие — про то не знаем, но болгарским князем стал Симеон, сбежав ради такой общественной нагрузки из византийской столицы и сменив монашескую схиму на кольчугу. Еще через десять лет, в 903 году, Симеону зваться князем надоело, он объявил себя царем.
Но независимо от того, кем звался, получив власть, сразу принялся воевать со своими учителями (хорошо научили). Если учесть, что Симеон неплохо знал слабости империи и ее сильные стороны, то воевал успешно, болгары несколько раз подходили к самым стенам Константинополя. И судя по всему, договор, подобный угорскому, был у князя Олега и с болгарами.
Под 907 годом «Повесть» сообщает, что киевский князь Олег, оставив Игоря в Киеве, предпринял поход на Константинополь. Причем не просто поход, а так называемую Великую скуфь, то есть собрал целую армию из варягов, новгородских словен, кривичей, древлян, радимичей, полян, северян, вятичей, хорватов, дулебов, тиверцев, чуди, мери…
Греки, узнав о приближении русской рати, замкнули свою гавань цепью (был у них такой приемчик) и заперлись в Константинополе. Русы же, выйдя на берег, основательно пограбили округу, а потом поставили свои суда на колеса и посуху под парусами двинулись к стенам города! Нашим-то не привыкать, нормальный волок, а византийцы пришли в ужас. Кроме того, с суши к кораблям присоединились конные отряды. Появиться они могли, только пройдя по территории Болгарии. Вот тут греки в полной мере осознали вероломство болгарского князя Симеона! Попадись он на глаза византийскому императору Льву и его соправителю Александру, был бы испепелен одним взглядом монархов, но болгарин был далеко, а русы стояли под стенами. В городе царила паника.
Греки попробовали прибегнуть к излюбленному методу — отравить князя-набежника, но Олег на то и Вещий, что догадался об их коварстве, яд есть не стал, чем поверг несчастных греков в полное уныние. Пришлось бедолагам посыпать головы пеплом своих надежд, то есть просить мира и обещать платить дань.
Русские сначала потребовали просто огромную контрибуцию, грозившую разорить несчастный Константинополь, но, когда греки были уже готовы и на это, вдруг изменили свои запросы. Дань осталась большой, но не такой огромной, зато греки обязались выплачивать ее ежегодно еще и на все русские города, принимавшие участие в скуфи, русские купцы получали невиданные привилегии — могли торговать в Константинополе беспошлинно, получали «слебное», то есть содержание на все время пребывания, провизию и судовую оснастку на обратный путь и право бесплатно мыться в константинопольских банях…
Греки вздохнули с облегчением, завтра это не сегодня, главное — отбиться сейчас, а там будет видно. Понимали что делали, это русичи клялись перед своими богами Перуном и Велесом «по роте», их клятва не имела срока давности, а вот византийские императоры привычно клялись, целуя крест. И для них клятва была действительна, только пока нет новой угрозы нападения, позже Византия не раз это демонстрировала, кроме того, смерть или гибель одного из монархов, заключивших договор, автоматически означала его прекращение, а монархи в Византии частенько бывали свергнуты.
Но в тот момент греки были готовы на все, лишь бы выпроводить неслыханных нахалов подальше от своих крепостных стен. Существует легенда, что князь Олег прибил на ворота Константинополя щит в знак того, что город взят без боя. Ничего удивительного, кстати, похоже поступали те же варяги. Такие сведения, как и суда, двигающиеся посуху, вызвали истерику отрицания у западных историков по принципу «этого не может быть, потому что быть не может!». Тем более что греки строго-настрого запретили своим хронистам фиксировать столь неприглядное событие для потомков. Тоже ничего удивительного, вспомните угров под стенами Киева, о которых русские хронисты скромно умолчали. Правда, нашелся ренегат, написал-таки, не углядела древняя цензура, далеко им до товарища Берии!
Со времен Вещего князя историками сломано не счесть копий по поводу вероятности и невероятности этого похода. Есть тьма тех, кто в блестящую демонстрацию русичами византийцам собственной силы свято верит, но не меньше и тех, кто твердит о выдумке летописца. Что вызывает сомнение, ну кроме попорченных ворот и кораблей под парусами на голом берегу?
В первую очередь отсутствие записей о событии у самих византийцев (один грамотей-предатель не в счет). Во-вторых, отсутствие самого текста договора 907 года, ведь обнаружен только перевод с греческого договора 911 года, в котором есть ссылки на предыдущий. Вообще-то странно ссылаться на то, чего никогда не было, но противников это не смущает. Зато когда была обнаружена одна-единственная запись о попытке нападения на Константинополь в 904 году арабского флотовладельца Льва Триполитанского, эти сведения тут же объявили абсолютно достоверными, а поражение, которое вышеназванный горе-герой потерпел от византийского адмирала Имерии, приписано киевскому князю Олегу. Мол, чуть позже россы-дромиты (славянско-варяжская вольница, обитавшая в устье Днепра и по побережью Черного моря) тоже пытались напасть на Константинополь, но спаслись только благодаря сверхъестественным способностям своего вождя Росса, не то были бы уничтожены другим византийским флотоводцем — Иоанном Радином. Вот это все якобы и слил воедино в своей летописи Нестор, только с обратным результатом. Чему верить?
