Борис Апрелев - На «Варяге». Жизнь после смерти
Мы запутывались в лианы, нас кололи колючки, мы проваливались где‑то в середине зарослей папоротника. Но как ни тяжело было идти, как ни медленно мы продвигались, но сознание, что мы идем в «тропическом лесу», среди девственной дикой растительности, было столь приятным, что боль и усталость не замечались. Наш гид, прекрасно говоривший по–английски и по–французски, утешил нас, что до храма недалеко. Он и повел нас этой тяжелой дорогой, ибо по ней путь всего ближе.
Среди влажных папоротников, цепляясь за лианы и колючки, мы наконец добрались до каменной стены, покрытой зеленым мохом и травой. Оказалось, что это каменный холм над пещерой, в которой находится знаменитый храм.
Проводник подвел нас к двери, ведущей в подземелье. Молчаливый человек в желтом одеянии открыл нам дверь, и мы начали спускаться в пещеру.
Пройдя темный коридорчик, мы вышли в подземный зал и невольно, пораженные, остановились.
Низкие бесформенные своды пещеры были слабо освещены дневным светом, попадавшим откуда‑то сверху. Вероятно, там было отверстие, служащее одновременно и для вентиляции. В пещере царили сумерки.
Вдали мы увидели знаменитую статую «Спящего Будды». Он был высечен прямо в скале и так искусно, что казалось, действительно там спит человек громадного роста. По размерам фигура Будды была, вероятно, раз в пять больше нормального роста человеческого. Одежды его были окрашены пурпуровой краской, которая казалась совершенно свежей. Лицо телесно–розового цвета. Одна рука покоилась вдоль тела, другая была подложена под голову до того художественно, что прямо не верилось, что это статуя. Точно живой человек лежит и спит мирным глубоким сном. Много восковых свечей горело перед статуей. Горели они и поодиночке, и в больших паникадилах, и целыми пучками, вставленные в ящики с песком Воздух подземного храма был наполнен благоуханиями, по–видимому, ладана и каких‑то ароматических трав. Жрец в желтой одежде неподвижно сидел у подножья статуи и ровным шепотом читал молитвы.
Подойдя вплотную к статуе, мы долго любовались ее деталями, удивительным выражением спящего лица, роскошью красок и тонкостью работы. Даже складки одежды казались из материи, хотя они были высечены на грубом диком камне.
По–видимому, великий мастер работал над этой статуей и много вдохновения и мистического чувства вложил в свою работу.
Кажется, более часа провели мы в этом подземном храме В одном месте мы увидели еще группу жрецов в желтых одеждах. Нас поразило, как эти буддийские монахи были ласковы с нами, и как они подчеркивали свою симпатию к русским, и к нашему «Белому Царю». Эти выражения симпатий не были просто актом вежливости, это чувствовалось и в интонации голоса, и в манере их нас приветствовать, и, наконец, в блестящих радостью глазах.
С сожалением вышли мы из этой мистической обстановки, от которой веет мудростью веков, и опять пешком отправились к мостику, где нас ждал автомобиль.
Промелькнули те же леса, и мы снова в нашем тихом отеле. К ужину обычное здесь «кери» с крепким соусом и бесконечные стаканы «лемон–скуаш» и «джинджир–эля».
Назавтра мы никуда ехать не собирались, но думали обойти пешком весь Кенди и ознакомиться со всеми его храмами.
Утро следующего дня мы начали с прогулки по озеру на шлюпке, поочередно садясь то гребцом, то рулевым. Мы кормили почти ручных рыб довольно большой величины. В одном из уголков озера мелькнул перед нами изумрудно-сапфировым комочком летящий зимородок.
После обеда неожиданно к нам приехали гости: адмирал, флаг–офицеры и много наших офицеров с «Чесмы» и «Варяга».
Оказалось, что те, кто поехал на охоту, уже вернулись. Масса рассказов о том, как они ехали на автомобилях по береговому шоссе с английскими офицерами. Как видели крокодилов, лежащих на берегах болот и речек, видимых прямо с дороги. Стреляли очень много, несомненно попадали, ибо было слышно, как пули щелкали по твердой коже чудовищ. Но крокодил, получив такую пулю, бросался в воду и нырял. Только лейтенант Гессе убил какую‑то удивительную «сухопутную» ящерицу огромного размера (более сажени длиной). Он увидел ее с автомобиля. Она стояла на берегу ручья, опираясь на хвост и держа в передних коротких лапах рыбу. В. Г. Гессе, прекрасный стрелок, выстрелил из 3–линейной винтовки и попал ей в голову. Этот трофей, доставленный на «Варяг», произвел фурор среди команды, которая называла ящерицу или «змеем Горынычем», или «драконом». Снятая шкура с этого чудовища украшала потом каюту моего покойного друга лейтенанта Гессе.
Приезд в Кенди русского адмирала и такой массы русских офицеров вызвало волнение в этом мирном горном городке.
Адмирал и прибывшие с ним сняли комнаты, выходящие окнами на озеро и целый день на набережной были видны толпы туземцев, пришедших посмотреть на «русских».
В этот день вечером был назначен вынос зуба Будды.
К обеду администрация отеля украсила столы русскими и английскими флагами, появился какой‑то маленький струнный оркестр, который пытался изобразить среди прочего и русские арии.
Спустилась ночь. Адмирал и офицеры в удобных шезлонгах расположились на балконе прямо против набережной. Высота балкона над землею была едва ли два аршина К ярко залитому электрическим светом отелю к вечеру начала собираться публика, прибывшая из Коломбо. Дамы декольтированные, мужчины в белых тропических смокингах. Все они приехали, чтобы посмотреть вынос Будды. Нашего адмирала и нас англичане приветствовали очень радушно.
Балкон с блестящей европейской толпой, среди которой виднелись наши кителя и погоны, представлял собою полный контраст тому, что делалось на берегу озера и по шоссе, идущему мимо балкона Все это было запружено толпою темно–бронзовых туземцев, и стоял гул голосов. Местами виднелись факелы, бросающие кровавые блики на поверхность озера и окрашивающие в красно–багряный цвет голые бронзовые тела туземцев. Черные тени «flying foxes» реяли над озером и виднелись на фоне света, бросаемого факелами.
Ровно в 10 часов вечера вдали, со стороны главного храма послышался гул и крики. По пальмовой аллее, обрамляющей озеро, показались дымящиеся языки пламени многих факелов. Это двигалась в сторону нашего отеля голова процессии.
Скоро мы различили, что позади нескольких десятков почти совершенно голых факельщиков идут на ходулях фигуры, изображающие, по–видимому, карикатуры на англичан: какой‑то старик в красном мундире, другой в белом одеянии.
Глаза наши перескочили с этой, я бы сказал, балаганной группы на следующую, которая казалась картиной, достойной великого художника За факельщиками мы увидали черного слона. На нем богатая попона усыпана драгоценными камнями. На ногах золотые браслеты. Вероятно, такими были слоны Александра Македонского, Великого Могола, Ассирийских и Вавилонских владык. За этим слоном шли в ряд жрецы в желтых одеждах и какие‑то «раджи» в богатейших индийских костюмах с тюрбанами на головах. Мы все искали зуб Будды. Оказывается, этот роскошно убранный слон, эти жрецы и факелы только открывают начало процессии. За первым слоном мы увидели второго, потом третьего, затем четвертого. Казалось, что убранство каждого последующего становится все роскошнее и роскошнее. Почти совершенно обнаженные танцовщики, имеющие только красные трусики на бедрах, танцевали около слонов дикий, безумный танец. Когда эта вереница слонов и людей двигалась в нескольких шагах от нашего балкона, казалось, что мы присутствуем при какой‑то знакомой, древней и давно забытой мистерии. По крайней мере, мне все время хотелось вспомнить, где и когда я видел эту удивительную по красоте и столь знакомую мне картину.
Непонятное волнение охватывало грудь. Сердце билось учащенно…
А вереница слонов и бронзовых обнаженных людей, клубы ароматического дыма, грохот барабанов, заунывные звуки пронзительных труб и пение человеческих голосов все нарастали. Прошел уже кажется пятый слон, потом восьмой, а все нет конца этой длинной веренице. Но вот показались опять десятки факелов. Бумажные фонари. Почти голые люди, бегущие впереди огромного слона и расстилающие перед ним дорогие пушистые ковры. Этот гигантский слон был убран с изумительной роскошью. Его попона, спускающаяся почти до земли, была усажена драгоценными камнями и вышита, по малиновому шелковому полю, удивительным золотым шитьем На лбу слона было убранство из золота, камней и яркого шелка На кончики его клыков были надеты золотые стаканчики. Между огромными его ушами сидел крошечный темнокожий мальчик и управлял этим гигантом маленькой палочкой из слоновой кости. Умное животное двигалось, ни на минуту не забывая своей важной роли. Ни разу он не ступил на землю, а шел все время, выжидая, пока перед ним расстелют ковры, которые спешно снимались с дороги, когда слон проходил их, и снова расстилались перед ним непрерывно бегущими людьми.
