Нина Соротокина - Канцлер (Гардемарины, вперед - 3)
- Вот и напишите,- миролюбиво сказал Петр,- а я поеду в Царское Село. Только допустят ли меня до тетушки. Как это неудобно, что она болеет в Царском. Что же, она там и помрет? Что ж, мне неотлучно там торчать?
- Это уж как Бог даст. Мне непременно тоже надо поехать в Царское. Но для этого нужно разрешение Шуваловых. Поговорите с Иваном, умоляю, а я возьму на себя Александра.
Последних слов Петр уже не слышал, он покинул кабинет. Екатерина выглянула в гостиную, встретила внимательный взгляд Анны Фросс.
- Пожалуйста, ко мне никого не пускать,- Екатерина любила быть вежливой с прислугой. Девушка с достоинством сделала книксен. Великая княгиня опять села за стол, из медальона был извлечен серебряный ключик. Первым пунктом В Царском Селе
Великий князь Петр поехал в Царское, был радушно принят гофмаршалом и первыми чинами двора, Мавра Егоровна позаботилась о предоставлении ему удобных покоев, Иван Иванович слезу пустил на радостях, но к Елизавете его не допустили. Петр заикнулся было о том, что, скорбя о здравии Ее Величества, в Царское Село желает приехать великая княгиня. Это было вежливо, но твердо отклонено
Несмотря на болезнь государыни, распорядок дня во дворце оставался прежним, а этикет, можно сказать, ужесточился. Обедали и ужинали строго по часам, сидели по чинам и классам, кавалерам и дамам давали не устные, а письменные повестки - кому с кем рядом сидеть. Слуги в полной ливрее, музыканты тоже при параде. Все устраивалось так, словно за стол вот-вот сядет государыня. Однако камер-фурьерские журналы тех дней с однообразием кукушки вещали одно и то же: "Их Императорское Величество своих покоев оставлять не изволили". За столом царили уныние и скука, никто не осмеливался разговаривать, словно творилась трапеза у глухонемых. После принятия пищи все шли в гостиные играть в карты. Последнее делалось тоже по приказу: жить как обычно!
Наиважнейшими людьми во дворце были теперь медики. Каждые три часа они устраивали тайные консилиумы, а потом с важными, непроницаемыми лицами расползались по своим комнатам, прячась от лишних вопросов. Но напрасны были эти меры предосторожности. Их уже не ловили в коридоре, не пытались угадать по выражению глаз, как чувствует себя Елизавета Петровна. Двор устал волноваться. Лучше станет государыне - они сразу узнают и возрадуются, помрет - будем горевать.
От всего этого Петр Федорович как-то вдруг дико, по-волчьему затосковал. Он знал, что жена ждет от него приглашения, на худой конец надо хоть запиской объяснить, почему нельзя приезжать. А как объяснишь? Мавре Шуваловой, конопатой дуре, следовало фухтель * вдоль спины сделать, чтоб сговорчивей стала. А гофмаршалу... Да что он решает? Иван Иванович - этакий лис хитрый. Петр прямо спросил: "Что, агония?" А тот глаза закатил, молитвенник к губам приставил и весь затрясся. Об этом, что ли, супругевертопрашке писать? Петр Федорович ушел к знакомым егерям, что жили при дворце Ее Величества, и безобразно напился.
* Футхель - удар по спине плашмя обнаженной шпагой.
______________
Екатерина уже поняла, что приглашения от мужа в Царское она не дождется. Главное сейчас было узнать, на чем основана столь твердая уверенность Вильямса в грядущих переменах. Екатерине хотелось самой поговорить с послом, но она не осмелилась организовать встречу в столь тревожное время. К Вильямсу был послан Понятовский, а вечером Анна Фросс с величайшими предосторожностями препроводила молодого поляка в спальню к Екатерине. Встреча с Понятовским была тоже крайне Опасна, но она утешала себя тем, что все равно те, кому надо, знают про их любовь. И уж если "те, кому надо", застанут их вместе, она всегда может отговориться, мол, занимались они не политикой, а любовью. За это тоже накажут, но не до смерти...
Понятовский явился настолько взволнованный, что забыл про поцелуи, сразу стал рассказывать:
- Сэр Чарльз Вильямс категорически отказался говорить со мной на эту тему; Он чрезвычайно взволнован. Я бы даже сказал - напуган! Сколько можно ходить вокруг да около? Я спросил: "Что, государыня заболела по чьей-то злой воле? Яд?" Он прямо взвился. Ничего толкового не ответил. Забегал по комнате, стал кричать, как-де я могу говорить об этом вслух? Какова логика! Писать об этом он считает возможным, а говорить - запрещает.
- Откуда сведения о смертельной болезни? Вы спросили?
- Конечно! И в ответ он обрушил на меня водопад слов. Общий смысл их таков - он либо стал невольным свидетелем какого-то разговора, либо случайно прочитал какое-то письмо. Я .не понял. Когда я попросил более внятного пояснения, то он просто сошел с ума. Вы знаете, каков бывает сэр Чарльз в гневе.
Екатерина знала. Не так давно из-за пустого спора в небольшой тесной компании Вильямс после какого-то замечания Понятовского воскликнул:
- Я не могу допустить, чтобы мне в моем доме так возражали. Я не желаю вас видеть и прошу удалиться.
А там был пустяковый спор- о свободе воли и предопределении. Можно себе представить, во что обернулись сейчас раздражительность и щепетильность Вильямса.
- Вы поссорились? - спросила Екатерина.
- Он выбежал из комнаты, с такой силой хлопнув дверью, что ваза упала на пол. Я пытался объясниться через дверь, он молчал. Тогда я полез в его кабинет по карнизу...
- Вы помирились,- поняла Екатерина.
- Он был растроган моим появлением до слез. Сэр Чарльз бывает так чувствителен! Он подарил мне афоризм. Кто-то из древних сказал: "Можно забыть того, с кем смеялся, но никогда не забыть того, с кем вместе плакал".
- И после афоризма, как я понимаю, вы о деле уже не говорили...
Понятовский пожал плечами, как бы говоря: разве это возможно?
- Ну что ж... Подождем.
Пока одна болеет, а другая ждет ее смерти, мне хочется порассуждать немного об этих двух женщинах, украсивших собой трон русский. Я позволю себе три раза процитировать нашего блистательного историка Василия Осиповича Ключевского. Об Екатерине II он сказал, что "она была последней случайностью на русском престоле и... создала целую эпоху в нашей истории". Да, она заработала титул Великой, и аура этого сияния застила глаза многим поколениям. От Елизаветы, по строгим меркам с точки зрения Ключевского, остался прочерк между датами рождения и смерти. Это очень строгие мерки, хотя он написал "царствование ее было не без славы и не без пользы"... Ну почему бы не написать: со славой и с пользой? Не удостоил.
И опять Ключевский: "Средства, которыми располагает народ, бывают материальные либо нравственные; итак, следует разрешить вопрос, насколько увеличились или уменьшились материальные и нравственные средства Русского государства в царствование Екатерины?"
Значение царствования Екатерины в том, что она приумножила богатство страны и расширила границы... На эту тему много можно писать, и все будет мало. Но какой от государыни нашей остался миф? Что при первом упоминании имени Екатерины II возникает в ряду ассоциаций? Ее альковные дела... Судьба жестоко отомстила ей за безнравственность, душевную черствость, притворство. Народная молва настолько гипертрофировала ее эротические игры, украсила их такими подробностями, что в голову сами собой забредают мысли о физическом неблагополучии Великой.
А после дочери Петровой- веселой, беспечной модницы и мотовки с любвеобильным сердцем, тоже остался миф, который перевешивает все Екатеринины богатства: "поклялась не казнить смертию..." И не казнила. Слов нет, Елизавета жестоко обошлась с Браунгшвейгской фамилией, но все они умерли своей смертью, кроме свергнутого царя Ивана. Пока жива была Елизавета, он тоже был жив. И при Петре III он был жив. Существует легенда, как этот нмператор-недоумок посетил в Шлиссельбургской крепости другого страдальца - семнадцатилетнего Ивана. На трон взошла Екатерина: вначале был убит Петр, потом Иван задушен в каземате своими же караульщиками при попытке Мировича его освободить. А Пугачевский бунт - вот где потоки крови!
У Екатерины был безусловный талант в том, что она умела находить талантливых людей, умела их любить, дружить с ними, наградить и обласкать и знала, как заставить их работать на себя и Россию, потому столь славная плеяда бронзовых мужей украшает в Петербурге памятник, прозванный "Колокольчиком".
Мнение о Елизавете во многом формируют дневники Екатерины... Она старается в них быть честной, но помимо сознательного желания обелить себя всегда и во всем, в оценке Елизаветы постоянно присутствует благородное ханжество, название которому- идея просвещения. Тогда вполне искренне считали, что путь к счастью человечества лежит через грамотность и чтение. Екатерина только и делала, что читала, на среднем пальце ее образовалось несмываемое чернильное пятно - писала прозу, драмы, письма, указы, наказы, любовные цидульки... Все эпистолярное наследие Елизаветы, это десяток записок, короткие пометки на полях документов и недописанные подписи под ними: лень ставить полное имя, и она ограничивалась пятью первыми буквами. Еще куча счетов от ювелирщиков, башмачников, портных, парикмахеров, мебельщиков и прочая, прочая... Ну не читала она книг, не чи-та-ла! А при ком народу лучше жилось на Руси? Понятно, при Елизавете
