Франсуа Блюш - Ришелье

В 1629 году отношения между королевой-матерью и «кардиналом-политиком» очень осторожны; это поединок на рапирах с наконечниками. Тем не менее в один прекрасный день, в Фонтенбло, 13–14 сентября, происходит взрыв. Кардинал узнает, «что она не может слышать разговоров о разрыве с Испанией»; что касается короля, тот узнает, что его мать «больше не обратится за помощью к кардиналу и не станет ему доверять». Однако жертвой столкновения является не «кардинал-политик», а «кардинал-мистик», бедный Пьер де Берюль, впавший в немилость 16 сентября и умерший 2 октября 1629 года.

Конец 1629 года по крайней мере временно благоприятствует Ришелье. В письме от 1 ноября король пишет ему: «Будьте всегда уверены в моей привязанности, которая продлится вечно». 29 декабря, получив титул генерал-лейтенанта Его Величества, кардинал покидает двор, чтобы отправиться командовать войском в Италию (где он подтвердит свои военные таланты, а также познакомится с Мазарини, не представляя, что этот ловкий дипломат станет однажды его последователем, а потом и наследником на политической арене Франции).

В 1630 году размолвка, разделяющая первого министра[94] и королеву-мать, набирает обороты. С одной стороны, он добавляет себе престижа взятием Пиньероля (22 марта), что раздражает его бывшую покровительницу. С другой стороны, его записка о делах в Италии (13 апреля) заставляет Людовика XIII без промедления вступить в бой по ту сторону гор. Договор, заключенный 15 июня с Соединенными провинциями, протестантской республикой, увеличивает трещину, пролегшую между Марией Медичи и Ришелье. Серьезная болезнь короля — в Лионе с 22 по 30 сентября — задерживает окончательное объяснение. Король должен прямо решить, выбирает ли он войну (и, следовательно, сохраняет доверие к Ришелье) или принимает обоснованность возражений своей матери — то есть выбирает мир и дает Ришелье отставку. Повод предоставляется лишь в ноябре. Все зависит от Людовика XIII, этого легковозбудимого, часто колеблющегося и непредсказуемого правителя.

В субботу 9 ноября король прибывает в Париж. На следующий день, в воскресенье, после обедни, он навещает мать и информирует ее о послеобеденной программе, что возбуждает надежду в чувствительной, израненной душе Марии Медичи. Действительно, Людовик принимает своего брата, Месье, и «мирит» его с министром-кардиналом (Ришелье не остается ничего другого, как пойти королю навстречу). Наконец, король собирает ограниченный Совет в составе первого министра, королевы-матери и хранителя королевской печати Марильяка; он объявляет им, что назначает Луи де Марильяка командующим итальянской армией (Ришелье не может этому помешать). Хранитель печати удаляется удовлетворенный; Мария Медичи задерживает кардинала, ставшего вдруг униженно внимательным и подрастерявшего свое обычное высокомерие. Она объявляет ему, что он впал в немилость; его отстраняют от должности сюринтенданта дома королевы-матери — отставка уже решенная в 1629 году, — и все члены его фамилии отсылаются от ее двора, особенно мадам де Комбале[95], его дражайшая племянница. Людовик XIII напрасно пытается утихомирить мать; потом, видя явное и вполне объяснимое замешательство своего верного министра, он просит его вернуться завтра утром в Люксембургский дворец, чтобы побеседовать еще раз (Ришелье остается покориться, хотя он мало рассчитывает на эту встречу). Именно в момент такого острого кризиса как никогда проявляется хрупкость этого сверходаренного, сверхчувствительного и ранимого человека.

Вечером того же воскресенья лидеры «партии святош» поздравляют себя с новой раздачей политических карт, отмечая будущее повышение по службе и ссылку врагов.

На следующий день, в понедельник 11 ноября, в 11 часов в Люксембургском дворце Мария Медичи проводит у себя совещание со старшим сыном. Король предупредил ее о визите кардинала; но, ненавидя министра и надеясь навязать Людовику XIII свои политические взгляды, королева-мать приказала закрыть Ришелье доступ к ней в апартаменты. К несчастью для нее и к счастью для ее врага, она забыла запереть прямой проход из часовни в свои покои.

Король и его мать погружены в спор, когда дверь внезапно отворяется. Слышится знакомый голос:

— Ваши Величества говорили обо мне?

Задвижку на двери часовни можно было бы сравнить с носом Клеопатры, так как ее существование, несомненно, изменило ход истории. Об этом свидетельствуют два антагониста. Ришелье позднее заявит, что Господь помог ему «с незапертой дверью»; а вдова Генриха IV скажет: «Если бы я не забыла запереть задвижку, кардинал бы погиб». Эта фраза поражает своим редким и запоздалым юмором, но верна ли она? Последующее позволяет в этом усомниться.

Продолжение истории очень просто. Королеву-мать охватывает такая ярость и разочарование, что она теряет хладнокровие и контроль над своими словами. Кардинал не может ответить на адресованные ему оскорбления. Кроме того, он умен и догадывается, что, устраивая подобный спектакль, мать Людовика XIII сама роет себе могилу. Король ошеломлен, но сохраняет здравомыслие, «раздраженный придворной сценой, в которой мать заставляет его выбирать между ней и слугой»: он приказывает кардиналу удалиться (потом он передаст ему просьбу присоединиться к нему в Версале тем же вечером) и прерывает встречу. Возможно, Ришелье, не зная о решении своего господина, серьезно подумывает удалиться в одно из своих аббатств; считается также, что его друг кардинал де Лавалетт советовал ему сохранять полное доверие к монарху.

Однако на протяжении всего дня 11 ноября, учитывая громкие вопли королевы-матери, бегство министра-кардинала с перекошенным лицом и прочие мелкие детали, по городу быстро распространяется слух об опале Ришелье, подогреваемый теми, кто ненавидит Его Высокопреосвященство: хозяйка Люксембургского дворца победила своего сына, кардинал, очевидно, вот-вот получит отставку и будет сослан. «Святоши» торжествуют, упиваясь этими косвенными доказательствами. Что касается кардинала, пока что несосланного и неотставленного, он собирается присоединиться к своему правителю в Версале, не будучи ни в чем уверенным. Он уверится в своем политическом будущем только следующей ночью. Король, осознавая важность предшествующих событий и их последствий, собирает ночной Совет. Речь никоим образом не идет об измене политике «добрых французов», а тем более об отставке Его Высокопреосвященства и возвеличивании вождей «партии святош». Напротив, Людовик XIII, наконец увидевший, на что способна в гневе и ярости его мать, выбирает лагерь своего верного министра.

За сим 12 ноября следует арест хранителя печати и приказ об аресте маршала Марильяка, направленный в Италию на адрес Шомбера; Мария Медичи впадает в немилость (она получит приказ о ссылке 23 февраля 1631 года). Понедельник 11 ноября почти тут же станут называть «Днем одураченных». Это название — плод острословия Гильома Ботрю, графа де Серрана, будущего академика, известного своими меткими фразами.

КОНЕЦ ВИЦЕ-КОРОЛЕЙ

Казнь герцога Монморанси, рас пахнувшего дверь всякого рода опасным мятежам… показала всему миру, что ваша твердость равна вашей осторожности.

Ах! Где же Ты, Господь, знающий о моей невиновности? Господи, где же Твое Провидение? Где Твоя справедливость? Приди, Господь, мне на помощь!

На следующий день после «Дня одураченных» партия королевы-матери, поначалу пребывавшая в растерянности — в связи с арестами братьев Марильяк, — была полностью разоружена. Мария Медичи, сосланная собственным сыном в Компьен (февраль 1631 г.), бежит в ночь с 18 на 19 июля и пытается укрыться в Испанских Нидерландах, где к ней в августе присоединился ее сын Гастон. Вскоре они на собственном горьком опыте узнают, что ссылка не всегда является наилучшим местом для руководства заговорами. Младший брат Людовика XIII, ненавидящий Ришелье, совершенно позабыл об осторожности и ведет себя вызывающе, убежденный, что его старший брат никоим образом не сможет ему помешать. Тем хуже для тех, кого он собирается утянуть за собой или подтолкнуть к действию!

Первым делом он тайно или почти тайно вступает 3 января 1632 года в Нанси в брак с Маргаритой де Водемон, лотарингской принцессой[96]. Король, кардинал, парламент, епископы будут оспаривать этот союз, который Австрийский дом, Святой престол, Янсений и другие сочтут религиозно законным. Однако настоящая проблема этого брака не духовная или каноническая, а политическая. Согласно французскому праву, ни один член королевской фамилии (особенно наследник) не может вступить в брак без разрешения короля. Дело о признании или отказе от брака Месье будет тянуться, затягиваться… вплоть до королевской грамоты на имя парламента от 5 мая 1643 года, то есть через пять месяцев после смерти Ришелье.