Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
Успех всеобщей стачки и общемосковского митинга прежде всего зависели от ФН П Р. Первоначально ее лидеры выразили поддержку идее подобной стачки. Однако, когда от общих разговоров на эту тему руководство Белого дома перешло к делу, о ФНПР «забыли». По свидетельству И. Е. Клочкова, ни в каких конкретных обсуждениях о подготовке к всеобщей стачке он не участвовал, не участвовал ни в создании руководящего центра этой стачки, ни в составлении упоминавшихся обращений А. В. Руцкого.[1016]
Между тем именно тогда в позиции лидеров ФНПР стали намечаться принципиальные перемены. Когда я задал С. А. Филатову вопрос о причинах этого, Сергей Александрович ответил: «Мы с ними работали». От ответа на вопрос, в чем именно заключалась эта «работа», Сергей Александрович уклонился.[1017]
Однако кое-что о ней сказать можно. Как только в Кремле стало известно о выступлении руководства ФНПР с осуждением переворота, все телефоны в его офисе на Ленинском проспекте замолчали.[1018] Исполком ФНПР сразу же потерял оперативную связь не только с провинцией, но и предприятиями и учреждениями столицы.
Затем состоялся разговор И. Е. Клочкова с В. Ф. Шумейко. Лидеру ФНПР было заявлено, что занятая руководством Федерации профсоюзов позиция может повести к расколу Федерации, Кремль вынужден будет лишить ФНПР собственности и заморозить ее банковские счета. А поскольку Исполком Совета ФНПР проявил несговорчивость, последовал указ Б. Н. Ельцина об изъятии из ведения профсоюзов Фонда социального страхования, на счету которого находились почти все профсоюзные деньги.[1019]
«В прессе и в близких к правительству кругах» появились сведения, что Кремль рассматривает вопрос о необходимости «роспуска центральных органов ФНПР вплоть до прекращения деятельности всех профсоюзов этой системы, конфискации их имущества и собственности, а также запрещения сроком на год любых забастовок и коллективных акций протеста».[1020]
Не ранее 23-го — не позднее 24 сентября руководство ФНПР собралось в Балашихе, чтобы здесь, вдали от посторонних глаз, обсудить дальнейшую тактику Рассматривался и вопрос о всеобщей политической стачке. И вот тут руководитель столичных профсоюзов М. В. Шмаков заявил, что московские рабочие не хотят бастовать. Подобную же позицию занял лидер петербургских профсоюзов Е. И. Макаров.[1021]
Ситуация в Москве и Петербурге действительно была непростая. Во время апрельского референдума из 4,4 млн. москвичей явившихся к урнам, против досрочного переизбрания президента проголосовали 2,8 млн. чел., то есть почти две трети избирателей, доверие его политике выразили 3,1 млн., а доверие самому президенту 3,3 млн., в то время как за досрочное переизбрание парламента проголосовали 1,9 млн., а в его поддержку высказались только 0,8 млн. человек.[1022]
Однако нельзя не учитывать, что 1,7 млн. москвичей занимали в отношении парламента нейтральную позицию, 2,5 млн. проигнорировали референдум.[1023] Поэтому он показал не только то, что парламент не пользуется поддержкой большинства жителей столицы, но и то, что большинство из них не поддерживают президента и его политику.
Такая же картина наблюдалась и в Петербурге.[1024]
Исходя из этого, можно утверждать, что судьба парламента во многом зависела от того, сумеет ли он объединить вокруг себя всех своих сторонников (а их было в столице около миллиона), сумеет ли он привлечь на свою сторону колеблющихся москвичей.
Поэтому М. В. Шмаков и Е. А. Макаров явно «поторопились» со своим заявлением. И если Кремль вел «работу» с кем-то из лидеров профсоюзов, то, видимо, прежде всего с ними.[1025]
Была сделана попытка обсудить вопрос о всеобщей стачке с представителями отраслевых профсоюзов. Ссылаясь на настроения рабочих, они тоже в своем большинстве отказались поддержать эту идею. По словам И. Е. Клочкова, такое развитие событий было для него шоком. Тогда впервые у него возникло желание подать в отставку.[1026]
Еще менее Белый дом мог рассчитывать на другие профсоюзные организации. 27 сентября «экстренная конференция объединения профсоюзов России (Соцпроф)» призвала свои организации «воздержаться от участия в каких-либо всеобщих политических стачках», а «Конфедерация свободных профсоюзов России (КСПР)» открыто выразила поддержку Б. Н. Ельцину.[1027]
Это свидетельствует о том, что, призывая к всеобщей стачке, А. В. Руцкой не имел поддержки массовых общественных организаций.
Когда я обратился к бывшему тогда редактором газеты «Коммунист Ленинграда», В. М. Соловейчику с вопросом, поступали ли в эти дни из Москвы в Питер какие-либо директивы об организации всеобщей стачки, он ответил: не помню.[1028] Подобный же ответ дал мне и один из активистов профсоюзного движения в Питере Д. В. Лобок.[1029]
По свидетельству И.В. Константинова, он участвовал в каком-то обсуждении вопроса о всеобщей стачке, но не помнит, чтобы оно завершилось созданием штаба по ее подготовке. Во всяком случае, он, лидер ФНС, в него не входил.[1030]
Во время этого обсуждения И. В. Константинов попросил, чтобы ему были даны полномочия Верховного Совета на организацию стачки в Москве. В таком случае он обещал вывести рабочих на улицы. В этой просьбе руководство парламента ему отказало, так как главные свои надежды Р. И. Хасбулатов возлагал на переговоры.[1031]
Подобной же была позиция руководства Белого дома и в отношении армии.
Как вспоминала С. Умалатова, «после 22 сентября офицерам, дежурившим при Руцком, звонили из воинских частей, предлагали помощь, боевую технику, которую хотели выставить вокруг Белого дома», но «на это Руцкой отвечал: „Нет необходимости“. „Рассказывали и о том, как прибывали к руководителям парламента и А. В. Руцкому посланцы воинских частей с решениями офицерских собраний в поддержку конституции“.[1032]
По свидетельству питерского журналиста Ю. А. Нерсесова, в первые дни офицеры и генералы шли с предложениями своих услуг в Белый дом „косяками“, но от их услуг отказывались.[1033] Свидетелем одной из таких сцен был Н. С. Афанасьев. В его присутствии неизвестный ему генерал-майор предлагал выделить для охраны Белого дома роту на бронемашинах, но А. В. Руцкой заявил: „Пока не надо“.[1034]
„Люди поддержали нас, — вспоминает В. А. Ачалов, — Последовали звонки из воинских частей. Находились горячие головы, готовые выступить немедленно, прибыть в Москву с оружием. Я им советовал не принимать никаких мер. В стране не должно было быть беспорядков. В момент, когда начинается двоевластие, любой эксцесс может привести к трагическим последствиям“.[1035]
„Генерал Ачалов, — утверждает В. Домнина, — которому на пятый день блокады удалось связаться по радио с войсками, уговаривал их не идти на подмогу парламенту“, так как опасался гражданской войны.[1036]
2 октября в интервью „Московским новостям“ В. А. Ачалов заявил: „Руцкой приказал мне принять все меры, чтобы не спровоцировать раскол в армии… Наши люди разъехались по воинским частям, командиры которых были готовы вывести войска на улицу и предупредили их, чтобы они этого не делали. Я военный человек и понимаю, что раздел армии на „наших“ и „ненаших“ неминуемо ввергнет страну в гражданскую войну“.[1037]
„Мне, — утверждает А. Ф. Дунаев, — лично звонили многие начальники областных УВД и спрашивали, нужны ли войска. Я просил их войска не посылать, а наводить порядок на местах. Спокойствие провинции — это, я считаю, главное, чего добились расстрелянный Верховный Совет и я лично“.[1038]
В беседе со мною 29 августа 2006 г. А. Ф. Дунаев не только подтвердил это, но и заявил, что свою задачу он видел прежде всего в том, чтобы не допустить гражданской войны. „Вы не верили в возможность победы парламента?“ — поинтересовался я. „Нет, — ответил Андрей Федорович, — если бы началась гражданская война, народ в своем большинстве поддержал бы Белый дом, а не Кремль.[1039]
Тогда получается, что те обращения к армии, с которыми В. А. Ачалов, А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов выступили 22 и 23 сентября имели чисто декларативный характер.
Но дело не ограничивалось этим.
„Ни руководство Верховного Совета, ни и. о. Президента, ни вновь назначенные руководители Министерств, — пишет один из защитников Белого дома, — не приложили усилий для организации целенаправленного сопротивления режиму“, более того, они даже не пытались хоть как-то организовать своих сторонников, приходивших к Белому дому“.[1040]
